Вечная команда (ЛП) - Станич К.М.. Страница 41

Мои глаза наполняются слезами, но в тот момент я точно не знаю почему. Во мне бурлит так много эмоций, что, кажется, в них невозможно разобраться. Внутри меня бушует буря, с небольшим количеством дождя, с облаками, но и с солнечным светом тоже.

Папе не всё равно. Он просто не умеет это показывать. Он не отпустит меня в Лондон. Он боится за меня.

Я прикусываю нижнюю губу.

— Это очень опасная организация с многовековой историей, влиянием и властью. Тебе нужно остаться здесь, в этом кампусе, где Йен и Натан смогут присмотреть за тобой.

— Йен и Натан? — спрашиваю я, бросая взгляд на отца. — Библиотекарь и дерьмовый охранник, от которого пахнет Маунтин Дью?

— Шарлотта, у меня мигрень, и мне нужно прилечь. Пожалуйста. Возвращайся в общежитие и оставайся в своей комнате. Учитывая твоё замечание за то, что ты ворвалась в мой дом, и то, что ты получила, когда отсутствовала в комнате во время обхода на Хэллоуин, ты забираешься на опасную территорию. — Папа не упоминает, что почти каждый ученик в школе получил выговор за нарушение комендантского часа на Хэллоуин, но таков его путь. — Здесь ты в большей безопасности. Если бы я знал то, что знаю сейчас, я бы никогда не отправил тебя в Калифорнию.

— Парни могут нанять для меня частную охрану, — начинаю я, но папа не слушает. У нас был момент, но этот момент закончился. Он уходит от меня, выходит за дверь кабинета, ненадолго останавливаясь, чтобы окинуть взглядом пятерых парней, стоящих на кухне.

— Сэр, — осторожно начинает Черч, но тот сияющий блеск, который раньше появлялся в глазах отца при виде лучшего ученика нашей школы, сменился стальным раздражением, известным любому подростку, у которого когда-либо был чрезмерно заботливый родитель. Именно это благонамеренное упрямство иногда бросает вызов логике и реальности. — Если вам неудобно из-за Эрика Уоррена, тогда, возможно, мы действительно могли бы остановиться у моих родителей.

— Сынок, — начинает папа, и тогда я понимаю, что он становится смертельно серьёзным. Слово «сынок» обычно слетает с уст директора Карсона только тогда, когда он в полном дисциплинарном режиме. Черч в беде. — Ты надел кольцо на палец моей дочери, не спросив моего разрешения — мы не друзья.

— Боже мой, ты такой бумер! — я задыхаюсь, возвращаясь к старым привычкам. Глубоко вздохнув, я устраиваюсь поудобнее и пытаюсь противостоять суровому взгляду, который мой отец только что бросил на меня. — Сейчас уже не 1605 год. Я не принадлежу тебе, и Черч не обязан тебя об этом спрашивать. Единственный человек, которого он должен был спросить, это я.

— Ну, а когда свадьба? — спрашивает папа, пробуя другую тактику и поворачиваясь ко мне. Близнецы, Спенсер и Рейнджер отступают назад, не зная, как вмешаться в эту словесную перепалку. По крайней мере, я знаю, что, если отец снова попытается схватить меня, они вмешаются. — Потому что, по крайней мере, когда всё это закончится, вы будете вынуждены признаться в своей лжи. — Он направляется к двери, проносясь мимо парней и направляется к лестнице, а я, спотыкаясь, следую за ним. — И, кстати, ты не можешь покинуть страну без паспорта.

— У меня есть паспорт, — признаюсь я, вытаскивая его из кармана, когда папа останавливается, поставив одну ногу на нижнюю ступеньку. Он оглядывается через плечо со смесью беспомощности и страха. Более чем вероятно, он понимает, что Черч Монтегю достал мне паспорт, не посоветовавшись с ним. Каким-то образом это означает, что Черчу удалось самостоятельно раздобыть всю необходимую документацию. По общему признанию, меня это тоже в равной степени завораживает и пугает. — А что, если я останусь с Монтегю? Что, если… Я обещаю не встречаться с Эриком Уорреном и даже близко к нему не подходить?

Прежде чем Арчи успевает ответить, раздаётся стук в сетчатую дверь.

— Привет? Есть кто-нибудь дома? Всё в порядке, я захожу. Я вхожу.

Дверь широко распахивается, впуская великодушную женщину со светлыми волосами и голубыми глазами.

