Спасти «Скифа» (СИ) - Кокотюха Андрей Анатольевич. Страница 12

В течение ночи на 7 июня на фронте ничего существенного не произошло. В районе Лисичанска противник дважды пытался переправиться на левый берег реки Северный Донец. Наши подразделения метким огнем истребили несколько десятков гитлеровцев и вынудили их отступить. Советская авиация совершила налеты на аэродромы противника. В результате бомбардировки на немецких аэродромах отмечены пожары и взрывы.

Западнее Ростова-на-Дону происходила редкая артиллерийско-минометная и ружейно-пулеметная перестрелка. Наши подразделения разрушили 10 блиндажей и 3 наблюдательных пункта, уничтожили артиллерийскую батарею и 13 пулеметов противника. Разведывательная группа под командованием старшего лейтенанта т. Яковлева и лейтенанта т. Завьялова проникла в тыл противника и истребила 18 гитлеровцев. Захватив пленных и трофеи, разведчики вернулись в свою часть.

2

До места, где Павел Гайдук спрятал отбитый у немцев «хорьх», группа добралась к позднему утру.

Летом светает рано, потому фронт перешли, выдвинувшись загодя, пока ночь еще была их союзником. Выдвигаться пришлось южнее заданного квадрата, шуметь дважды за полтора суток на одном и том же участке не хотелось. Потому, дождавшись рассвета, а вместе с солнечными лучами – утренней канонады, разведчики совершили марш-бросок и за четыре часа добрались до места. Там же, у машины, Сотник решил дать всем отдохнуть: самая сложная часть пути еще только предстояла.

– Давайте порубаем, – не столько предложил, сколько распорядился он.

– Есть порубать! – поддержал командира Чубаров.

Пока он, ловко орудуя немецкой финкой, вспарывал жестяные банки с мясными консервами, а остальные тем временем скинули маскхалаты, Михаил, отступив на несколько шагов, еще раз оглядел свою группу.

Если по уму, форму майора войск связи должен был надеть он как старший по званию. Но выросший в шахтерском поселке Сотник еще в школе имел проблемы с изучением даже родного языка, не говоря уже о немецком. Более того: учительницу немецкого Мишка ненавидел какой-то странной, необъяснимой, и потому еще более лютой ненавистью, и сухая плоскогрудая дама в старомодных, кажется, дореволюционных очках отвечала ему взаимностью.

С учетом же сложившейся ситуации вступать в любые разговоры должен был как раз старший офицер. Потому трофейную майорскую форму надел рядовой Волков, превратившись по документам даже не в Вольфа, а некоего Ганса фон Шромма – особенно забавлял Вилена почему-то именно временный баронский титул. Волков был примерно одного возраста с остальными, но из-за какой-то причины, которую он сам называл «неправильным обменом веществ», выглядел старше благодаря одутловатому, чуть отекшему лицу. Если бы Сотник не знал, что рядовой Волков в отличие от остальных практически не пьет, отдавая положенные фронтовые сто граммов по договоренности первому же, кто попросит, он решил бы: солдат не просыхает.

Машину должен был вести старший сержант Чубаров – по этому случаю ему досталась ефрейторская форма, а он не особо и возражал, поскольку, как и Сотник, по-немецки знал только несколько фраз, включая обязательное «хенде хох». Но здесь как раз все в порядке: с унтера спрос невелик, рядом старший офицер, вот он и будет разговаривать, дело же унтера – молча крутить баранку. На Сотнике тоже был мундир нижнего чина: с немцами он умел доходчиво изъясняться, по собственному определению Михаила, только языком оружия. А Павел Гайдук, говоривший по-немецки не так бегло, как Волков, но вполне пристойно, как того и требует университетское образование, получил форму обер-лейтенанта: единственную, которая пришлась в пору Малышу.

– Ну, так что за прогулка, командир? – спросил Чубаров. – Может, обмозгуем?

– Да, Миша, – поддержал его Гайдук. – Толком-то мы ни хрена не знаем.

Волков молча работал челюстями, пережевывая тушенку с хлебом.

– Я сам знаю немного, – признался Сотник.

– Даже так? – удивленно вскинул брови Гайдук. – Совсем плохо? Мы идем туда, не знамо куда?

