Подозрительные обстоятельства - Квентин Патрик. Страница 7

Все это сразило бедняжку Пэм, которую предстоящее банкротство приводило в ужас.

А четыре дня назад, когда Пэм и мать в материнской спальне разбирали почту, Прелесть Шмидт сообщила, что звонит мистер Ронни Лайт. Мать взяла трубку.

— Да, — сказала она. — Что, дорогой? Нет, нет и нет. В жизни не слышала ничего более оскорбительного! Что? Нет, конечно, и не мечтала об этом. Нет, подожди. Ничего не предпринимай до моего прихода. Мы все приедем… Они ушли? Ладно, ужин я приготовлю. Должно же быть у нее что-нибудь на ужин… У вас есть сыр? Хорошо, хорошо. Нет, дорогой, я сказала — нет.

Она положила трубку.

— Пэм, дорогая, мы все отправляемся обедать к Ронни: я, ты, дядя Ганс и Джино. Я приготовлю божественный сыр в вине.

Услышав о сыре в вине, Пэм поняла, что наступил кризис. Когда мать вспоминает о своих швейцарских кулинарных способностях, дело добром не кончается.

— Что же случилось? — спросила Пэм.

— Норма снова запила. Только подумай! Теперь, когда перед ней такая роль!.. Ронни говорит, что у нее распухло лицо. По его словам, она похожа на сову. Он сказал, что даже я не соглашусь, чтобы Нинон де Ланкло играла актриса с лицом совы. — Она помолчала. — Это самое худшее. Ты знаешь, какой он эмоциональный. Он в такой ярости, что пригрозил разделаться с ней как человек, как муж и как продюсер. «Можешь поместить ее в зоопарк в Сан-Диего, Анни», — заявил он. И больше того… — Мать долго перебирала письма, прежде чем заговорила вновь. — Он умоляет меня сыграть Нинон.

Пэм пришла в восторг.

— Это же великолепно! Конец всем нашим тревогам! Но, взглянув на мать, она осеклась: мать являла собой олицетворение дружбы.

— Дорогая Пэм, не воображай, что я соглашусь. Роль Нинон — последний шанс Нормы начать новую жизнь. Лишить ее этой роли — все равно, что отнять у сироты корку хлеба.

— О, нет, конечно же, нет. Разве ты можешь обидеть сироток, если разъезжаешь с ними на верблюдах!

— По крайней мере, Ронни еще ничего ей не сказал. — Мать пропустила выпад Пэм мимо ушей. — Поэтому ей вообще незачем это знать. Мы все поедем туда и напомним Ронни о его долге.

Так оно и было. В шесть часов все, включая Трая, забрались в «мерседес» и отправились убеждать Норму отказаться от джина.

На первых же минутах они потерпели фиаско. Дверь открыла вдребезги пьяная Норма, и в самом деле с распухшим лицом. Она стояла перед ними, еле удерживаясь на ногах.

— Подумать только, кто к нам явился! — закричала она. — Живая легенда! Ты ко мне, легенда? Со всем своим семейством? Пошли купаться!

Мать попыталась обнять ее и успокоить. К ним торопливо подошел разъяренный Ронни.

— Норма! Я же велел тебе лечь в постель!

— В постель! — издевательски подхватила та. — Чушь! Я думаю, постель— самое последнее место в мире, где ты хочешь меня видеть. Постели предназначаются для разных там Сильвий и маленьких Анни Руд.

И тут она грохнулась прямо лицом на пол. Ронни и Джино унесли ее наверх и уложили. Все остальные перебрались в домик у бассейна, потому что матери больше нравилось готовить там. Атмосфера была напряженной. Дядя Ганс, Пэм и Джино чувствовали себя совершенно убитыми. Ронни разрывался между страстью к матери и гневом на Норму, а мать с неподражаемым хладнокровием готовила ужин.

— Милой Норме нужно поесть, и все будет в порядке, — заявила она.

Пэм угрюмо заметила, что в данный момент ее меньше всего волнует заполненный джином желудок Нормы.

Прошло около часа, когда Ронни завел разговор о том, что его тревожило.

— Анни, выслушай меня. Ты должна помочь мне избавиться от Нормы. Она не в состоянии играть эту роль. Нинон де Ланкло — историческая фигура. Если Норма появится на экране в ее образе, через пять минут после премьеры Франция предъявит нам ноту протеста. Анни, ну пожалуйста, умоляю тебя, сыграй эту роль. Я заплачу, сколько ты скажешь…

Но мать улыбалась и поглаживала его по плечу.

