Княжич (СИ) - Волков Александр Мелентьевич. Страница 16

Волховского посетила внезапная мысль. Он покосился на ликорис, затем перевёл взгляд на колбу, и подумал: «может, попробовать сделать ликорис вспомогательным компонентом?», а потом тут же осёкся. Все же, это растение из дьявольской флоры. Мало ли что случится, если сделать его частью состава топлива.

Но с другой стороны, отец ведь всё равно велел уничтожить цветок вместе с конвертом. Так какая разница, где ликорис сгорит?

Волховский всё же решил, что эксперименту быть. Мир меняли учёные-хулиганы, а не трусы, которые боялись смелых экспериментов.

Он взял ликорис, поместил его в лоток синтезатора, и налил в колбу немного бензина. Оставалось только задать нужные энергетические параметры, что Волховский и сделал.

Глава 7

В колбе загудела камера внутреннего сгорания. Волховский на всякий случай взялся за рукоятку катаны, и с замиранием сердца глядел, как диаграммы на дисплее управления неуклонно ползли вверх. С другими топливными присадками подобных показателей и близко не удавалось достичь. В колбе плескалось всего-то сто миллилитров бензина, но горели они долго, будто бы сто миллилитров превратились в литр. Пламя погасло, вспыхнули последние пары, однако повода расстраиваться не было.

Напротив, Волховский так обрадовался, что не выдержал, и сдержанно произнёс: «эврика», как некогда сделал древнегреческий учёный из его мира, Архимед. Неважно, что не вышло зациклить процесс горения в бесконечность. Важно, что горение удалось продлить в десятки раз, а исследование сдвинулось с мёртвой точки. Достижением цели такой скромный успех не назовёшь, но большим шагом вперёд — вполне.

Тут же Волховский взял смартфон, позвонил отцу.

— Поздравляю, сын, — одобрил Станислав Александрович. — Ликорис сгорел?

— Сгорел, — подтвердил Волховский, и нервно забарабанил пальцами по столу. — И если бы ты позволил, я бы хотел использовать ещё парочку цветов, чтобы закрепить результат и улучшить его. Можешь помочь мне добыть их?

— Этому не бывать, — спокойно отказал князь. — Я в принципе позволил тебе прикоснуться к цветку лишь потому, что он был мёртв. Неизвестно, что получится, если в твоей колбе окажется живое растение.

— Оно сгорел вместе с бензином, — ответил Волховский. — И разве дурно использовать дьявольскую флору в мирных целях?

— Мне решать, что дурно, а что нет! — вспылил князь. — Тебе повезло, что ликорис использован, но поверь, будь он жизнеспособен, всё могло бы кончиться вторжением демонов в город! И ты бы мог умереть! Ещё раз ты попросишь у меня добыть эту мерзость, я уничтожу твою лабораторию, и ты будешь дышать только тогда, когда я тебе разрешу! Ты меня понял?

— Хорошо, — произнёс Волховский, и удивился.

Отец очень редко кричал, но стоило заговорить о дьявольских цветах — он вдруг вышел из себя.

— И ещё, раз у тебя много свободного времени — займись-ка делом, — велел князь. — Для тебя есть задание. Сейчас к дому подъедет кортеж, и ты прокатишься по заправочным станциям с неожиданной проверкой. Глянь, соблюдаются ли стандарты «Волхнефти», проследи за внешним видом сотрудников и убедись, что всё в порядке.

— Разве для проведения проверок нет сотрудников в офисе? — ответил Волховский, и мученически вздохнул. — К чему мне…

— Это чтобы ты умничал поменьше! Сотрудники должны видеть, что ты тоже вовлечён в бизнес! — перебил князь, и когда немного успокоился, добавил: — Нельзя позволять им расслабляться. Привыкай контролировать ситуацию. Это снизит вероятность того, что какой-нибудь умник станет пускать деньги мимо кассы. Если тебе казалось, что богатый человек лежит на диване и ничего не делает, то ты заблуждаешься. В большом бизнесе, да и в бизнесе в целом, доверять можно только себе. Если не хочешь остаться с носом, и внезапно выяснить, что проверяющие из офиса в сговоре с кассиром Галей воруют по четыре миллиона рублей в год — держи руку на пульсе. Адреса пришлю личным сообщением.

