Кровавый Король (СИ) - Кэйтр Элизабет. Страница 49
Извещение о приходе Верховной отдаёт слабой, но чувственно играющей скрипкой, вмиг зажжёнными свечами и тихим отворением дверей.
В противоположном конце зала появляется она. Видар заторможено моргает.
Малахитовое платье выгодно подчёркивало каждый изгиб, а золотая отделка под лёгкие доспехи на плечах и груди — приводила мужской пол в дикий восторг. Волосы аккуратно существовали в свободном полёте, только на нескольких прядках можно было заметить небольшие золотые колечки.
Она медленно шла навстречу к королю, затаив дыхание. Видар был демонически красив, а секундное смятение на его лице придало той самой перчинки во взгляд, от которой душа Эсфирь наполнилась теплом.
Она крепко сжимает челюсти, поигрывая желваками, желая пресечь внутренний сердечный порыв. С каждым шагом — взгляды обращались на неё. Эффи чуть дёргает бровью, когда замечает рядом с Себастьяном ещё двух альвов, что смиряли её ледяной ненавистью.
— Многоуважаемые гости!
Громкий голос раздаётся за спиной короля. На первой ступени пьедестала стоял Один из пятерых Посланников Храма Хаоса. Храмы Хаоса находились близ Столиц Тэрр и несли тёмную службу своему Демиургу, помогая отчаявшейся нежити, заключая узы брака, партнёрства и, некогда, подтверждая узы родства душ.
— Великий Король Первой Тэрры! — Все подданные короля опускаются на одно колено, а представители других Тэрр склоняют головы. — Могущественная Верховная Тринадцати Воронов! — В зале слышатся громкие хлопки крыльев. Вороны взмывают под потолок, медленно кружа в пространстве. — Сегодня я — Посланник Хаоса, соединю Вас нерушимыми Узами Доверия!
Эсфирь и Видар поворачиваются лицом к Посланнику, опускаясь на колени и поднимая головы. Две широкие ладони застывают над головами.
— Сии Узы — дар величайшего проявления Доверия между королями и советниками. Предать их — значит повлечь на себя титул Неугодного. Отныне — Ваш разум образует единство, а доверие меж Вами послужит началом дел общих и великих. Да не нарушьте же священного обета Доверию! Во имя Хаоса, Пандемония и Пандемониума!
Посланник резко зажимает ладони в кулаки. За правым ухом у обоих появляется небольшая длинная полоса — печать Уз Доверия.
После того, как Эсфирь и Видар поднимаются с колен, отмирает и зал, стремясь вслед за ними.
Пространство наполняется аплодисментами. Видар украдкой смотрит на ведьму, кожей чувствуя её напряжение. Он слегка дёргает уголком губы — до чего же всё-таки забавна эта инсанис!
Музыка, стихшая несколькими минутами ранее, снова обретает силу.
Видар чинно разворачивается к Эсфирь. Дабы завершить Слияние Уз требовался последний шаг — танец душ. Они должны открыть празднество.
Она медленно поднимает взгляд на короля, мельком осматривая уверенно-протянутую ладонь.
— Окажите мне честь, госпожа Верховная, — губ Видара касается дьявольская ухмылка.
В глазах Эффи вспыхивает огонь. По правилам — он долженспросить. По правилам — она должна ответить: «Всегда». По правилам — ничего не должно быть нарушено!
Пауза затягивается, но самоуверенность короля кричит о том, что всё идёт по плану. Эсфирь даже слышит ядовитую усмешку, что исходила от особы, стоявшей рядом с Себастьяном.
— С удовольствием, — кривит губы в хитрой усмешке. — Всегда!
Всадник Войны одобрительно кивает, растворяясь в пространстве.
Кровавый Король сам создавал правила, за что и был удостоен высшей благосклонностью Всадников, их бриллиантом — Верховной.
[1] Гуль — мифическое существо и фольклорный персонаж, оборотень в арабской, персидской и тюркской мифологиях. Обычно изображается как существо с отвратительной внешностью и ослиными копытами, которые не исчезают при любых превращениях
20
Эсфирь вкладывает руку в раскрытую ладонь. Зал замирает в потрясённом безмолвии. Кровавый Король с невероятной грациозностью вёл законную Советницу в центр зала.
Чарующие звуки скрипки и органа заставляют гостей создать плотный круг, в центре которого Видар прикладывал немалые усилия, чтобы смотреть на подданную его Тэрры без слепого восхищения ведьмовской красотой.
