Вечная команда (ЛП) - Станич К.М.. Страница 60

— Что вы сделали? — спрашиваю я, желая, чтобы он не был слишком милым, чтобы его можно было придушить. — Ты имеешь в виду, кто именно? Когда? И почему, чёрт возьми, вы мне об этом не сказали?

— Мы со Спенсером пошли туда, — говорит Черч, выглядя виноватым после свершившегося факта. — Но Рейнджер всё это время был с нами в видео чате, на случай, если что-то пойдёт не так.

— Мне плевать, я всё ещё зла, — отвечаю я, но, с другой стороны, мне также чертовски любопытно. — Вы нашли там что-нибудь внизу?

— Ничего, кроме новых туннелей, — говорит Спенсер, закатывая свои бирюзовые глаза. — О чём бы ни говорил Джек, о скрытых церквях или о чём бы то ни было ещё, мы понятия не имеем. Мы даже никого больше не видели, когда были там, внизу.

— Они могли бы использовать туннели для транспортировки. Это могло быть простым совпадением, что вы ни на кого больше не наткнулись. — Тобиас смотрит на Черча в поисках подтверждения, но тот просто качает головой, как будто у него тоже пока нет ответа на этот вопрос.

Но мы близки, о, так чертовски близки.

— Я узнал немного больше о своём отце, — наконец произносит Рейнджер, заговаривая, а затем вздыхает, как будто он устал. — Из всех людей, именно от моей матери. Она напилась и вела себя странно, а потом начала рассказывать мне, что однажды ушла от отца, ненадолго, когда Дженике было лет одиннадцать, а мне два. Мы остановились у её странных родственников в Испании, которые связаны с католической церковью. Она крестила нас, пока мы были там, и сказала, что, когда решила вернуться, и он узнал об этом, Эрик взбесился и избил её.

— Срань господня. — Слова срываются с моих губ прежде, чем я успеваю их остановить, и я съёживаюсь, извиняясь перед Рейнджером. Однако он смотрит вниз, на свои руки, как будто мечтает о том, как побьёт своего отца.

— В любом случае, я знаю, это звучит глупо, но вы же знаете, как эти культы увлекаются ритуалами и прочей ерундой. Я подумал, что, возможно, мы ищем причину, по которой мой отец не пригласил меня в Братство, или почему умерла Дженика. Это с натяжкой, но я полагаю, что мы должны, по крайней мере, рассмотреть этот вариант.

— Очень может быть, — говорит Черч, пожимая плечами. — Нужно быть бескомпромиссным, чтобы считать кровавое жертвоприношение нормальной частью взросления, поэтому вполне возможно, что они сочли крещение проблематичным.

— Я просто надеюсь, что это не был не очень тонкий способ моей мамы предупредить меня, понимаешь? Как будто, возможно, она в какой-то момент знала о Братстве и задаётся вопросом, знаю ли я тоже.

Мы все замолкаем, размышляя. Настроение сейчас тяжёлое и не особенно праздничное.

— Ладно, — молвит Рейнджер, хлопая ладонями по коленям. — На данный момент я покончил с этим дерьмом. Я не позволю каким-то психам в лисьих масках испортить мне Рождество. Итак, Шарлотта, мы купили тебе все эти настольные игры, так что выбери одну, и я буду готов надрать тебе задницу.

— Она реально ужасна в видеоиграх, так что это не должно быть сложно, — говорит Мика с усмешкой, но я не волнуюсь. Все они признали, что их познания в настольных играх ограничены — больше похоже на крестьянское занятие, по крайней мере, так я слышала, — и я уверена, что к концу вечера их яйца будут у меня в руках.

Это… тоже не совсем метафорично.

Глава 20

Тишина убаюкивает меня ложным чувством безопасности, когда мы возвращаемся в Адамсон после каникул. В течение нескольких недель всё было блаженно нормально. Это то, что я искала, чего хотела так долго, что позволила себе потеряться в этом.

Приятно иметь друзей, еще лучше иметь друзей, которые случайно оказываются любовниками, с моими школьными заданиями всё хорошо, и у меня есть план на будущее. Когда зима, наконец, уходит, и весна целует кампус, наши проблемы с новой силой встают на свои места со взрывом.

И конец, в буквальном смысле этого слова.

— Вот, Шарлотта, — говорит Рейнджер, по-прежнему единственный из группы, кто регулярно называет меня Шарлоттой (не Чак, дорогая, Микропенис и так далее), — возьми это. — Он протягивает мне коробку, полную фартучков с оборками, и я улыбаюсь. Для Рейнджера они так же важны, как сливочное масло, сахар и мука. Он не может печь без них. — Спенсер может отнести миксеры вниз, когда ты уйдёшь.