— Я понял, отец, — сдался Волховский, потому что спорить было бесполезно. — Жду сообщения с координатами.

— Молодец, — одобрил князь. — Для начала проверишь три станции. До вечера.

Волховскому захотелось высказаться в стиле Попова: «Просто чудесно, мать вашу», однако он сдержался. Вместо того, чтобы праздновать, предстояло полдня заниматься рутиной. Однако он даже не подозревал, что шесть высокоранговых наёмников якудза вели за его имением пристальное наблюдение, и ждали сигнала от водителя, которого Растеряву старшему удалось подкупить. Они выбрали позицию подальше от посёлка, на отшибе высокого холма, откуда имение было отлично видно.

Каменная шестёрка из Сумиёси-кай — так называли наёмников в криминальных кругах. Все обладали даром Кенши, все носили магические мечи, и владели магией камня в разной степени мастерства. Самым сильным из них был Кохэку по прозвищу «Скала». Именно к нему обратился Растеряев, и предложил за голову Волховского шестьдесят миллионов йенорублей. Однако деньги заинтересовали скалу меньше, чем возможность пошатнуть устоявшийся Русско-японский конгломерат.

Скала прислонился к бамперу бронированного внедорожника спиной, курил, и прислушивался к тишине в ушной гарнитуре, сунув руку в карман роскошных брюк.

— Ты уверен, что нам стоит в это впутываться? — в гарнитуре послышался голос подчинённого.

— Десять миллионов на лицо — отличный гонорар, — ответил Скала.

— Таока вряд ли будет доволен, — возразил подчинённый. — И деньги нам не помогут, если боссы других кланов решат устроить на нас охоту.

— Плевать на Таоку, — нахмурился Скала, и щелчком выбросил окурок в траву. — У старика совсем поехала крыша. Он сдал. Превратил якудзу в детский сад. Измазал величие японской мафии в грязи, искалечил саму суть Ямагути-гуми, а самых лояльных якудзе людей превратил в изгоев, поместив их в японскую резервацию. Никто не устроит на нас охоту. Напротив, боссы ждут решительных действий хоть с чьей-нибудь стороны. Так что первый шаг сделаем мы. Грязные русские свиньи спят с японками, мешают исключительную азиатскую кровь с нечистой славянской. Чистокровные японцы, которые не хотят смешиваться с русскими ни кровью, ни культурой, теперь считаются фашистами. Это ведёт к вырождению японской нации, и я не хочу этого допустить. Нужно отсечь голову змеи, и тогда всё вернётся в прежнее русло.

— У цели катана-умбра, — попытался возразить подчинённый.

— И это тоже наследие нашей страны, которым, почему-то, пользуется русский. — Скала стиснул ладонь на рукоятке меча. — Такого не должно быть. Катана-умбра принадлежит японцам, и мы вернём её.

— Но её хочет забрать Растеряев…

— Если будет противиться — убьём и его.

— Кортеж на месте.

— Сколько машин?

— Восемь бронированных внедорожников, один лимузин.

— Плёвое дело, — хмыкнул Скала. — Сначала проследим за ним. Дождёмся удобного момента. Нужна замкнутая улочка, где можно будет парализовать колонну и заблокировать лимузину пути отхода. Охрана?

— Вижу только одного. Вышел из лимузина, чтобы открыть Волховскому дверь. Стёкла глухо затемнены. У охранника автомат, экипирован хорошо, броня высшего класса защиты. Подожди…

— В чём дело? — насторожился Скала.

— Ещё машины. Две белых «Лэнд-Нивы», и «Паджеро 2110». Водилу «Паджеро» не узнаю, с ним какой-то рыхлый подросток, а из «Лэнд-Нивы» вылезла Молчанова.

— Молчанова? — Скала вскинул от удивления брови. — Её тоже хорошо бы грохнуть. Это выродок семьи Куниёси. Грязных предателей.

Волховский покинул особняк, минул просторный двор с зарослями ив, и вышел за ворота. Он удивился, когда увидел на тротуаре Молчанову с Поповым. Ему даже в голову не приходило, как эта парочка могла оказаться в одном месте. Молчанова была одета в элегантное белое платье, а на поясе у неё висела шпага Растеряева-младшего, что как раз не произвело особенного впечатления. Можно было догадаться, что Попов тут же побежит одаривать Молчанову дорогостоящим фамильным клинком.