Серебро и тайны (ЛП) - Мерседес Сильвия. Страница 32

— Нет, — я смотрел в те глаза, искал признаки лжи. — Нет, — прошептал я и стал биться в лозах, крича без слов от гнева. Лозы впивались в мою кожу, оставляя следы, но я боролся. — Мы договорились! Моя жизнь за ее!

— И она это отбросила, — фейри медленно улыбнулся. — Этим утром на восходе ты умрешь. Когда солнце сядет, она будет моя, — он отошел, откинул голову, глаза сверкали дикостью, кровожадностью и похотью, до ужаса красивые. — Смертные должны знать, что тщетно договариваться с фейри!

Он отвернулся от меня к собравшимся. Он поднял руки, его народ завопил странными голосами, ревя, каркая, воя и напевая в адской какофонии. Я прижал голову к груди, тяжело дыша. Отчаяние сковало меня сильнее лоз, давящих на конечности. Я с трудом поднял взгляд, увидел на небе начинающийся рассвет.

Игендорн сел на корточки и вытянул руку. Одна из темных фигур поспешила к нему, вручила посох. Лорд встал, повернулся ко мне, высоко поднял факел.

— А теперь, смертный…

— Стойте!

Слово прозвенело среди хаоса. Не громкое, но ясное, как колокольчик, потрясло всех собравшихся, и они притихли, повернулись разом. Как вчера, они расступились, создавая тропу к помосту. У тени деревьев стояла одинокая фигура.

— Фэррин! — я выдавил ее имя. Я не успел произнести что-то еще, лоза обвила мой рот, душила меня, притянула мою голову к колу. Но мои глаза все еще могли видеть, и я смотрел за Игендорна.

Она шла среди толпы, маленькая, но смелая. Ее платье свисало с тела лохмотьями, ее босые ноги было видно по колено в дырах, пока она шла. Кровь пятнала ее конечности и лицо, волосы спутались, лежали на плечах. Но в ее лице была сила, шаги были решительными.

Народ Игендорна молчал несколько ее шагов. А потом они стали указывать и хохотать ужасными голосами и разными языками. Некоторые сделали вид, что бросились к ней, но не коснулись ее, ведь она принадлежала их господину, и он мог мучить ее, как хотел. Она игнорировала их, смотрела на помост. Она не смотрела на меня. Она глядела на Игендорна.

Он молчал, пока она приближалась. Он ждал, пока она не оказалась ниже него, достаточно далеко от помоста, чтобы я еще видел ее. А потом лорд спрыгнул на землю перед ней. Он выпрямился и навис над ней, она выглядела как ребенок в свете его факела. Он медленно обошел ее, окинул взглядом. Она стояла, но я видел, как она сжала кулаки.

— Ну, мой котенок? — сказал Игендорн. От его факела тени странно двигались на ее лице, было невозможно понять ее выражение. — Я нашел тебя утром в твоем круге, ты спала. Я боялся, что ты себе навредила, но нет! Ты спала как ребенок.

Фэррин сглотнула, но смотрела вперед. Она не глядела на меня, хотя я пытался поймать ее взгляд.

— Ты хорошо сыграла, — продолжил Игендорн. — Я помню, что видел тебя во снах прошлой ночью, мы приятно поиграли в погоню. Но чего ты надеялась достичь? Думала, я так легко раскрою тебе свою тайну?

— Нет, милорд, — четко ответила Фэррин. — Я не думала, что это сделаешь ты.

Игендорн замер. В его глазах сверкнула тревога. Он снова встал перед ней, и я уже не видел его лицо, только широкие голые плечи. Я все еще видел Фэррин. Я любовался ею, несмотря на отчаяние в сердце.

— Ты пришла посмотреть, как твой возлюбленный умрет? — грозно спросил Игендорн.

Фэррин посмотрела ему в лицо. К моему удивлению, она улыбнулась.

— Я пришла угадать, — сказала она. — Солнце еще не встало, да? Наша сделка еще не завершена.

Игендорн молчал мгновение. Он медленно кивнул.

— Хорошо, котенок. Угадывай.

Она склонила голову, разглядывая его.

— Интересно, — задумчиво сказала она, — какое имя подходит великому лорду, как ты? Может… Одис?

Игендорн отпрянул на шаг.

— Ты пытаешься меня оскорбить?

— Нет, конечно, нет, — ответила она, мотая головой и весело смеясь. — У тебя не было бы человеческого имени, да? Нет, наверное… Циррас?

— Не смеши, — ответил Игендорн. Но его плечи были напряжены. Мне показалось, или рука с факелом дрожала?

— Это не верно, да? Может, Нарриц. Или Ракрис.

