Фол последней надежды (СИ) - Артеева Юля. Страница 18

Я прислоняю ладони к пылающим щекам и беспомощно смотрю на брата. Он же, наоборот, улыбается.

Указывает мне на плиту, и я понимаю, что молоко уже готово. Торопливо начинаю разливать его по кружкам и взбивать пенку, выливая ее сверху. Слышу, как он говорит мне в спину:

— Не паникуй, Энж. Он тренит, да?

Вздрагиваю, но все равно доношу две кружки до стола в целости. Присаживаюсь рядом и поднимаю на Бо взгляд:

— Можно я не буду отвечать?

— Можно, — он отпивает кофе с невозмутимым выражением лица, — очень вкусно. Ты в пижаме пойдешь сегодня в школу, я правильно понимаю?

— Да, это лучшее в моем гардеробе!

Но сама уже бегу в спальню. Даже удивительно, насколько Бо иногда бывает проницательным. Стефаня говорит, что это у него от мамы. Она всегда читала людей вот так запросто, даже не как открытые книги, а как что-то, что можно сходу деликатно пощупать, разложить на детали, а потом починить. Кажется, она была именно такая. Жаль, что я сама никогда не узнаю.

К школе я подхожу, конечно, уже на нерве. Жду, что встретим Громова на повороте, но его там нет. Разочарование почему-то топит мою голову. Было бы глупо ждать, что он будет стоять тут ради нас. Может быть, он проспал. Или пришел раньше. Мы ведь ни о чем не договаривались!

А может быть, стоило? Может, я теперь могу писать ему и назначать встречи так, как будто мы друзья? Иногда, честное слово, я ненавижу этот сложный мир.

На крыльце меня, как это часто бывает, встречает Абрикосова. Мы обнимаемся, и я прижимаюсь к ней с большим облегчением. Будто напитываюсь какой-то энергией, светлой и наполняющей.

В это время шепчу ей на ухо:

— Мне есть что рассказать.

И тут же чувствую ужасающий стыд. Я ведь обещала никому не говорить! Мне нужно было промолчать. Ну что я за дура!

— Жду с больши-и-им нетерпением, — тихо тянет Арина и подмигивает.

Я в ней уверена и точно знаю, что она сохранила бы любую мою тайну. Но ведь в этот раз она не только моя. Пока я выискиваю лазейки в данном Громову обещании, Арина за руку ведет меня на физкультуру. Следую за ней, как слепой котенок. Подруга чувствует мое настроение, поэтому молчит, но бросает на меня бесконечное количество красноречивых взглядов. Да я знаю. Знаю! Не понимаю только, как все исправить.

Аринка хранить молчание и в раздевалке, позволяя мне вариться в собственных мыслях, пока мы обе натягиваем спортивные леггинсы.

— Почти проклинаю тебя за то, что ты заставила меня это купить, — ворчу, с усилием ввинчиваясь в плотную ткань.

— Суббота, не благодари! — она уже вертится у зеркала. — Это красиво и сексуально, как раз то, что тебе нужно.

— Мне нужна пятерка по физкультуре, а не это.

— Ага, ругайся, сколько хочешь, я знаю, что тебе нравится.

Я обреченно вздыхаю. С ней сам черт не сладит, если что-то вбила себе в голову. Но и леггинсы мне действительно нравятся. Кажется, я в них красивая.

Двигаю подругу бедром и поправляю у зеркала широкую укороченную футболку. Ну ладно. Смотрится отлично. Только не очень комфортно, а разве не это главное на уроках физкультуры?

— Ты очень красивая! — громким шепотом сообщает мне Арина на ухо, щекоча лицо своими кудрявыми волосами.

Я хихикаю и тру щеку:

— Отстань, Абрикосова. Я тебе не достанусь!

— Какая жалость! — орет эта дурочка на всю раздевалку, распугивая наших одноклассниц.

— Тише ты! Дурилка.

— Коса с ума сойде-е-ет, — тянет она.

— Арин!

Абрикосова корчит смешную рожицу:

— А вдруг ты не знала? Мой долг — сообщить тебе об этом!

Мы все еще посмеиваемся, когда выходим в спортзал. Я широко улыбаюсь и почти готова поверить в собственную привлекательность, когда вдруг вижу в зале Громова.

Меня коротит. Ну нет. Я знаю их расписание, он сейчас должен быть на истории! Точно не тут!

Ваня тоже меня видит. Приподнимает уголки своих изогнутых губ и кивает. А потом подмигивает. Я почти умираю от того, какое горячее тепло разливается по всему моему телу. Напоминает о нашей общей тайне? Или просто здоровается?

