Обещай мне эту ночь - Линдсей Сара. Страница 50

— Убирайся! — прошипела она, указывая на дверь.

Если бы Иззи не была так разъярена, то рассмеялась бы при виде обескураженного лица Джеймса. Она сердито топнула ногой.

— Я. Сказала. Убирайся. Вон.

Он посмотрел на нее в полном недоумении.

— Ради всего святого, что это с тобой случилось? Всего мгновение назад ты была нежной и податливой в моих объятиях, а теперь вдруг превратилась в мегеру.

Изабелла надменно скрестила руки на груди.

— Я вспомнила, что ты нарушил данное мне обещание, вот что.

— Формально я не нарушил своего обещания. — Он тоже скрестил руки на груди, копируя ее высокомерную позу. — Если ты припоминаешь, я обещал тебе, что не пойду в армию. И не пошел. Ты ни слова не говорила о флоте.

— Что за ерунда! Ты хорошо понимал, что я имела в виду, когда просила тебя дать это обещание, и все же предпочел проигнорировать мое желание.

Джеймс опустил руки и задумчиво похлопал себя пальцем по подбородку.

— Хм. Знаешь, это очень походит на то, как ты решилась пробраться ко мне в спальню, хотя отлично знала, что действуешь вопреки моим ясно высказанным желаниям.

— Разница в том, что я поступила так, чтобы спасти тебе жизнь, — с упреком сказала Иззи. — А ты пытался ее загубить.

— Я знаю, но ведь я не погиб. Я жив, любимая, и теперь я здесь. Разве нельзя начать все сначала?

Она посмотрела на него, взгляд ее был полон печали.

— Не знаю. Что бы ты ни говорил, ты нарушил данное мне обещание. Могу ли я после этого доверять тебе? Как я могу теперь доверять тебе?

Шея и лицо Джеймса покрылись красными пятнами, и он принялся беспокойно ходить из угла в угол, словно тигр в клетке.

— Если я смог простить тебе то, что ты меня соблазнила, то и ты, черт возьми, должна простить мне, что я нарушил обещание, которого я вовсе не нарушал, — сердито заявил Джеймс.

— Но ты не простил меня! — воскликнула Иззи. — Не простил. Если бы простил, не стал бы сейчас попрекать меня этим.

Джеймс резко остановился и начал массировать ладонью основание шеи. Иззи заметила, что волосы у него теперь длиннее, чем были обычно, и местами приобрели золотистый оттенок — выгорели на солнце от долгого пребывания в открытом море. При виде его сильных пальцев она ощутила наплыв желания, ее охватила дрожь, и она почувствовала, что у нее подгибаются колени.

Изабелла неуверенно отступила к креслу, стоявшему рядом с колыбелью, где она часто сидела ночами, укачивая дочку, опустилась в него и не смогла сдержать слез.

— Уходи, — бормотала она. — Пожалуйста, уйди. Чем дольше ты остаешься, тем тяжелее будет, когда ты уедешь. Дни после твоего первого отъезда были мучительны, но они ничто по сравнению с тем, как я чувствовала себя, когда узнала, что ты ранен, когда подумала, что потеряла тебя. — Она разрыдалась. — Если я потеряю тебя в третий раз, это убьет меня. Поэтому, я умоляю, просто уйди.

Опустив голову, Иззи закрыла лицо ладонями и ждала. Какое-то время в комнате стояла тишина. А затем послышались тяжелые шаги Джеймса. Она подумала, что он направляется к ней, что собирается с ней помириться. Но потом вспомнила, что ему нужно пройти мимо нее, чтобы добраться до двери. Каждый его шаг гулко раздавался в тишине, нанося все новые удары по ре израненному сердцу. Так будет лучше, уговаривала она себя. Этого она и хотела, об этом просила. Конечно, обидно, что он так легко согласился уйти, но ведь это никогда не составляло для Джеймса проблемы.

Бежать — это у него получалось лучше всего. Но на этот раз она не будет его преследовать. На этот раз она поступит так, как будет лучше для всех — для Бриджет, для Джеймса и, как ни трудно это признать, для нее самой. Она сделает то, что должна была сделать давным-давно…

Она откажется от него и позволит ему уйти.

И тут она вдруг осознала, что Джеймс остановился. В недоумении Иззи подняла голову и увидела, как он опускается перед ней на колени.

«Вот что бывает, когда пытаешься ранить кого-то, кого любишь, — подумала она. — В конечном итоге ты причиняешь боль только себе самой».