— Солнце восходит, котенок, — Игендорн отвернулся от нее, его волосы развевались за ним, как хвост сокола. — У меня нет времени на это, — он сделал еще шаг, стал склоняться для прыжка на помост.

— Тебя зовут Саррик?

Все замерло. Воздух стал острым в моменте ужаса. Существа в толпе затаили дыхание, глядя на господина.

Фэррин сказала громко и четко:

— Саррик Ярварин.

Игендорн замер, как статуя, так застыл, что даже огонь факела перестал трепетать.

— Саррик Ярварин, — сказала Фэррин низким, резким и странно громким голосом в той тишине. — Да, звучит верно, — она сделала шаг, другой, встала рядом с лордом фейри, посмотрела на его каменное лицо. — Саррик Ярварин, — сказала она. — Я приказываю тебе отпустить меня и этого мужчину.

Лозы сжали мое тело сильнее, как удав — петли. А потом они вдруг отпустили меня, упали грудой мертвых стеблей и увядших листьев. Я охнул и отпрянул от кола, упал на четвереньки.

— Семь богов! — прорычал я и поднял голову.

Игендорн повернул голову. Словно медленно сдвигалась гора перед лавиной. Угроза смерти, разрушения, миг на краю. Он посмотрел на Фэррин свысока.

— Слушайся меня, Саррик Ярварин, — сказала она.

Он моргнул.

А потом открыл рот, взревев от гнева, и обрушил факел на землю у своих ног. Мир застонал. Камень грохотал, трещина потянулась по поляне. Земля разрывалась. Фейри завизжали в ужасе, побежали в лес, а трещина росла. Она раскрылась, жар и огонь вырвались из земли. Помост, где я стоял на коленях, раскачивался, как корабль в шторм.

— Келлам!

Я опустил взгляд, Фэррин прыгнула к помосту. Она сжала край, и я бросился вперед, поймал ее за предплечья и с силой, какой от себя не ожидал, поднял ее к себе, земля под ней пропала.

Я посмотрел поверх ее головы. Игендорн смотрел на меня с такой ненавистью, что это могло остановить сердце. Огонь из трещины озарял его жутким сиянием. Он оскалился почти в демонической гримасе, все следы красоты пропали с его облика. Он открыл рот, издал гадкий боевой клич на языке, не предназначенном для смертных ушей.

Я притянул Фэррин к себе, обвил ее руками, прижал к груди. Помост пошатнулся, накренился и рухнул. Я ощутил, как жар поднимался к нам, огонь сверкнул, а потом…

* * *

Все застыло.

Идеально неподвижное.

Сначала я не мог заставить себя открыть глаза. Я просто сидел, ощущая Фэррин в руках. Больше ничего не было важно. Мы могли быть мертвы. Наверное, мы упали в яму огня и сгорели заживо. Но это все закончилось. Я не помнил боли, это радовало. И она была тут, со мной. Я ощущал ее руки вокруг своей шеи, ее ладони сжимали мои волосы, ее тело плотно прижималось к моему. Это было раем, и я был рад, что нашел его.

Она стала отодвигаться. Я пытался удержать ее, не хотел, чтобы миг заканчивался. Кто знал, что потом будет? Но она толкнула снова, и пришлось поддаться, дать ей отодвинуться. Ее ладони с моего затылка скользнули к моим щекам. Странно, как сильно ощущались мозоли на ее ладонях и пальцах. Не думал, что в загробной жизни ощущения были такими четкими.

Я открыл глаза, посмотрел на ее лицо.

— Фэррин, — сказал я хрипло. — Фэррин, почему ты… как ты…?

Она притянула мое лицо. В следующий миг ее губы оказались на моих, и я знал каждым дюймом своего тела, с каждым ударом сердца и пульсом души, что я был живым. По-настоящему живым.

35

Фэррин

— Ты выйдешь за меня?

Я лежала на земле в лесу, смотрела на ветки, яркие от весенней листвы, которая только начала распускаться. Нежный утренний свет проникал сквозь зелень, на землю падали солнечные пятна.

Я приподнялась на локте. Келлам лежал рядом со мной, я еще не видела его таким потрепанным. После первого поцелуя и нескольких еще он сжался и рухнул на землю. Я отчасти боялась, что он упал в обморок, но нет… когда я склонилась над ним, он смог схватить меня и притянуть к себе, я уютно устроилась у его бока, опустив голову на его плечо. Так мы лежали какое-то время, слушали мир вокруг нас. Мир смертных. Полный смертных деревьев и птиц, смертной земли и воздуха. И не так далеко вишня стояла на полянке, на ветках белели цветы.