Стрела в печень (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович. Страница 16

А история, рассказанная Дарьюшкой Бенкендорф такова.

Второй женой Фёдора после того, как первая умерла родами, а следом за ней и царевич… Кажется Илья, но не точно, стала как раз Марфа Апраксина. Но Фёдор был уже при смерти и через три месяца умер, оставив царицу непорочной. А вот состояние у неё было огромное, не деревеньками считалось и не рублями, а волостями и областями, и миллионами. Жила она вместе с семейством Анхен, то есть, с царицей Салтыковой и её дочерями, особо никуда не вмешивалась и потому ни в какой монастырь Пётр её не отправил. А когда она умерла, завещав всё огромное состояние братьям, Петр перед тем, как завещание это утвердить, решил убедиться, а вела ли царица Марфа праведный образ жизни. Достойны ли её браты наследства царского⁈ Дал команду делать вскрытие почившей в бозе, и сам при этом присутствовал, проверял девственность. И только убедившись в непорочности царицы утвердил завещание.

— Надо бы узнать, что сейчас с этими мильонами и волостями. — про себя пробурчал Брехт.

— Что, Ваше Высокопревосходительство?

— Говорю, у них денег, куры не клюют, а нам, блин, на флот свой не хватает. Нужно, найти потомков Апраксина и подключить их к строительству второй Азовской флотилии. Пусть тряхнут мощной. Займись и этим Пётр Петрович, если будут артачиться — мне письмецо отправь. Я тех башкир отправлю их подумать на досуге о вреде стяжательства. Не унесёшь же в рай или ад с собой денег. Лучше их для пользы России потратить. Да, оставляй бумаги по Сестрорецким заводов, передам их Ушакову. Он любит на дыбе деньги в казну возвращать. И по тому товарищу, что Долгоруким на тебя жаловался тоже докладную напиши. Теперь посмотрим, как Иван Долгорукий за него заступится. Разве в Уральской тайге в Берёзове перед медведями.

— Так время…

— А значит, и проценты накапали. Езжай в Воронеж, Пётр Петрович, и шли доклад о состоянии дел, что с верфями, что с мастерами, что с навигацкой школой. И смету, и список необходимого. Чем быстрее начнёшь, тем быстрее Азов взад вернём. Прощевай.

Глава 7

Событие семнадцатое

Стратегия без тактики — это самый медленный путь к победе. Тактика без стратегии — это просто суета перед поражением. Сунь-Цзы

Две недели Иван Яковлевич занимался с башкирами. Учил стрелять их из лука. Шутка? Нет, не шутка. Стрела, пущенная твёрдой и умелой рукой, это гарантированная смерть метров на сто — сто пятьдесят. Из хороших составных луков или композитных. Так потом назовут. На животе лука крепится костяная вставка. Всё это было у башкирских лучников, не просто так стрелы у них летели на сто пятьдесят метров. Но когда Брехт был в теле князя Витгенштейна, то внедрил у своих диверсантов новшество, что привезли от алеутов наши промышленники пушнины. Там для охоты на моржей применялся и вовсе лук, что и на двести метров бил. Если у лучника сил хватало его натянуть. Луки алеутов имели усиление из одной-двух связок жильных шнуров, примотанных к спинке лука, которые повышали силу натяжения. Луки те Иван Яковлевич много раз держал в руках и даже сам стрелял, так что трём мастерам по изготовлению луков, что нашлись среди башкир, он всё доходчиво объяснил и показал. Съездили на рынок, нашли жилы и сделали через неделю новый композитный лук. Акай его опробовал и пришёл в неописуемый восторг. Что-то похожее на джигу станцевал. Сейчас мастера переделывают луки, а башкиры тренируют руки по особой методе, что совместно с Иваном Яковлевичем капитан для них разработал. Из трёхсот с лишним человек только полторы сотни смогли с новым луком совладать.

На этом учение не заканчиваются, а только начинаются. Эти охотники и пастухи никогда не воевали толком, если не считать мелких стычек между собой и совсем уж редкими с русскими. И тем более не умели воевать в составе подразделений. Вот это сейчас и отрабатывали. Залпы, например. Брехт им объяснил, как устроить непрекращающийся дождь из стрел. Разделил их на сотни и поставил в шеренги. Примерно в полутора метрах одна от другой, чтобы не мешались друг другу. Стреляет первая сотня, сразу вторая, потом третья, а первая за это время уже успевает достать стрелу из колчана и натянуть лук. Десять стрел. Три тысяч смертей. Пока сто пятьдесят метров и за минуту. Научатся и быстрее, и дальше, но и сейчас уже «ОРУЖИЕ». Не надо никакого пулемёта. Если будет даже полк неприятельский наступать, он просто не дойдёт до башкир.

