Психотерапевт - Пэрис Бернадетт Энн. Страница 33

— То есть с тех пор, как она сообщила тебе об убийстве, она больше так и не объявлялась? — спрашивает Тамсин.

— Нет.

Тамсин выдыхает, все ее тело расслабляется и как будто опадает — точно шарик, из которого выпустили воздух. Она тянется за печеньем, отламывает кусочек, бросает в рот, потом отламывает еще и снова отправляет в рот — ощущение такое, будто она сто лет не ела. Тамсин морит свои эмоции голодом, а я свои, наоборот, откармливаю, вдруг понимаю я. Сколько раз я стояла перед открытым холодильником и кормила свою тревогу, надеясь таким образом усмирить ее, заставить уйти.

На элегантном сером комоде красуется прекрасная семейная фотография: Тамсин, Коннор и две их маленькие дочки.

— Эмбер — твоя копия, — говорю я, рассматривая фото.

— А Перл — копия Коннора, — замечает Ева.

— Согласна, у нее его глаза. — Я поворачиваюсь к Тамсин: — У тебя на фотографии волосы гораздо длиннее.

Она опять тянется за печеньем.

— Да, они были длинные, как у тебя, но после смерти Нины я их остригла.

— Боже, — выдыхаю я.

— Не знаю, зачем это сделала, но мне казалось, так надо. Нине отрезали волосы, и, возможно, я предположила, что для убийцы длинные волосы — фетиш, и инстинктивно решила защититься, если он вернется и захочет убить меня. А может, это было какое-то подсознательное желание сделать что-то в память о Нине. Эмбер так плакала, когда увидела меня со стрижкой, пришлось пообещать ей, что я их снова отращу.

Она обреченно улыбается и прибавляет:

— Еще растить и растить.

— У меня были очень длинные волосы, — говорит Ева. — Давным-давно, лет в семнадцать. Остригла их, потому что хотела выглядеть старше. Я для длинных волос слишком маленького роста, они делают меня похожей на куклу. Свой цвет у меня, кстати, темнее.

— Ты их тогда же и покрасила, когда первый раз подстриглась?

— Да. Не собиралась, но парикмахер предложил. Уилл был в ярости, сначала моя стрижка ему ужасно не понравилась. Теперь-то он ее любит, и длину, и розовые кончики.

— Я тоже подумываю о том, чтобы подстричься, — говорю я.

Тамсин хмурится:

— Зачем? Такие красивые длинные волосы.

— Они выпадают. После того как погибли родители и сестра, волосы полезли буквально клочьями. Это был настоящий кошмар, я чуть с ума не сошла. И теперь опять началось.

— Ты из-за этого стала их собирать в пучок?

— Да.

— Они выпадают, когда моешь голову? — спрашивает Ева. — Потому что я могу порекомендовать очень классный шампунь.

— Вообще-то нет. По крайней мере, я не замечаю, чтобы они выпадали в душе или потом, когда я их расчесываю, — ну, если и выпадают, то не больше обычного. Но я все время нахожу их повсюду в доме, особенно на кухне, и это, конечно, хуже всего, потому что там они могут попасть в еду. С короткой стрижкой все это будет не так заметно. Ну и вообще, думаю, за короткими волосами намного легче ухаживать.

— О нет, тут ты ошибаешься. Вот на это, — Ева указывает на свою голову, — требуется тонна геля и уйма терпения.

Я поворачиваюсь к Тамсин:

— Ева говорила, ты раньше была моделью? И тогда же познакомилась с Коннором?

— Да. Мы познакомились на вечеринке во время Недели лондонской моды. Он мне сначала совсем не понравился, показался хамоватым. Поэтому, когда он спросил, чего я ищу в мужчине, я сказала, что мне нужен кто-то, кто будет водить меня по театрам и концертам классической музыки и с кем можно будет часами сидеть и читать книжки. Я была уверена, что ничем не рискую — просто вежливо его отшиваю, потому что уж он-то точно вряд ли заинтересуется подобными вещами. Но он на это сказал, что мне крупно повезло, и через два дня прислал билет на «Бурю». Я ужасно хотела посмотреть «Бурю» — ну и пошла. А дальше были концерты и поездки за город на выходные, где мы проводили дождливые дни, устроившись под пледом с книгой. Он подходил мне настолько идеально, что не влюбиться было просто невозможно. — Тамсин делает глоток кофе. — Надо было сказать ему, что я не ищу мужчину, тогда бы он от меня отвязался.

— Но ведь это так чудесно, что вы оба любите одно и то же, — говорю я, удивившись резкости последнего замечания.