Её дыхание чуть сбивается.
Альвийский вальс отличался особой чувственностью, которая обязана возникать между танцующими. В противном случае, знать считала танец лишь механическим качаниям. Душа танцующего обязана гореть!
И, о Хаос всё прибери, она горела! Так горела, что, когда Видар прижал к себе Эсфирь, чувствовала пожар от пальцев на своих рёбрах.
Он сдержанно улыбается, проворачивая её под рукой, и снова, ближе дозволенного, прижимает к себе. И кто бы мог подумать, что ведьма так хороша в альвийском вальсе? Какие ещё козыри таит в себе её могущественная сущность?
В круговороте лиц Эффи замечает братьев. Паскаль улыбался сквозь плотно сомкнутые губы, а Брайтон наблюдал над разразившимся страстным танцем исподлобья. Его руку крепко обвивала Адель.
Эсфирь возвращает вниманиене своемукоролю, вспыхивая от наглого взгляда. Становится жизненно-важным выбесить наглеца. Она дьявольски улыбается.
Очередной круг быстрого вальса, шум аплодисментов, знаменующий о том, что собравшиеся зрители верят их танцу.
— Мне не нравится твой взгляд, — подмечает Видар, резко выдохнув.
— Так оторвись от моих глаз.
Она намеренно удерживает зрительный контакт.
Сильная доля музыки. Пальцы Видара сжимаются на талии, а руки отнимают ведьму от пола так легко, будто она весила столько же, сколько корона в чёрных волосах.
Эсфирь вытягивает руки вверх, делая вид, что произносит заклинание. От указательного пальца и далеко вниз начинает струится посеребренная дымка, стирающая отвратное платье в духе альвиек с её роскошного тела.
На долю секунды Видар замирает в немом оцепенении, невольно рассматривая её. Глупо отрицать, что чёрный цвет не шёл ей. Вуаль обдавала его пальцы малварским холодом, чёрные драгоценные камни сверкали в свете свечей, чёрно-серебристая поталь в изящных местах заставляла изнывать от желания прикоснуться.
Музыка продолжалась. Нужно танцевать. Волна восхищённых, недоумённых и даже злостных возгласов прокатывается по зале, но теряется в волшебной симфонии. Видар опускает ведьму, крепко прижимая к себе.
— Какого демона?
— У меня нет королевства. Короны. Семьи. Любви. Есть только цвет. — Он крепче обычного сдавливает талию, словно пытаясь сдержать её дыхание. Слыша, как собственное сердце бьется в мощной остервенелости. — Не смей лишать меня единственного напоминания о том, кем я когда-то была. А если посмеешь — я сравняю тебя со льдом, долбанный альв. Клянусь своей никчёмной жизнью, — лукаво улыбается ведьма, скрывая за приторностью кровожадную угрозу.
И именно этим моментом пользуется Брайтон.
— Она сыграла мне на руку, — тихо говорит он брату.
Паскаль нервно сглатывает. Брайтон чуть опускает взгляд, подернутый мутной серебристой пеленой. В момент очередной перепалки — король и советница даже не подумали держать свой разум закрытым от чужих когтей. Брайтон умело переплетал их сознания, внушал неистовую голодную страсть, пока Паскаль стирал границы между аурами, позволяя им переплестись словно у самых пылких возлюбленных. Оба с одинаковым успехом внушали имобязательностьсегодняшней ночи, навязывали, что без касаний друг к другу они испепелятся до праха. Оба одновременно отступают на шаг, тайком переглядываясь. Паскаль обаятельно усмехается, изящно поправляя лацканы камзола.
— Она убьёт меня, — тихо шепчет Брайтон. — Возненавидит.
— Зато не сойдёт с ума. Считай, что мы сделали несвойственное для нас добро, — фыркает в тон ему Паскаль. — И улыбайся, столько глаз вокруг.
— Ты осознаешь, что каждый раз насылать морок мы не сможем? Гнев Любви худшее, что случалось с мирами.
— Я буду делать это столько раз, сколько потребуется. Главное, что наша сестра будет жить. И пусть ненавидит меня за это. Ты, хрен с тобой, улыбнёшься или нет?
— Она возненавидит за то, что будет дальше, — почти про себя выдаёт Брайтон, замечая, как вспыхивает взгляд короля. Малварец заставляет себя улыбнуться. Выходит неестественно и блёкло.