Она разбивала ему сердце, разрывала, его на куски. Джеймс ощущал каждый ее всхлип как удар кулака в солнечное сплетение. Он отнял ее ладони от заплаканного лица и ласково вытер слезы.

— Иззи, я не собираюсь больше покидать тебя. Никогда в жизни. Мне тяжело дался этот урок. Когда я думал, что умираю, я испытал все муки ада при мысли о том, что ни разу так и не сказал тебе….

Его прервал страшный грохот, доносившийся с лестницы. Казалось, будто стадо слонов стремительно поднимается по ступенькам. Запыхавшись от безумной гонки, все еще в шляпках и вязаных жакетах, в комнату ворвались леди Шелдон, леди Уэстон и Оливия. Они заметили слезы на лице Изабеллы, и три пары глаз одновременно уставились на Джеймса, обжигая его гневными обвиняющими взглядами. А он первым делом посмотрел на их руки: пистолетов не видно. Бог все же существует, решил Джеймс, и он на его стороне.

Однако сидя в гостиной перед лицом трех обвинительниц и чувствуя себя столь же неуютно, как жертва испанской инквизиции, Джеймс начал сомневаться в расположении к нему Всевышнего. После того как дамы ворвались в детскую, они тут же начали суетиться вокруг Изабеллы, заявили, что она слишком бледна, и отослали отдохнуть в ее комнату. Его же сопроводили вниз, чтобы он предстал перед Торквемадой.

— Мне дадут возможность оправдаться или отправят прямо на дыбу? — шутливо спросил Джеймс.

— Не говори глупостей. Никто здесь не собирается тебя мучить, — нахмурившись, произнесла леди Уэстон.

Лицо леди Шелдон вытянулось.

— Мы просто были несколько потрясены твоим неожиданным возвращением, — продолжала мать Изабеллы. — Это не значит, что я не рада тебя видеть, — поспешила она добавить.

— Это могло бы меня обмануть, — пробормотал Джеймс.

— А ты прекрасно выглядишь, — продолжала она. — Ты здорово нас напугал, знаешь ли.

Явно недовольная добрым отношением сестры к их противнику, леди Шелдон заметила:

— Ведь известие о твоем ранении вызвало у твоей жены преждевременные роды…

— Кейт! — Леди Уэстон ткнула сестру локтем в бок. — Мы не можем знать этого наверняка, и в любом случае…

— Это были тяжелые, очень долгие роды, — продолжала леди Шелдон. — Если бы повитуха была менее опытной, мы могли бы потерять их обеих.

Джеймс закрыл лицо ладонями. Он предпочел бы дыбу этой дьявольской эмоциональной пытке.

— Перестань, тетя Кейт, — тихо сказала Оливия. — Мы не единственные, кто пережил потрясение сегодня.

Сам Джеймс придерживался мнения, что шок от известия, что он стал отцом, в сотни раз превосходит эффект его неожиданного появления в замке Хейл, но он предпочел не высказывать этого вслух.

— Хорошо, — фыркнула леди Шелдон, — но я все же хочу узнать, что он делает здесь?

Изабелла задавала тот же вопрос. Разве это не ясно, черт побери?

— Я приехал за своей женой.

— Значит, теперь ты решил, что хочешь ее?

— Кейт, — предостерегающе сказала леди Уэстон.

— Нечего меня одергивать. Он оставил Изабеллу в день свадьбы, и все мыс тех пор старались залечить ее разбитое сердце. Я должна быть уверена, что он не ранит ее снова, и мне нет дела до того, как его Чувства пострадают при этом.

— Леди Шелдон, я не собираюсь ранить Изабеллу. Я никогда не хотел причинить ей боли. Оглядываясь назад, я понимаю, что должен был действовать иначе, но прошлого не вернешь. И даже если бы мог, я не вполне уверен, что стал бы. Я также не могу обещать, что Изабелла никогда больше не испытает боли. У нас обоих их вспыльчивый характер, и вполне возможно, что у нас будут возникать разногласия по различным вопросам за ближайшие пятьдесят лет или около того.

Леди Шелдон пыталась сохранить невозмутимый вид, но уголки ее рта заметно подергивались, и в конце концов она расхохоталась.

— В чем дело? — спросили Джеймс, Оливия и леди Уэстон в один голос, в котором одновременно звучали досада, замешательство и раздражение.