Дорога 2 (СИ) - Коруд Ал. Страница 20

— Счас я их приголублю.

На берегу острова один из коней яростно взвился, свалив степняка на песок, а затем сам рухнул навзничь, дергая ногами.

— Попал!

До меня же дошла запоздалая мысль:

«Что там у нас сзади?»

Неизвестные рыбаки отнюдь не струсили, а повернули в нашу сторону. Над судёнышком взвился дым, учан оказался моторным. В нас снова палили с берега, но все мимо. Радей хладнокровно сделал еще два выстрела, и фигура в черном, храбро стоящая прямо на урезе воды, свалилась замертво.

— Робята, айда к нам!

Однако, быстро рыбачки добрались до нас. Стоявший впереди на носу светловолосый бородач прихватил наш плот багром, а коренастый молодец помог перелезть на лодью. Мы немедленно свалили свои пожитки на дно учана и перевели дыхание.

— Пересвет, поворачивай к берегу! — заорал громовым голосом бородач.

Я привстал и огляделся. Кроме уже замеченных в лодье было еще трое — здоровый рыжий детина, что стоял на корме у руля и двое совсем молодых пацанов, что смотрели разинув рот на нас. В центре лодьи лежали огромные корзины, полные рыбы. И рыбы, как на подбор, здоровенной. Отличный улов!

Внезапно меня осыпало щепой, а рядом громогласно заорал бородач:

— Всем на дно! Пересвет, добавь ходу!

Мы уже благополучно развернулись и заметно пошли быстрее, когда раздался спокойный, но не предвещающий ничего хорошего голос Радея:

— Счас я им всыплю. За Домаху, за «Буслай»!

Парень расположился на краю лодьи, её почти не покачивало. Он уперся ногами в борт, а спиной прижимался к надстройке. Раздалось один за другим пять выстрелов. Я зажал уши руками. Так громко молотила рядом самозарядка. Рыбаки с любопытством посматривали то на Радея, то на берег.

— Попал! — радостно закричал кряжистый молодец.

Бородач сноровисто достал из кармана небольшую подзорную трубу и глянул на берег. Я же обомлел: на острове заметно прибавилось конных фигурок.

— Двух степняков сбил молодец. Любо!

Радей выстрелил еще несколько раз, а потом огорченно отставил винтовку в сторону.

— Далеко. Не попаду.

Глава 10

В гостях незваных

Учан без промедления скрылся за островом и понемногу сбавил ход. Видимо, скорость влияет на трату топлива. Вряд ли его берут достаточно на борт обычного рыбацкого струга. Мы с Радеем переглянулись и радостно выдохнули. Неужели все закончилось? В струге сидели хоть и незнакомые, но все-таки свои люди. Если про них ведал Радей, значит, они входили в какие-либо отношения между приречными волостями. Жить без договоров и торговли в мире Беловодья было нельзя. Или ты вступал в них, или становился изгоем. А жить хорошо и сыто желают все. Обычное человеческое качество.

— Кто такие, сами расскажете, — передо мной на скамью уселся молодой бородач. — Ну а мы — рыбачья ватага с погоста Дробень. Я Лют, кормчим у нас Пересвет, это, — он указал на кряжистого молодца, — Хвалис. Спереди зуйки артельные.

Ну что же, нам сделали предложение, надо достойно ответить.

— Я Олег, это Радей, мы сами с Портюги.

Лют удивленно хмыкнул:

— Далеко же вас занесло, родимые. А как на берегу степном оказались?

Я постарался незаметно сделать внушение взглядом напарнику, чтобы тот помалкивал и в разговор не лез. Не в наших интересах лишнего болтать. Главное сейчас — добраться домой.

— Нашу лодью на днях тати ночные потопили. Мы вдвоем смогли до берега доплыть. Остался ли кто из команды в живых, не ведаю. Видели, что лодья горела, и нашли несколько наших мертвыми дальше на берегу.

Рыжий кормчий охнул, а Лют задумался, теребя мягкую бородку.

— Редкое у тебя имя, Олег. Сам откуда такой?

— Варяг я.

Глава ватаги еще больше задумался.

— И что же вы так далеко от торговых путей делали? Знаю, не ответите. Слыхал, что лихие робята в Портюге водятся. Небось искали нечто запретное на берегу степном, потому и попали в беду?