Но выйти из образа не так уж легко. Я киваю в ответ и поворачиваюсь к Арине, наугад рассмеявшись ее последней фразе.

— Суббота, ты нормальная? — шипит она.

А я уже и не знаю. Беспомощно озираюсь и нахожу взглядом Бо. Он сначала показывает два больших пальцах, а потом карикатурно пошатывается, изображая сногсшибательный эффект от моей новой формы. Хотя он, зараза, три раза видел ее дома, пока я ее примеряла и заставляла его говорить, что мне идет.

Физрук хлопает в ладоши, зажав подмышкой папку со списками:

— Ну что ж! Десятый «А», надеюсь, вы подвинетесь, потому что у одиннадцатого сегодня замена, соответственно, у нас сдвоенный урок. Поиграем?

Поиграем, блин, Виктор Евгеньевич. Сегодня точно поиграем в девочку, которая не влюблена в Ваню Громова.

Глава 21

Ваня

Я подмигиваю Гелику, но она, как чертова королева, высокомерно кивает и тут же отворачивается к подружке, взрываясь хохотом от какой-то ее шутки. Я чувствую себя, мягко говоря, дебилом. Почему-то замираю столбом и получаю от Бавы внушительный тычок под ребра. Морщусь и отталкиваю его в сторону, но он тут же оказывается около моего плеча. Друг чуть ниже, поэтому вскидывает голову и вкрадчиво проговаривает мне на ухо:

— С Субботой познакомишь?

Стараясь игнорировать всполохи странного собственнического чувства внутри, я улыбаюсь. Кладу ладонь Андрею на щеку и мягко отвожу его голову в сторону.

Смеюсь и отвечаю:

— Бав, ты взрослый мальчик, не научился разве к девчонкам подкатывать?

Тот смотрит слегка обиженно:

— Тебе жалко, что ли?

— Вы и так знакомы, — упрямствую я.

— Ну дурака тоже не строй из себя. Мы поверхностно знакомы, а вы, вроде как, друзья детства?

— И что с того?

— Гром, ты тупой или притворяешься? Нравится она мне, можешь как-то поближе нас свести? — судя по тону, Бавинов теряет терпение и совсем не понимает, почему я так сопротивляюсь.

Я и сам не до конца понимаю. Просто это как бы мои Субботы, причем оба. Я совсем не готов их с кем-то делить. Ну, и не думаю, что Бава это самая лучшая пара для Гели. Он классный парень, иначе я с ним бы и не дружил, но…не знаю. Просто она может найти кого-то получше, вот и все.

Положение спасает Зуй. Как мне кажется. Он резко налетает на нас сзади, прихватив за плечи и меня, и Андрюху. Говорит:

— Что за кипиш? Что делите?

Я улыбаюсь и молчу. Говорить, что мы делим Ангелину — слишком глупо. У меня вообще девушка есть. Черт, где, кстати, она? С утра я забыл ей написать, а раз она сама молчит, видимо, решила сыграть обиженку. Придется потом извиняться. Ладно, разберусь с этим на перемене.

За меня отдувается Бава. Бросает на меня косой взгляд и говорит Зую:

— Да тут Громов знакомство зажал.

Черт, ну что за дурак? Раздражение в грудной клетке только разгорается.я

Зуев радостно хватается за новую информацию:

— Какое? С кем?

— С Субботиной. Попросил познакомить, а он в позу встал.

Кирилл реагирует странно. Левый уголок его губ иронично ползет вверх, и он не то чтобы смотрит на меня, а почти вцепляется в мое лицо своими глазами. Ощущение не из приятных.

Говорит:

— А с этим к нему лучше не приставать.

— В смысле?

— В смысле, ты Субботину лучше не трогай, — хмыкает Зуев.

— В смысле? — как осел, повторяю я за ними.

Зуй громко и со вкусом смеется:

— Я прошлым летом просил меня с ней познакомить. А ты заартачился, как последняя скотина. Смотрел, как на врага, думал, в горло мне вцепишься.

— Не помню, — бормочу хмуро.

— Так что, — резюмирует Зуев, — Субботина для нас под запретом, видимо.

Бава смотрит на меня исподлобья и поворачивается к Кириллу:

— Ага. А почему?

— Ну, может, когда-нибудь и узнаем.

И я почти готов взять их за головы и стукнуть между собой, так меня бесит каждая их фраза, сказанная с невыносимой иронией, но все прерывает физрук. Виктор Евгеньевич стучит своей папкой по скамейке и, наконец, завладев всеобщим вниманием, выдает ядовитым тоном: