Волк Севера (ЛП) - Гамильтон Дункан M.. Страница 35

Воины Леондорфа собирались перед Большим залом, когда небо начинало светлеть, сидя на своих боевых конях. Они всегда выезжали в полной боевой выкладке, в великолепных доспехах из трех четвертей пластин, закрывавших их с головы до колен, с оружием наготове, хотя до начала сражения могло пройти два дня или больше. В густых лесах никогда нельзя было быть уверенным в расположении противника, поэтому с момента выхода из безопасного деревенского палисада приходилось соблюдать осторожность. Вульфрик чувствовал, как колотится его сердце, когда он наблюдал за ними: восторг от перспективы стать одним из них сменялся разочарованием от того, что он еще не стал таковым.

Их доспехи всегда восхищали его. Сотни часов уходили на создание доспехов каждого воина; десятки тонких пластин, подогнанных под тело владельца, которые плавно надвигались друг на друга, чтобы не стеснять движений. Они варьировались от искусно украшенных до строгих. Доспехи его отца были хорошо изношены, хорошо использовались и хорошо поддерживались, но его доспех был одним из самых простых. Его шлем был единственной уступкой, на которую он пошел ради украшения. Он был округлой формы и полностью закрывал голову, с двумя овальными прорезями для глаз и несколькими небольшими отверстиями вокруг рта, чтобы можно было дышать. На лицевой пластине были выгравированы нос, рот и стилизованная борода. Рот был рычащим и свирепым; этот шлем наводил ужас на Вулфрика, когда он был ребенком.

Более известные воины, прославившиеся в боях, имели такие же украшенные шлемы. У Ангеста был шлем, сделанный по образцу вороньего белека, который, как говорят, был ужасающе точным подобием, хотя Вульфрик никогда не видел живого белека. Другие выбирали существ как реальных, так и легендарных, а кузнецы деревни создавали для них стилизованные шлемы, призванные опознать владельца и провозгласить его доблесть в бою.

Прозвучали последние слова прощания, всадники потянулись вниз, чтобы обнять своих любимых, а затем они отправились в путь. Площадь была единственной частью деревни, вымощенной булыжником, и множество лошадей издавали сильный грохот, пока не достигли края и не выехали на земляную дорогу. Все стояли в тишине и смотрели, как они уезжают, никто не уходил, пока не осталось никаких следов. Никому не нравилось видеть, как члены их семьи уходят на битву, но знание того, что есть храбрые мужчины, готовые сражаться, чтобы защитить деревню, вызывало чувство гордости. Их ждала великая победа, и скоро о них будут рассказывать великие истории о героизме.

22

Вулфрик проснулся от женского плача. С тех пор как воины ускакали, прошло два дня, так что вполне возможно, что они вернулись, и, судя по звуку, с потерями. Он поднялся с постели, натянул одежду и подошел к окну, щурясь от солнечного света после темноты спальни. Одинокий всадник медленно рысил по деревенской площади, словно не был уверен, где находится. Он представлял собой ужасающее зрелище. Его волосы были всклокочены и заляпаны кровью, доспехи грязные, а кожа испещрена ранами и засохшей кровью. Вулфрик не мог его узнать.

Он вышел наружу, чтобы посмотреть поближе. Вопль, казалось, разбудил всю деревню; люди выходили из своих домов, чтобы посмотреть, что происходит. Вульфрик протер глаза от сна и прищурился, разглядывая окровавленное месиво человека, вернувшегося в деревню.

Это был Гондомар, один из молодых воинов, отправившихся в паломничество к скале Джорундира в тот же день, когда Вулфрик начал свое обучение. Это была его первая настоящая битва. Он выглядел совсем не так, как в тот день, когда отправился в путь с другими воинами. Судя по полученным ранам, он вряд ли когда-нибудь станет похож на того любимца деревенских девушек, каким был раньше. Вопреки протестам Этельмана, его поспешили ввести в Большой зал те немногие члены совета, которые были слишком стары, чтобы идти в бой.

Вульфрик был так потрясен появлением Гондомара, что на мгновение забыл о своем отце. Вольфрам вывел из деревни почти сто человек, а вернулся только Гондомар. Что же случилось с его отцом? Что случилось с остальными?

