Вкус искушения - Коупленд Лори. Страница 30

Она стала на колени, лаская его своими чуткими пальцами. Он взял двумя ладонями ее лицо, как чашу, и жадно прильнул губами к ее рту. Их поцелуи становились все глубже, и одновременно он снимал последние кружевные пустяки с ее тела и гладил места, которые они прикрывали, дразнил ее, заставлял хотеть себя еще больше, наполняя каждую частицу ее тела раскаленным добела желанием обладания, которое доставляемое им ей удовольствие только распаляло.

Повторяя ее имя, он улегся рядом с ней на кровать, где снова поклонялся ее телу своими губами и руками, показывая ей, что у него на сердце. Ноги их переплелись, и он перекатился, чтобы нависнуть над ней. У нее потемнели глаза, и она потянулась к нему. Целуя его в губы, она направила его в себя. И начался бессмертный ритм, который утишал их огонь, одновременно распаляя его.

Они достигли одной вершины, потом другой, пока не стало казаться, что больше наслаждение усилиться не может. И в этот момент что-то расцвело в них и понесло через край.

Позже она лежала в его объятиях, ее тело было нежным и слабым от удовлетворения, а сердце переполнено сладким покоем. Никогда она не предполагала, что он будет таким нежным любовником, что он будет так ее лелеять своими руками, телом и ласковыми словами, которые снова и снова доводили ее до экстаза.

Когда она впервые с ним повстречалась, она решила, что, как и большинство плейбоев, он интересуется только своими нуждами. Но по мере того, как она узнавала его получше, понимала, что он человек не себялюбивый, хотя только за последний час поняла, насколько он способен отдать себя всего.

Сегодня сердце ее переполняла не только любовь к нему, но и восхищение. С ним будет трудно расстаться, а забыть просто невозможно. Он испортил ее для других: теперь никто и никогда для нее не сравнится с ним. Ей стало грустно думать об их неизбежном расставании, и она отстранила от себя эти мысли, чтобы жить сегодня, этим днем, насладиться этим временем, когда он с ней, а там будь, что будет.

— Проснись, ленивица, — прошептал он, целуя ее веки.

— Я проснулась, — сонно проговорила она.

Он обнял ее и стал целовать, пока она совсем не проснулась.

— Зачем ты это делаешь? — спросила она.

— Что делаю? — он перестал и заглянул ей в глаза.

— Снова будишь во мне голод, когда я чувствовала себя такой сытой и удовлетворенной.

— Удовлетворенной, угу? — на его лице появилось выражение мужской гордости. — Ну, что ж, если я что-то начал, полагаю, ты ожидаешь, что я это закончу.

— Догадался, — она устроилась поудобнее в его руках.

Он вздохнул.

— Мужскую работу никогда всю не переделать.

— Ага, никогда, — она потянулась за подушкой, чтобы стукнуть его, но он жарко поцеловал ее. Ее рука замерла в воздухе и, поменяв цель, обвилась вокруг него.

Была уже середина утра, когда он, наконец, затащил ее в душ. Его любовь привела ее в ленивое и сонное состояние.

— Торопись, женщина, — ласково понукал он ее, — нам еще с тобой ехать.

— Что?

Он направил душ ей на голову, намылил руки и стал пальцами растирать ей спину.

— О-ох, — благодарно застонала она. — Я даю тебе десять минут на это, а потом прекрати.

Он рассмеялся.

— Ладно, но потом ты наденешь джинсы и отправишься в машину.

— Зачем?

— Потому что мы схватим что-нибудь на завтрак и поедем в горы, так что возьми с собой фотоаппарат.

Она повернула к нему лицо.

— Я могу поучаствовать в этих планах?

Его руки начали размыливать пену круговыми движениями по плечам, вниз по спине…

— Участвовать? — спрашивал он, а руки двигались ниже и ниже. — Конечно, можешь. Что ты хочешь предложить?

Она закрыла глаза и глотнула, пытаясь справиться с желаниями, которые он снова вызывал из глубины ее тела.

— Не помню.

— Ну, что мне с тобой делать?

Она пожала плечами.

— Ты что-нибудь придумаешь. Я уверена.