Она качает головой:

— Ничего подобного. Как только мы поженились, походы в театр и на концерты и совместное чтение книг — все это закончилось. Если мне хочется что-то посмотреть, он говорит, чтобы я позвала подружку. — Она усмехается. — Тяжело осознавать, что мужчины, за которого ты вышла, на самом деле никогда и не было.

— Я понимаю, о чем ты, — тихо говорю я, думая о Лео. — Хотя мы с Лео не женаты.

— Неужели вы не хотели пожениться? — спрашивает Ева.

— Как-то эта тема не возникала. Ну и потом, Лео вообще не верит в брак. Говорит, что никогда не видел счастливых семейных пар.

— Мы с Уиллом счастливы, — возражает она.

— Ой, молчи уж! — восклицаем мы с Тамсин одновременно, и все втроем заходимся в смехе.

Мы с Евой вместе идем через сквер, а дальше расходимся каждая к своему дому. В кабинете я сажусь за стол. Я планировала сразу взяться за работу, но из головы никак не идут слова Тамсин о том, что Нина как-то сказала ей о привычке Оливера иногда после работы заходить в сквер и некоторое время там сидеть. Вот бы узнать, сообщила ли она об этом полиции; как жаль, что я не услышала ее ответа на вопрос Евы. Да наверняка, ведь это преступление — скрывать такую важную информацию. И тут я вспоминаю, как она заикнулась о романе Коннора с Ниной. Получается, ради Коннора она все же утаила сведения, которые могли бы помочь в деле Оливера? Вот только я не уверена, что она сказала именно это — что у Коннора с Ниной был роман.

А потом еще эта фраза Евы о дыре в заборе между нашими домами. Может, она намекала на то, что Уилл вполне мог ходить к Нине и обратно, никем не замеченный? И почему Тамсин сказала, что любой способен на убийство, если чувствует опасность? Может, кто-нибудь знал, что у Коннора или у Уилла роман с Ниной, и грозился об этом рассказать? Может, Тамсин (или Ева?) боялась, что муж уйдет от нее к Нине? Может, у них у всех — у Коннора, Уилла, Тамсин и Евы — был мотив для убийства?

Мне вдруг становится стыдно от того, как легко я могу вообразить себе, что один из наших соседей (а ведь все они так ко мне добры) способен на кровавое преступление, и я со стоном роняю голову на стол. Я даже не знаю Коннора и Тима — зря я не пошла в гости к Мэри в пятницу. Задумавшись на несколько секунд, поднимаю голову со стола и тянусь за телефоном.

— Наверное, завтра вечером вы с Уиллом уже заняты и не сможете прийти на ужин? — спрашиваю я Еву.

— Нет, не заняты, — отвечает она весело. — Значит, Лео все-таки возвращается?

— Нет, буду только я. Это ведь ничего?

— Конечно!

— Я хочу пригласить Тамсин с Коннором и Тима с Мэри тоже. И, может, еще Пола и Кару, — добавляю я, вспомнив, что это Пол рассказал Лео о том, что Нина любила помогать соседям. — Как думаешь?

— Думаю, идея классная! А не слишком ли много народу?

— Нет-нет, все нормально. Я приготовлю что-нибудь несложное типа карри.

— А мы с Уиллом принесем тирамису, еще одно фирменное блюдо по рецепту его бабушки!

— Здорово, спасибо!

Мэри и Тим тоже свободны, Кара и Пол заняты, а Тамсин обещает уточнить у Коннора. И перезванивает: Коннор для них обоих на завтрашний вечер ничего не планировал.

— Просто хотела убедиться — вдруг он купил билеты в театр, чтобы устроить мне сюрприз, — шутит она.

— Отлично, — смеюсь я в ответ. — Значит, жду вас к семи.

Глава 26

ПОСРЕДИ НОЧИ Я ОЩУЩАЮ ЧЬЕ-ТО ПРИСУТСТВИЕ. «Это всего лишь Нина», — напоминаю я себе, пока меня не сковал ужас.

— Думаю, твой убийца все еще на свободе, — говорю я ей. — И я обязательно его найду.

Только перед глазами у меня стоит лицо не Нины Максвелл, а моей сестры.

Я вспоминаю об этом, проснувшись, и меня охватывает ужасное смятение. Для кого я все это делаю? Не потому ли, что за смерть моей сестры так никто и не ответил и теперь мне хочется, чтобы у Нины Максвелл все было по-другому? Я даже не представляю, во что ввязалась. Как можно тайком участвовать в расследовании судебной ошибки, даже не зная наверняка, была ли она вообще — эта ошибка?