— Мама, — начинает Черч, быстро моргая в редкий момент удивления. — Что ты здесь делаешь?

— Хотела увидеть тебя, глупышка, — говорит она, запечатлевая лавандовый поцелуй на обеих щеках Черча и оставляя пятна от губной помады. Близнецы и Спенсер хихикают, пока она не обращает на них внимание, ероша волосы и целуя лица. Даже Рейнджер не является исключением. Даже я не исключение. — Моя будущая невестка! — говорит она со слезами на глазах, притягивая меня к себе для объятий, пахнущих цветами, а затем обхватывает ладонями моё лицо, чтобы поцеловать в обе щеки и лоб.

Маму Черча невозможно не заметить, эту сияющую женщину в белой широкополой шляпе от солнца, перчатках и платье, облегающем её гибкие формы. Она выделяется, как солнечный луч, в тёмной, порой унылой атмосфере Академии Адамсон.

— Миссис Монтегю, — говорит папа, бросая на меня грозный взгляд. Честно говоря, я понятия не имела, что она появится здесь сегодня. Я поднимаю ладони вверх и раскидываю их в извиняющемся жесте капитуляции. — Чем я могу вам помочь? Академия рекомендует родителям звонить, прежде чем заезжать в гости или на экскурсию.

— О, не будьте смешным, — молвит она, пренебрежительно взмахивая рукой в перчатке, на другой руке у неё перекинут чехол для одежды. — Я была в Натмеге, чтобы поработать над небольшим бизнес-проектом, и решила заехать сюда, чтобы сделать Шарлотте подарок. Правильно ли, я услышала разговор о том, чтобы остановиться у нас? Шарлотте всегда рады в нашей семье.

— Мама, ты подслушивала? — отчитывает её Черч, но она отмахивается от него.

— Дети, — начинает папа, делая ударение на этом ужасном слове так, как может только он, — обсуждали поездку в Лондон на осенних каникулах. Как вы можете себе представить…

— Лондон? О, да, у нас есть квартира в Гайд-парке. Звучит как прекрасный способ провести каникулы.

В этот момент я осознаю две вещи: мать Черча вне всяких похвал, и она также вне привилегий. Она не знает значения слова «нет».

— Хотя я не против того, чтобы Шарлотта однажды отправилась исследовать мир, сейчас просто неподходящее время, — объясняет Арчи, наконец поворачиваясь и спускаясь по оставшейся части лестницы, чтобы встать рядом с миссис Монтегю.

— Если вас беспокоит надзор, то мы с Дэвидом более чем счастливы поехать с ними. О Шарлотте хорошо позаботятся. А теперь посмотри, что я тебе принесла. — Она расстёгивает молнию на чехле для одежды и достаёт белое платье, демонстрируя его на обозрение всей комнате.

— Что… это такое? — спрашиваю я, чувствуя, как к горлу подкатывает комок необузданных эмоций. Я прекрасно знаю, что это такое.

— Это твоё свадебное платье! — отвечает миссис Монтегю, перекидывая его через руку и протягивая мне. — Это то же платье, что я надела, когда мне было семнадцать лет. Она вздыхает и поднимает глаза к потолку, как будто уже погрузилась в яркие грёзы о Дэвиде Монтегю в молодости.

— Видеть платье до свадьбы — плохая примета для жениха, — говорит Черч, выглядя немного бледнее обычного. Элизабет Монтегю отмахивается от его опасений.

— Это просто смешно. Мы с твоим отцом вместе выбирали это платье. Мы сбежали с ним в Париж. — Она снова вздыхает и обмахивает лицо веером. — Как ты думаешь, вы двое, возможно, захотите пожениться в Лондоне? Мы могли бы арендовать аббатство!

— … аббатство? — спрашиваю я, замечая, что Черч бросает на маму взгляд, похожий на тот, которым я смотрю на своего отца, когда он совсем выходит из себя. Просто его мама перегибает палку совершенно по-другому.

— Вестминстерское аббатство, — говорит она, как ни в чём не бывало. Я давлюсь собственной слюной, заставляя Спенсера тереть и похлопывать меня по спине, чтобы помочь прочистить горло.

— Я думала, там могут жениться только члены королевской семьи? — мне удаётся выбраться, в то время как папа стоит ошеломлённый и безмолвный возле лестницы.

— У нас есть высокопоставленные друзья, — говорит Элизабет, а потом хихикает, как будто в этом нет ничего особенного.