Бастард: Сын короля Ричарда - Ковальчук Игорь. Страница 50

То, что Ричард смог позволить себе, — это несколько поединков — с герцогом Бургундским, который одолел правителя, но сделал это так деликатно, что английский король противу привычки не обиделся, с графом Неверским, с графом де Ла Марш… В целом довольный исходом поединков, сын Генриха II сделал вид, что считает себя выше того, чтоб претендовать на приз, а то бы он, мол, показал, как следует драться. И не спорил, чтоб за приз и звание победителя боролись теперь герцог Бургундский и рыцарь Белого льва. На то же самое решился и король Филипп.

Этот бой должен был стать самым последним перед общим финальным боем, на который, разумеется, отводилось все утро пятого дня, после чего в Шатрах будут приготовлены огромные чаны теплой воды, натасканной слугами из ближайшей речки, и мужчины смогут привести себя в порядок перед пиром и балом, назначенным на вечер. Пока господа развлекались, сержанты и офицеры королевских войск собрали армии двух королей под стенами Вузеля (и мирный бургундский город стал похож на. крепость в осаде), откуда они должны были отправиться к побережью — английские в Марсель, а французские… Это зависело от того, что же в последний момент решит Филипп. Его же решение зависело от известий, посланных его коннетаблем. Тот, в свою очередь, вряд ли стал бы приводить французский флот в порт Марселя, где и так из-за двухсот британских судов не повернуться.

Оруженосцы герцога Гуго вручили ему турнирное копье, за копьем для Неизвестного бегал его оруженосец — атлетически сложенный, но, кажется, совершенно выдохшийся и крайне недовольный молодой человек.

Гуго Бургундский сидел на здоровенном черном булонском скакуне, способном, кажется, попросту снести любого другого коня, но холеный скакун рыцаря Белого льва не собирался уступать. В момент столкновения он слегка присел на задние ноги, но выдержал и пронесся дальше, копытами вбивая траву в землю. Оба всадника остались в седлах. Ни второй, ни третий раз не стали решающими — оба рыцаря сидели как влитые, и если в ходе первых поединков Неизвестный еще пошатывался от удара копья в щит, теперь он, похоже, набил руку и уже не поддавался.

Можно было бы устроить и четвертую сшибку, но, по мнению распорядителя, это уже выходило за рамки регламента. Правила гласили: «до трех раз, покуда один из рыцарей не будет сброшен на землю», что можно было понимать двояко — то ли лишь «до трех раз», то ли «покуда не». Совещавшиеся в почетной ложе судьи решили, что рыцари могут состязаться на копьях, покуда будет на то их желание, рыцари самостоятельно пришли к выводу, что трех раз под палящим солнцем с них вполне достаточно. Они отбросили копья и взялись за мечи.

Сражались сперва верхом, и кони вертелись, приседая при наиболее сильных ударах, мотая головами, словно более всего им докучал звон над их стоячими подвижными ушами. Бедным животным, над головами которых постоянно что-то гремело и лязгало, было попросту не устоять на месте, они все норовили взбрыкнуть и поноситься по всему ристалищу. Бургундец рубил изо всех сил — широкоплечий и сильный, он управлялся с длинным одноручным нормандским мечом, как с короткой и легкой римской спатой. Не будучи особенно рослым, он обладал немалой силой и цепкостью рук, клинок его весил как хороший полуторный, и скоро щит рыцаря Белого льва, как и в поединке с Вильгельмом из Бара, пришел в негодность. Англичанин отшвырнул обломок, взялся за свой меч обеими руками и обрушил его на щит бургундца.

Щит выдержал, не выдержал меч. Видно, незаметно подточенный всеми предыдущими испытаниями, он решил, что именно теперь и пришло его время. Клинок переломился на полторы ладони выше перекрестия. Обломок полетел за спину хозяину. Неизвестный не стал любоваться на остаток оружия, он отшвырнул и рывком повода поднял коня на дыбы.

Черный булонец Гуго не ожидал ничего подобного, испугался резкого движения, а может, и мелькнувших прямо перед его мордой чужих копыт, отпрыгнул назад и повторил поступок собрата. Герцог Бургундский не удержался и грохнулся наземь.