— Нет, дорогой мой, бедняжка Норма твоя жена и моя подруга. Мы должны помочь ей. Она несчастна. Мы ей поможем.

А Ронни только громко стонал.

В половине девятого мать объявила, что ужин готов.

— Пэм, милочка, сходи в дом за Нормой. Она уже, наверное, пришла в себя.

— Ох уж эта ваша пресловутая семейственность! Не забывай, что здесь не Швейцария и я не Вильгельм Тель! Сходи-ка лучше сама. Ты наверняка сумеешь повлиять на нее.

Поток брани из уст Нормы действительно могла выдержать только мать, и она привела Норму.

— Норма, милая, тебе нужны силы. Сейчас ты должна думать только о своей роли.

И та перевела мутный взгляд с тарелок на мать.

— Спасибо тебе, дорогая, — процедила Норма. — Если бы я хотела умереть, то обошлась бы без твоей помощи. Но умирать от еды мне что-то не хочется.

Она с воплем выскочила из-за стола, швырнула в Трая тарелку и приняла позу Марка Антония, выступающего в Форуме перед плебсом.

— Пришла пора произнести речь, — громогласно заявила она. — Время, место и девушка, если только ее можно назвать девушкой.

— Норма! — вскричал Ронни.

Она не обратила на него внимания.

— Время произнести речь. Речь… У меня есть волокита-муж. Ладно. Он волочится за каждой юбкой от побережья до побережья, и пал так низко, что таскался за так называемой актрисой из Англии Сильвией Ла-Мани. Ладно. Меня это не волнует, пускай себе таскается за кем угодно. Но одну линию я хочу провести — линию моей жизни. У меня не будет мужа, который готов волочиться даже за самой старой актрисой Голливуда. У меня не будет подруги, которая сидит здесь и которую я считаю самой старой сукой, хоть там она швейцарка или эскимоска. Мнит себя швейцаркой, а пытается украсть у меня мужа…

Все мы сидели словно парализованные. Потом вдруг вскочил Ронни, никогда не отличавшийся выдержкой.

— Хватит! Не хочу! Надоело! Не хочу! — Он направил на Норму палец. — Считай, что я лишил тебя роли Нинон, считай, что я больше тебе не муж, считай, что ты самая последняя женщина на земле.

Он повернулся к матери.

— Анни, дорогая моя, не слушай эту змею, эту пьяную сову. Сыграй ты в моем фильме, умоляю тебя.

А потом мать сделала то, что привело Пэм в изумление. Она-то думала, что мать оскорбится за свой сыр в вине, потому что та с трепетом относилась к этому национальному блюду. Если бы сам папа римский посмел его раскритиковать, он тут же стал бы ее врагом на всю жизнь. Но мать подошла к Ронни и медленно повернулась к Норме.

— Я устала, — заявила она. — Небо свидетель, я пыталась сделать все ради нашей старой дружбы, Норма Дилэйни. Но сейчас я поняла, что нет никого, никого на свете, кто мог бы помочь тебе. Я умываю руки. — Потом она обратилась к Ронни. — Ронни, дорогой, это моя вина. Я заставляла тебя поступать против твоего желания во имя Нормы. Теперь я вижу, что была не права. И единственное, чем я могу выразить тебе свое раскаяние, это согласиться сыграть эту роль.

Надежды Пэм вспыхнули с новой силой, но тут же чуть не погасли из-за крика Нормы.

— Так! Ты украла не только моего мужа, но и мою роль! Ты украла…

— Заткнись! — рявкнул Ронни.

А Норма сорвала с себя ожерелье и бросила его к ногам Ронни.

— Значит, ты отдаешь мою роль Анни?

— Да!

— И разводишься со мной?

— Да.

— Ха! Разводишься?! А ты забыл, что случается при разводе из-за супружеской неверности — ведь ты начал мне изменять с первого часа, как я стала твоей женой! Мой адвокат составит список, и он будет толще телефонного справочника. Посмотрим, кто с кем разведется. И ты также забыл о законе насчет собственности. Тебе придется отдать мне половину того, что у тебя есть, половину денег за фильм о Нинон.

Норма попыталась швырнуть в Ронни тарелку, и Пэм едва успела перехватить ее руку.

— Но, несмотря на все это, мой дорогой супруг, знай, что развода не будет, не будет! Иначе я устрою такой скандал, который уничтожит и твою «Вечную женщину». Так что о разводе забудь.

Ронни позеленел, а Норма повернулась к матери.