— Есть, капитан, — отвечает Спенс, берёт один из розовых миксеров и провожает меня к выходу из классной комнаты Кулинарного клуба и вниз, на огромную промышленную кухню, которая кормит школу и её персонал трёхразовым питанием семь дней в неделю.

В этом году в нашем кампусе проводится Северо-Восточный конкурс выпечки академий. В прошлом году он был в Эверли. А до этого, я слышала, он проводился в Нью-Йорке, в гигантском небоскрёбе, где находится Северо-Йоркская подготовительная академия.

Это довольно простое дело: судьи определяют категорию, и мы выпекаем всё, что можем, за отведённое время с указанными ингредиентами, а затем оцениваем наши десерты. Всего существует три категории, и набравший наибольшее количество баллов получает пожертвование в размере десяти тысяч долларов на благотворительность по своему выбору.

Опять же, эти богатые люди и их игры в благотворительность. Ну, все спонсоры могли бы с таким же успехом просто отправить чеки на благотворительность, но это в некотором роде забавно, так что я не жалуюсь.

То есть до тех пор, пока мы не спускаемся вниз, и я не вижу ту синеволосую девушку с прошлого года. Кеша. Ту, с которой спал Рейнджер. Она замечает меня с другого конца комнаты и машет рукой.

Я быстро отворачиваюсь и притворяюсь, что занята складыванием фартуков.

— Она направляется сюда, да? — я спрашиваю Спенсера, и он оборачивается через плечо, чтобы посмотреть.

— Ага. Приближается бывшая девушка.

— У меня никогда не было бывшей девушки, потому что я ни с кем не встречался, — произносит Рейнджер, с грохотом ставя коробку с кухонными принадлежностями на стойку из нержавеющей стали рядом со мной, его щёки слегка краснеют, когда он смотрит в мою сторону. — Шарлотта — моя первая девушка.

— Ладно, братан, — говорит Спенсер, оборачиваясь как раз в тот момент, когда Кеша приближается к нашей станции, аккуратно одетая в белый блейзер и чёрный галстук Женской Академии Эверли. Мгновение она теребит галстук, оглядывая Рейнджера, а затем снова обращает внимание на меня.

— Приятно видеть, что ты, так сказать, вышла из подполья, — говорит она, пытаясь изобразить искреннюю улыбку. — На самом деле я здесь с Селеной и Ханной. Вы, наверное, не помните нас всех по танцам на День Святого Валентина в прошлом году… — она заправляет прядь волос цвета электрик за ухо, и я решаю, что меня действительно беспокоит то, что она, вероятно, использует ту же краску для волос, что и Рейнджер. Что я могу сказать? Я ревнивая придурище.

— Я помню вас троих по доку, — киваю я, бросая взгляд на Рейнджера, когда он прищуривает глаза.

— Кстати, ты помнишь, как потеряла сознание на лужайке перед танцевальным залом?

Черч и близнецы появляются с новыми коробками, раскладывают их на прилавках и выгружают миски для смешивания, мерные стаканчики, венчики и лопатки. Они поглядывают в нашу сторону, но держатся на расстоянии, как будто догадываются, что задумал Рейнджер.

— Да, я помню, — отвечает Кеша, и в уголках её карих глаз появляются морщинки. — Я имею в виду, я не помню, как упала, только то, что Селена нашла меня и привела внутрь. — Она бросает на Рейнджера подозрительный взгляд. — А что? Какое это имеет отношение к чему-либо?

— Ты хоть помнишь, как вышла наружу? Послушай, я знаю, для тебя это мало что значит, но той ночью с нами кое-что случилось, и мы просто пытаемся докопаться до сути, — Рейнджер немного смягчает голос, и я вижу, как щёки Кеши заливаются румянцем. На этот раз моя очередь прищуривать глаза.

— Всё, что я помню, — как вышла на улицу подышать свежим воздухом… — начинает она и замолкает, как будто, возможно, это не первый раз, когда она пытается вспомнить, что произошло той ночью. — На самом деле, Селена выскользнула за дверь незадолго до этого, и я подумала, что если она собирается тайком выкурить сигаретку, то я тоже могу это сделать. — Кеша поднимает глаза и пожимает плечами. — Но это всё. Я помню, как вышла на улицу, а потом ничего.