Друг и лейтенант Робина Гуда (СИ) - Овчинникова Анна. Страница 36
Видно, мне не удалось взять нужный тон, потому что Гисборн снова прицелился мне в грудь.
— Заткнись! — гавкнул он. — Думаешь, меня можно купить, как любого королевского лесника? Нет, ублюдок, чтобы купить Гая Гисборна, не хватит всего награбленного вашей шайкой добра! И все, что мне нужно, я возьму сам, да, сам! А твоя голова, волчара, скоро будет красоваться на ноттингемском палисаде. Интересно, рыжая шлюха знала, за кого выходит замуж? Да уж наверняка знала! Хотелось бы мне посмотреть, как она…
Я кинулся на него, надеясь на везение больше, чем на внезапность и скорость.
И в каком-то смысле мне повезло.
Вместо того чтобы выстрелить, Гисборн вдруг выпустил лук и выхватил меч. Лезвие чиркнуло меня по левому плечу, мой удар не достиг цели, но я все-таки устоял на ногах.
— Вот! Вот чего не купишь ни за какие деньги, — свободной рукой скотт сорвал из-за спины колчан, отбросил его далеко в сторону. Сдернул с плеч плащ из конской шкуры и уронил на траву. — Я мог бы пристрелить тебя сразу, аутло, так что ты даже не понял бы, отчего сдох. А мог бы заставить тебя умирать долго, о-очень долго, аж пока у меня не кончились бы стрелы… Но это все равно, что жрать мясо сырым. А вот когда втыкаешь меч в тело врага и чувствуешь, как он входит все глубже… Такая жратва мне больше всего по вкусу! — он тихо засмеялся, его черные глаза отливали мутным угольным блеском. — Ну, покажи мне, Рейнольд Гринлиф, как ты владеешь рыцарским оружием!
Я уже держал меч в руке — и напал первым. Наши клинки столкнулись со стонущим звоном, Гисборн сделал быстрый прямой выпад, а когда я закрылся, крутанул финт и ударил. Мне удалось ускользнуть, мой контрудар был направлен в горло скотта, но тот с легкостью отбил его и отступил. И прежде, чем я успел опомниться, атаковал снова.
Весь последний месяц Олифант каждый день учил меня драться на мечах, гоняя так же свирепо, как я гонял своих оглоедов-наемников, и вот теперь пришло время проверить, насколько хорошо я усвоил его уроки.
— А ты не слабак, сакс! — ухмыльнулся Гисборн. Его очередной выпад, который я едва сумел отразить, отшвырнул меня назад, к костру.
— Ты тоже не заморыш, — выдохнул я. — Может, положим мечи и просто померяемся силой? Если, конечно, не трусишь…
Скотт только засмеялся и рванулся вперед. Лезвие его меча скользнуло вдоль моего клинка, однако я успел закрыться, зато следующий выпад Гисборна, направленный в бедро, почти достиг цели.
Меня швырнуло на спину, я едва сумел удержать меч. Несколько дюймов левее — и я угодил бы в костер. Но мне и без того было достаточно жарко.
Закусив губу, я мотнул головой и сквозь мешанину разноцветных пятен перед глазами увидел возникшего надо мной черноволосого верзилу.
— А ты не так уж плохо дрался, сосунок, — ухмыльнулся Гисборн. Его ухмылка становилась все шире, пока он заносил меч для последнего удара — медленно, словно нехотя. — Даже жаль, что все так быстро закон…
Зачерпнув горсть углей, я швырнул их в обезображенное лицо, и наши крики боли слились в один. Но вопль Гисборна перешел в булькающий хрип, когда я изо всех сил всадил ему меч под ребра. Выдернув клинок, я изготовился для второго удара… который уже не потребовался.
Скотт сделал несколько неверных шагов, повернулся и рухнул лицом в костер.
Перекатившись на бок, я вжался лицом в траву, но от запаха горелого мяса было никуда не уйти, и тошнота одержала надо мной решительную победу.
Потом я долго лежал на боку, зажимая ладонью рану на бедре, приводя дыхание в норму, чувствуя, как кровь из пореза на плече стекает у меня по груди вперемешку с потом. Наконец сел и засмеялся.