Вульфрик направился было к месту в глубине Большого зала, но остановился. Он не хотел слышать, о чем говорят внутри. Он подождал, пока Белгар выйдет, откладывая то, что боялся услышать, как можно дольше.

На дороге в Расбрук произошла битва, — сказал Белгар.

Наступила полная тишина, так как все больше и больше людей прибывало на площадь, чтобы услышать новости.

Наши воины попали в засаду, устроенную гораздо более многочисленным войском. Гондомар сказал мне, что есть и другие выжившие, и они будут медленно возвращаться за ним". Он не может сказать, кто и сколько их. Однако потери были большие, так что вам всем следует приготовиться. Я расскажу вам все, что узнаю от него. Среди тех, кто вернется, будут раненые, некоторые тяжело. Им потребуется помощь, как только они прибудут". Передав новости, Белгар вернулся в дом.

На площадь вернулся звук — какофония ропота, обеспокоенного, испуганного, обнадеживающего. Вульфрик стоял в оцепенении. Белгар не сказал о поражении, но тон его голоса сделал это за него. Как могли быть побеждены такие несокрушимые мужчины, как его отец, Анжест, Элдрик и другие?

Он увидел в толпе свою мать, ее лицо было белым, как свежевыпавший снег. Вулфрик взял ее за руку и повел к дому, где им предстояло ждать новых известий.

Оставшиеся в живых прибыли ближе к полудню, они выглядели такими изможденными и избитыми, что Гондомар по сравнению с ними выглядел свежим и отдохнувшим. Их было всего дюжина, все раненые, большинство по двое на лошади. Вулфрик прибежал на площадь, когда услышал об их прибытии. Он увидел, что Анжест и Элдрик делят лошадь, оба скорчились в седле и выглядели так, словно им нужна была поддержка друг друга, чтобы удержаться на ногах. Он осмотрел другие окровавленные и опухшие лица в поисках лица своего отца. Его среди них не было.

У него закружилась голова, когда он попытался осмыслить увиденное. Его отец был таким сильным, неукротимым человеком. Как он мог пасть в бою? Это было невозможно. Когда он стоял и переводил взгляд с одного лица на другое, не в силах поверить, что Вольфрама там нет, он увидел Белгара, который стоял на ступенях Большого зала и в замешательстве озирался по сторонам. Он заметил Вульфрика и подошел к нему.

'Я знаю, что сейчас не самое легкое время, парень, но нам нужно выйти и вернуть остальных домой. Мне нужна твоя помощь. Собери других учеников. Мы должны отправиться как можно скорее".

'Больше никто не придет?' сказал Вулфрик. Он уже знал ответ, и ему было по-детски стыдно за то, что он задал этот вопрос.

Белгар покачал головой. Больше никто не придет. Расбрукеры получили не меньше. Бейн Белекса сказал, что их вдвое больше; много опытных воинов, которых он никогда раньше не видел. Сейчас их не так много, но это не улучшает ситуацию".

'Выживет ли Анжест?'

Белгар пожевал губу. 'Я не знаю. Он упрямый ублюдок, но это единственное, что помогло ему продержаться так долго. Он в плохом состоянии".

Я пойду за остальными, — сказал Вулфрик.

Я буду ждать на площади. Скажи им, чтобы привели своих лошадей. Это все, что им понадобится". Он кивнул Вулфрику и направился в обратную сторону.

Когда Вулфрик вернулся с другими учениками, на площади стояли три большие повозки с волами. Волы были тяжелыми, приземистыми животными с лохматой темной шерстью, более послушными, нежели красношерстный скот. Вулфрику захотелось блевануть, но он знал, что должен сохранить лицо перед остальными.

Чтобы успокоить желудок, он старался не думать о предстоящем задании. Каждый раз, когда он позволял своим мыслям переключиться на нее, он чувствовал разрыв между рвотой и рыданиями. Он всматривался в даль, наблюдая за тем, как повозки снуют по дороге на север, но не мог отвлечься — оцепенение было лучшим, на что он мог надеяться. Толстый, испуганный мальчик внутри него угрожал взять верх; он хотел отступить от суровой реальности, с которой столкнулся, притвориться, что ничего не произошло, в надежде, что все это пройдет. Опоры, на которых строилась его жизнь, были разрушены, и ему казалось, что он упадет вместе с ними.