– Ну, скажем, конечная точка у нас – твой родной город Харьков, – напомнил Сотник. – А вот там нужно найти ответы на кучу вопросов.

– Вали, командир, все в кучу! – махнул рукой Чубаров, словно Михаил и вправду достанет сейчас мешок да и вытряхнет из него всякого добра на траву.

Сотник помолчал, задумчиво ковыряясь острием своей финки в тушенке. Наступившую тишину не нарушала даже канонада, что означало: за истекшие часы линия фронта опять сместилась. И если позавчера она проходила в десятке километров от этого березняка, то сейчас здесь – тыл врага, не слишком глубокий, однако достаточный для того, чтобы вместо грохота орудий можно было услышать пение птиц.

– Давайте с самого начала, мужики, – проговорил Сотник наконец, отодвинул от себя початую банку и воткнул нож в землю. Он ничего не приказывал, остальные сами подтянулись ближе, и теперь они сидели на траве, сбившись в тесный кружок, со стороны сами себе напоминая участников какой-то дворовой игры. – Где-то в Харькове прячется от фрицев наш разведчик, который откликается на прозвище Скиф…

Пересказ истории с похищением немецкого генштабиста занял в изложении Сотника не больше пяти минут. И все, включая его самого, понимали: на этом рассказ не закончен, это только начало.

– Получается, командир, генералитет в нашем возвращении назад ни хрена не заинтересован? – уточнил Чубаров и, перехватив быстрый взгляд Гайдука, тут же миролюбиво выставил вперед руку. – Просто так спросил, братва. Из чистого советского любопытства.

– Ты еще не дошел никуда, чтобы про обратно думать, – заметил Павел.

– А вот тут я согласен, – вступил в разговор Волков. – Как мы вообще в город думаем попасть? Туда сейчас просто так не попадешь, город, как я понимаю, стратегический и чуть ли не режимный, или как там у них это называется…

– Так же, как и у нас, – ухмыльнулся Сотник. – Но насчет попасть в город ты, Виля, прав. Допустим, у нас есть замечательный пропуск с полоской. У тебя он, кстати, – Вилен согласно кивнул. – Но проскочим ли с ним через посты? Вдруг такие пропуска уже спалили? Вместо них новые, мы этого не знаем и попадаемся на ровном месте, всей командой. Отсюда первое предложение: по возможности разделиться на две группы и выдвигаться независимо друг от друга. Засветится Виля с пропуском – зато Малыш проскочит. И продолжит выполнять задание: город-то твой.

– И что с того? Я два года там не был.

– А там что, план местности за два года поменялся?

– Миша, даже в своем родном городе я вряд ли без посторонней помощи смогу найти человека, который прячется от немцев и про которого я ничего, кроме оперативного псевдонима, не знаю, – спокойно пояснил Гайдук.

– Ну, помощь кое-какая все же будет, – успокоил его Сотник. – Как мне разжевало начальство, расклад был такой. Отступали наши быстро, никого в городе оставить не успели. Потому подпольную работу там наладили только недели через две после того, как фрицы опять заняли Харьков. И связь городское подполье держит через Кулешовский партизанский отряд. А Скиф появился в городе позже, выполняя приказ командования. К нему прислали радиста, подполье помогло с рацией. И на этом их взаимное сотрудничество закончилось.

– Правильно, – вставил Чубаров. – Они ж на одной территории одним делом занимаются. Мешать друг другу будут. Нормальная тактика, как у фраеров…

– Других сравнений придумать не мог? – Гайдука оно не возмутило, просто позабавило.

– А чего…

– Ладно, потом доспорите, – Сотник жестом велел молчать обоим. – Тут главное другое: на случай провала Скиф должен был воспользоваться для отхода каналами подполья. Это не обсуждалось в эфире, когда Скиф уходил на нелегальное положение, а его радист вышел в свой последний эфир. Но если разведчик хочет, чтобы кто-то вроде нас его отыскал, он должен вступить в контакт с подпольщиками. У них такие вещи, как я понял, оговорились заранее. Во всяком случае, мне дали адрес явки в Харькове, пароль к хозяину квартиры и пароль, который сам Скиф должен назвать тому, кто за ним придет, чтобы обозначить себя.