Пока оруженосцы помогали ему подняться, к англичанину подбежал его оруженосец, таща в руках богатый выбор оружия — меч, две булавы, топор и зачем-то лук. Сунул под нос господину.

— Болван, — изумился рыцарь Белого льва на чистейшем английском. — Зачем мне все это?

— Сам болван, — огрызнулся слуга. — Выбирай.

Слышавший все это оруженосец бургундского сеньора с любопытством ожидал мощной оплеухи, которой предстояло поставить на место зарвавшегося слугу, но английский рыцарь почему-то даже не замахнулся. Лишь что-то буркнул в ответ, выдернул из ножен меч, и оруженосец потрусил обратно. Слуга герцога мечтательно представил, как называет господина болваном, и, дернув плечом, решил, что не нужны ему последствия этого поступка.

Герцог Гуго растолкал оруженосцев, и противник встретил его взмахом нового меча — меч был очень красивый, гладко отполированный и снабженный золоченой полоской по кровостоку. Надеясь, что, несмотря на всю свою красоту, клинок столь же непрочен, как и предыдущий, Гуго бестрепетно подставил свой окованный щит. Клинок разбил металлическую оковку, как дерево, а дерево — как яблоко, и расколол наруч герцога. Лицо рыцаря Белого льва стало очень строгим, он на миг покосился на оружие, губы его шевельнулись, и бургундцу показалось, что золотая полоска на кровостоке (вот щегольство!) слегка заблестела и снова погасла. Герцог помотал головой, сетуя в душе на ухудшившееся зрение, которому чудятся блики от солнца, мешающие бою.

Сражаясь, они кружили по полю, и не только потому, что атака стремительно сменяла оборону, а и оттого, что хотелось как-нибудь примериться к столь сильному противнику сбоку, раз уж он неуязвим спереди. Нанося удар, Гуго высоко возносил руки с мечом, и тогда взгляду открывались его беззащитные, не прикрытые кольчугой подмышки — именно на этом месте мастера оставляли несоединенные края, чтоб удобней было надевать доспех, а потом двигать руками. Неизвестный поневоле то и дело поглядывал на это уязвимое место, зная, что в подобной ситуации достаточно одного сильного укола; впрочем, сейчас это ни в коем случае не по правилам. А в бою бургундский сеньор, понятное дело, не будет так высоко поднимать руки.

Но, конечно, были способы справиться с Гуго и в рамках правил. В какой-то момент от удара, когда меч с лязгом прошелся по шлему бургундца, шлем слетел — не выдержали ремешки. Полуоглушенный герцог зашатался, и, отнеся руку с мечом, рыцарь Белого льва придержал его, чтобы он не упал. Трибуны зревели от восторга. Крайне удивительно было слышать нечто подобное с той стороны, где сидели одни дамы.

Гуго довольно быстро пришел в себя, посмотрел на поддерживающего его англичанина сперва с неумением, а потом одобрительно и весьма милостиво. Встав более-менее ровно, он принял поднятый подбежавшим оруженосцем шлем и жестом дал понять, что поединка продолжать не будет. В конце концов, турнир был рыцарский, а когда двое мужчин начинают состязаться в благородстве, этому не предвидится конца и края. Ричард с торжеством взглянул на Филиппа — уступка герцога делала англичанина победителем, притом выглядела вполне оправданной и объяснимой, и главный приз теперь не мог не достаться рыцарю Белого льва.

Ему подвели коня: пусть рыцарь и сражался пешим передвигаться пешком вне схватки он не мог, потому как что же это в таком случае за рыцарь? Пусть до почетной трибуны было около трех сотен футов, но преодолеть это расстояние следовало верхом.

Поскольку турнир проходил на территории Франции и затеял его французский король, обязанность награждать победителя лежала именно на нем, и он ждал, пока приблизится победитель, испытывая смесь чувств — кислое недовольство, что не его подданный победил, и любопытство: а вдруг все-таки это его подданный? Призом должен был стать огромный буйволовый рог, оправленный в золото и отделанный кусочками агата и лазурита, — драгоценная и изящная игрушка. Слуга короля встал по правую руку господина, держа на вытянутых руках приз. Его величество с достоинством поднялся, шурша длинным парчовым одеянием.