Может, Локсли прав: кто-то присматривает с небес за шервудскими аутло?
— Сэр Гринлиф? — стражники с открытыми ртами переводили взгляды с меня на завернутое в плащ тело, которое я вез поперек седла. Неудивительно, что они вытаращили глаза: мы с конем выглядели так, словно только что вырвались из жаркой битвы. — На вас напали?!.
— Заберите эту падаль! — прохрипел я.
Двое стражников поспешно выполнили приказание, кривясь от запаха паленой плоти, к которому я успел притерпеться за время долгого пути в Ноттингем. По дороге сюда мне дважды пришлось останавливаться, чтобы дать передышку коню, но все-таки он справился… И я тоже.
— Что случилось, сэр Гринлиф?
— Принесите чего-нибудь выпить, живо!
Мне мигом вынесли из караулки кружку с сидром. Осушив ее, я тронул шпорой окровавленный бок несчастного коняги и, проезжая под поднятой решеткой, бросил через плечо:
— Скажите шерифу, что я прикончил одного из лесных разбойников… Маленького Джона, правую руку Робина Гуда.
Глава двадцатая
ВОЛК МЕНЯЕТ ШКУРУ, НО НЕ ДУШУ
— Ты ведешь себя как безумец, — Катарина кончила накладывать повязку на мою обожженную ладонь и заглянула мне в глаза. — Рано или поздно это кончится бедой, Рейнольд, вот увидишь!
— Не беспокойся, все будет в порядке…
— В порядке? Как бы не так! — вместо мольбы в синих глазах теперь загорелся гнев. — Ты же всеми силами пытаешься сделать так, чтобы тебя убили! Посмотри на себя — на тебе живого места нет!
— Я не приглашал Гисборна на завтрак, он явился по собственному почину.
— Ничего подобного не случилось бы, если ты перестал бы якшаться с лесными разбойниками!
Я слегка передвинулся на подушках, чтобы лучше видеть Катарину, стоящую на коленях рядом с кроватью.
Моя жена далеко не в первый раз заводила подобные речи — и наверняка не в последний. Я наперед знал, что́ услышу, поэтому предпочитал не вникать в слова, а любоваться переливами каминного пламени в завитках рыжих волос. Чем я и занимался, пока Катарина с жаром убеждала меня, что благородному человеку не к лицу знаться со всяким сбродом; что если мне так хочется рисковать головой, лучше б я подождал пару лет, пока истечет срок мирного договора с сарацинами; что никакие разбойничьи деньги не окупят ей вдовства — а она обязательно станет вдовой, если я не позабуду дорогу в Шервудский лес!
На этой точке монолога я протянул руку, обхватил Катарину за талию и притянул к себе на кровать. Из дикого сокола не сделаешь домашнюю птицу, но я уже научился надевать на свою соколицу должик… а если требовалось — то и клобучок.
Оказавшись рядом со мной на огромной кровати под балдахином, Катарина сразу перестала бушевать. На некоторое время я позабыл о своих ранах, она — о своем предполагаемом скором вдовстве, как вдруг нас прервал громкий стук в дверь и громовой голос, от которого дрогнуло каминное пламя:
— Госпожа! Сэр Гринлиф!
— Когда-нибудь я его точно придушу, — пробормотал я, приподнимаясь на локте. — Чего тебе, Олифант?
— Вас требует к себе вице-граф, сэр Гринлиф!
— Передай вице-графу, что я при смерти!
Мой рявк отнюдь не приличествовал умирающему, однако куда ему было до трубного баса Олифанта…
— Шериф хочет немедленно вас видеть, сэр Гринлиф!
— Тогда передай ему, что я уже помер…
Катарина поспешно закрыла мне рот ладонью:
— Не говори так, накличешь беду!
Я с тяжелым вздохом сел, спустив ноги с кровати, и раздраженно зарычал. Все мои раны были просто царапинами, но нога и ладонь дьявольски болели даже после того, как я осушил кубок крепкого вина. Ничего, все могло быть гораздо хуже!