Брехт не понимал, почему с появлением медленно и неточно стреляющих пищалей и мушкетов луки полностью исчезли из армий европейских стран. Что такое знаменитая штыковая атака? Это пусть полк будет. Выстрелили из хреновых пищалей эти тысячу человек на расстояние примерно в сотню метров, да даже со ста пятидесяти, при этом совершенно не целясь. Сейчас и мушек нет и прицелов толком на ружьях, и схватив неудобное и тяжёлое ружьё с хреново закреплённым на нём штыком бегут эти сто — сто пятьдесят метров. В огромной меховой шапке или с тяжёлым медным налобником, в ботфортах, да даже если в простых сапогах. Это на олимпийских играх негры будут сто метров в шиповках пробегать за десять секунд. Солдатику, не обученному бегать, минута понадобится, и он прибежит еле живой, особенно, если нужно по грязи бежать или в гору, а если сто пятьдесят метров, то ещё и не добежит. Остановится отдышаться.

А теперь можно представить, что не такой же фанатик штыкового боя в противниках у бегущих, а попаданец Иван Яковлевич Брехт. Три сотни башкир, с коней ссаженных, выпустят за эту минуту три тысячи стрел, и расстояние будет только сокращаться, а точность и сила стрелы увеличиваться с каждым шагом, проделанным противником. Ни один штык не коснётся безволосых (монголоиды же) накаченных от постоянных тренировок с луком мышц на груди башкир. Все полягут до единого супостаты. Если бы штыковики эти бежали на мушкеты, то есть у них шанс добежать. Но против лука ни одного шанса.

Во время вторжения Наполеона в Россию в русской армии было двенадцать башкирских полков. Как они воевали Брехт не знал. Как-то нет об этом в литературе, а в своей истории альтернативной он этого вторжения не допустил. Зато теперь есть шанс испробовать эту силу на крымских татарах и поляках. А потом и на турках.

Брехт гонял башкир, обучая их стрельбе сотнями и всем батальоном, а сам скупал все доступные пистолеты. На заводы Демидовым он сделал заказ на семь сотен двуствольных пистолетов. А пока в магазинах и у дворян московских покупал на выделенные с поджатыми губами Государыней малые денюжки пистолеты, уж какие есть. Больше всего на дворян надеялся, у каждого порядочного помещика стоит на комоде коробка с парой пистолетов. Дуэлиться или по мухам стрелять, как Сильвио в «Выстреле» у господина Пушкина.

Задумка была такова. Если батальон лучников башкирских должен справиться с полком штыковиков, то этот же батальон, вооружённый двумя пистолями двухствольными Doppelfauster, какие век назад у рейтар уже были, то можно и такую картину представить. Бежит на башкир два полка, оскалив зубы. Пруссаки, допустим. Их не жалко. Штыки сверкают, усы топорщатся, пруссаки же. Глаза блестят. Ура кричат. Или они чего другое кричали? Ладно не жалко, пусть «ура» кричат. Башкиры сначала выпускают три тысячи стрел. И пол один прикорнул, пригорюнившись. Но самые резвые и откормленный всё же добегают до флешей, за которыми стоят спешенные лучники. И тут триста человек делают четыре прицельных выстрела из своих двухзарядных Дупельфаустеров. Бабах. И около тысячи пруссаков создают непроходимый заслон для остальных штыковиков. А опосля башкиры достают очередные десять стрел и превращают остатки второго полка в ёжиков, ползающих по земле в поисках червячков. Найдут. В смысле черви их найдут.

А дальше. А дальше совсем весело. Пусть три полка бежало. Десять тысяч, если что, если полки огромные, как преображенский. Потеряв две трети состава и даже не добежав до позиций противных противников штыковики бегут назад. Страшно. Башкиры садятся на коня и у каждого копье есть. Хрясь и минус триста пруссаков и у каждого тяжёлая сабля есть, по существу — кривой меч. Хрясь и нету дивизии.