Спустя час они уже вышли из дома на свежий бодрящий воздух раннего ноябрьского утра. Забравшись в машину, они проехали несколько кварталов до ресторана. После завтрака у стойки Тейлор повез их в горы. Анни поставила камеру на пол между ногами и, откинувшись, наслаждалась видами природы. Спустя некоторое время они свернули на частную дорогу и поехали по ней через лес, полный елей, сосен, осин и лиственниц, где землю покрывал ковер опавших листьев и иголок.

Когда они подъехали к деревянной хижине, с большим крытым крыльцом, Тейлор притормозил машину. С крыльца открывался потрясающий вид на горы. Тейлор полез под панель, нажал кнопку дистанционного управления, и дверь гаража распахнулась. Он завел туда машину и опустил дверь.

— Подожди, пока я зажгу свет, — он вылез из машины и включил свет, после чего подошел к ее дверце.

С нескрываемой гордостью он повел ее на верх и внутрь.

— Вот мы и дома.

Она медленно поворачивалась, обходя большую комнату, выглядывая в высокие окна на горные виды, рассматривая громадный каменный очаг, занимавший всю стену.

— Мне очень нравится, — сказала она, направляясь к длинной полке над очагом. Губы ее тронула улыбка, когда она заметила там игрушку — дровосека, которую он вырезал, когда приводил к ней в лавку Брайана. Она тихонько толкнула игрушку, и маленький лесоруб. закачался вверх и вниз на полке.

— Сейчас вернусь, — сказал он, направляясь к двери. — Надо разгрузить машину.

Она рассеянно кивнула и подошла к краю полки, чтобы посмотреть на несколько фотографий в рамках. На них она увидела совсем молодого Тейлора, стоящего рядом с более старым мужчиной около наполовину разобранной машины. Этот человек так был похож на Тейлора, что, наверняка, был его отцом. Они были еще на одной фотографии вместе с женщиной, стоящей на крыльце белого бунгало. За ними на двери висела рождественская гирлянда из сосновых веток с шишками.

Они стояли рука об руку и улыбки их были схожи. На лицах всех троих был свет единства тесной хорошей семьи. На женщине был скромный халат, на мужчине темно-синий рабочий комбинезон, а молодой Тейлор был одет в джинсы и клетчатую рубашку. Все они выглядели счастливыми, но что-то не сходилось.

Это не было поместье, дом с колоннами, где, как она считала, он вырос. Дом на фотографии мог находиться во многих местах, в том числе и рядом с Колорадо Спрингс, но она была уверена, что это не был богатый район. И поле для гольфа тоже там не просматривалось.

Она мельком увидела Тейлора, который нес на кухню сумку с провизией. А минуту спустя он подошел к очагу, держа под мышкой большую картонную коробку.

— Что это такое? — спросила она.

— Сейчас увидишь.

Он замолчал, чтобы разжечь бумагу и растопку, которые уже лежали под поленьями на решетке. Когда огонь затрещал, он снова повернулся к картонной коробке, заботливо раскрыл и распаковал ее.

Анни просто рот раскрыла, когда оттуда появилась пара резных диких уток.

— Откуда они у тебя? Я думала, что их выиграл на аукционе старый джентльмен, мистер Мартин.

Он улыбнулся и поставил их на полку над очагом.

— Он и выиграл.

— А как же тогда они оказались у тебя?

— Я сделал ему предложение…

— …от которого он не мог отказаться, — закончила она фразу.

— По правде говоря, нет. Мистер Мартин очень добрый человек и довольно сентиментальный. Когда я объяснил ему, что эти утки имеют для меня особое значение, он предложил отдать их мне по той цене, которую заплатил на аукционе.

Она в смятении заморгала.

— Ты мог бы купить другую пару в нашей лавке и дешевле.

— Это было бы не то же самое. Эти резные фигурки всегда будут напоминать мне о том дне, когда ты пожертвовала их на аукцион… о тебе.

Она нежно улыбнулась.

— Ты сентиментальный.

— Виноват, виноват, — он поднял руки вверх. — Во всяком случае мистер Мартин приедет к тебе на следующей неделе купить другую пару приманок. Он, действительно, восхищается твоей работой. Кстати, ею восхищаются многие. Я не удивлюсь, что следующая неделя в лавке будет очень деловой.