— Зря ты так, — поднял голос в нашу защиту Пересвет. Он нажал какой-то рычаг, двигатель заглох, и мы остановились. Зуйки тут же бросились к мачте разворачивать парус. И правильно, можно дальше спокойно идти под ветром.

— Ты о чем?

— Друзья портюгские нам. Это же их лодьи бьют татей разбойных. Наше дело помочь оказать.

Лют глянул на Хвалиса:

— Ты также мыслишь, отрок?

— Этот вой, — молодец кивнул в сторону Радея, — при нас трех степняков убил. Они нам точно не враги. Отвезем до погоста. Там пусть старейшины решают.

— Старейшины, — кисло улыбнулся Лют. — Они нарешают. Но деваться некуда. Ловлю закончили справно, так что правь, Пересвет, к берегу. Повезем гостей нечаянных к себе.

Идти под парусом совсем иное, чем на моторе. Слышен лишь плеск воды, хлопанье полотнища и скрип рангоута. Пересвет с интересом ознакомился с нашим оружием, но ничего в руки не просил. Видимо, есть некий кодекс по этому поводу. Он задал мне несколько наводящих вопросов о Портюге. Мне хватило собственных знаний на них ответить. А бородач, услышав знакомые имена и названия, удовлетворенно кивнул. Затем Лют задал неожиданный вопрос:

— А кто сможет за тебя в Портюге поручиться? Из известных на Устюге людей.

Я задумался. Наину в это дело точно втягивать не стоит. Остаются лишь егеры.

— Людей Светозара знаешь?

Лют наморщил лоб, затем удивленно произнес:

— Егеры? Лихие люди?

— Да, они. Там много людей, кто за меня поручится животом.

Бородач задумался и на время отстал от меня со своими вопросами. Видимо, слава охочих людей гремела и здесь.

Через полчаса хода на восточном берегу показался высокий холм, на котором и расположился погост. Это в мое время таким словом именовали кладбище, а ранее называли административно-налоговый округ. То есть само село — это некий центр окружающих поселений. Дома добротные, здоровые, на большие семьи. К реке прилепились бани и купальни для полоскания белья. То есть быт тут незамысловат, как в любом только входящем в индустриальную эпоху обществе. Больше заботы уделяется методам производства, транспорту, а на бытовые мелочи пока внимания особо не обращают.

На самом верху холма насколько общественных построек. В Центре высился темный купол большого храма, рядом виднелось капище. Язычники. При прохождении мимо культовых построек Пересвет и Хвалис сделали поклон и что-то прошептали. Но от меня не утаилось то обстоятельство, что Лют даже не дернулся. Принадлежит иной вере или еще есть какая причина? По виду человек не бедный и уважаемый, его револьвер я оценил сразу. Мне такой не по карману. Да и одежда добротная. Но руководит лишь бедным рыбацким стругом. Опять вопросы?

Вскоре показалась обширная пристань, у которой разместились разномастные суденышки. Рядом с ней длинные ряды приземистых зданий. За ними виднелись солильни, коптильни и разместился рынок. Пока команда была занята швартовкой, я успел переговорить с Радеем.

— Зря не болтай. Я старший, с меня и спрос.

— Понял.

В принципе ничего необычного. Молодой и должен помалкивать в присутствии старших. Особенно в таком кондово выстроенном традиционалистском обществе. Даже в относительно либеральной Портюге, чтобы заслужить право высказываться, следовало хорошенько повкалывать.

А пока мы наблюдали и запоминали. Лют явно что-то недоговаривал, а задавать вопросы людям, что спасли нас, было невежливо. На пристани рыбацкому стругу помогли пришвартоваться. Такие же зеленые зуйки поймали брошеные с борта канаты и привязали их к столбам, а затем подали сходни. Лют что-то кинул им и стремительно скрылся. Пока рыбаки выгружали улов на подъехавшую телегу, мы с Радеем постарались увязать свои жалкие пожитки. Трофейные ружья обмотали дерюгой, котомки остатками ремней. Да и в целом мы выглядели так себе. Грязные, помятые, в странной одежде. Помыться бы и прикупить себе какую-нибудь одёжу. Деньги и серебро у нас с собой есть.