Гувернантка - Грекова Полина. Страница 29

Герман продолжал молчать. Лидия понимала, что, как бы она ни бодрилась, как бы ни старалась сохранить непринужденность, долго сопротивляться холоду, идущему от него, она не сможет.

На ее счастье, громыхание тяжелого рока сменилось песнями «из бабушкиного сундука» — так объявил ведущий. После мелодичного вступления приятный женский голос запел:

У берез и сосен

Тихо бродит осень,

Облака плывут большие...

Возле стула Лидии возник исполнитель главной роли, которого дублировал в автомобильных трюках Зернов, протянул ей руку. Она отрицательно покачала головой:

— Я уже обещала этот танец.

Легким движением она положила ладонь на тяжелую кисть Германа, заглянула ему в глаза. Цветом и холодом они напоминали лед. Но Лидия не отступила. Она улыбнулась открыто и нежно, поднялась, не отпуская его руку. Герман вынужден был тоже встать, невольно оглянувшись на свою вторую соседку — большеглазую актрису с короткой стрижкой. На лице его было написано изумление: это была третья, совсем не знакомая ему Стелла. Не эффектная, знающая себе цену фотомодель с целым состоянием в ушах, не робкая девушка, отворачивающая лицо от поцелуя, — зрелая женщина, умеющая постоять за себя в любви, в ожидании смотрела на него.

Ничего не скажем,

Ничего не спросим,

Словно мы совсем чужие...

Они медленно закружились на площадке в центре зала среди других танцующих. Правая рука Лидии лежала на выпуклой груди Германа, левая совсем скрылась в его могучей ладони. Они были самой эффектной парой, и вокруг них сам собой образовался свободный круг.

Для них в этот момент ничего вокруг не существовало. Каждый был занят своими мыслями, своими обидами, своим счетом к другому. Они отворачивались, инстинктивно избегая смотреть друг на друга, чтобы не мешать безмолвному разговору легких дуновений, движений, прикосновений, который самостоятельно вели их руки, их тела. Повинуясь пальцам Германа, Лидия прильнула к нему и, не удержавшись, подняла лицо. Молчать больше не было сил, хотя ничего так не желала в эту минуту Лидия, как длить без конца этот танец. Наконец она собралась с духом:

— Я хочу попросить прощения...

— Да? — с ироническим удивлением произнес он. — Зачем оно вам?

— Я виновата перед вами. Очень виновата. Меня зовут не Стелла.

— Вы, никак, покаяться решили? Увольте меня от этого, я не священник. Отпускать грехи не моя специальность.

— Вы не знаете...

— Прекрасно знаю. Но считаю, что каждый должен разбираться со своей совестью сам. Так что не тратьте слов попусту.

Лидия почувствовала, что пол уходит из-под ног.

— Вы знаете? И... давно?

— Слушайте! — В его голосе слышалось презрение. — Давайте не будем играть в эти игры! Лучше скажите прямо, зачем вы здесь, что вы там еще затеяли, какую провокацию?

Лидия прикрыла глаза и остановилась. Она задыхалась, старалась что-то произнести, но связки не повиновались ей. Бледность проступила на ее щеках сквозь загар.

Герман с брезгливым любопытством наблюдал за ней:

— Очень талантливо, Михаленко будет доволен... Я бы сказал, профессионально. Вас что, таким вещам учат? Или это природный дар?

— Каким вещам?

— Вот этим. Как втираться в доверие, как, обманывая, преданно смотреть в глаза, как выжимать слезу. Как заставить собеседника говорить то, что вам надо.

— Я не понимаю, о чем вы... — Глаза девушки застилали слезы, ноги не слушались.

Она хотела немедленно уйти, но вынуждена была ухватиться за рукава клубного пиджака Германа, чтобы сохранить равновесие. В запале никто из них не обратил внимания, что музыка уже окончилась и что они остались вдвоем в центре площадки.

— Да нет уж, не уходите так сразу, разговор еще не окончен! — Он в свою очередь крепко сжал ее локти мощными руками. — Не думайте, что со мной можно так поступить и отделаться слезами! Вы еще расскажете, кто подбил вас на эту гнусность, сколько вам заплатили за нее! Надеюсь, это мужчины, с которыми я смогу поговорить по-мужски! Но это потом. А сначала я хочу заставить вас почувствовать то же самое, что почувствовал я! Я сделаю это, не сомневайтесь!

Последние слова он почти прокричал ей прямо в лицо.

— Пустите меня! — Собрав последние силы, Лидия выдернула локти из его пальцев.

Закрыв горящее лицо руками, она бросилась прочь, почти ничего не видя перед собой. Герман проводил ее глазами, потом тоже сорвался с места и побежал за ней.

Михаленко положил руку на плечо вскочившей было жены, усадил ее на место.

— Оставь, — сказал он, — сами разберутся. — И добавил, помолчав: — А сколько чувства, сколько страсти было у нее на лице!

Глава 3

МУЧИТЕЛЬ

Номер в гостинице больше не казался Лидии милым и уютным. Она заметила, что на тумбочке вся полировка покрылась трещинами и облупилась, на голубой занавеске — жирное пятно, и паркет не покрывали мастикой лет десять. Вид из окна тоже не радовал глаз — так, жалкий клочок моря в просвете между пыльными деревьями и раскаленными крышами.

Лидия присела на скрипучую кровать, вытерла ладонью вспотевший лоб. Она почувствовала, что очень устала.

«Зачем я приехала сюда? Могла бы еще две недели жить на берегу Средиземного моря, в роскошной вилле. Нет, променяла комфорт на этот обшарпанный гостиничный номер. Какой здесь отдых?»

Невидимый оппонент безмолвно возразил: «Ты приехала не ради отдыха, а ради человека».

«Но этот человек, как выяснилось, не хочет меня знать. Просто в упор не видит. Только вдали от дома, на сказочном острове, можно было вообразить себе, что Герман страдает, что жить без меня не может. Нужно же было так потерять голову!»

«Но ведь он сам сказал, что любит тебя!»

«Ну и что, что сказал. А за две недели все изменилось. Нашел другую и разлюбил. А скорее всего, и не любил никогда».

На душе было горько и тоскливо, захотелось к маме. Немедленно все бросить и уехать. Но съемки! Она обещала, и ее будут ждать. Лидия бессильно сжала кулаки: ведь не на съемки она сюда явилась! И если Герману на нее наплевать, то и она никому ничего не должна.

Лидия выдвинула из-под кровати до сих пор еще не полностью распакованную сумку, стала собирать по комнате вещи, пытаясь восстановить в памяти и проанализировать их последний диалог. Но из этого ничего не получилось. Бред какой-то. Ясно только одно: он ей не рад и не хочет ее видеть. Даже не верится, что это тот же человек, что разыскивал ее по всей Москве, не спал ночами. Оказывается, он может быть равнодушным и даже жестоким.

Нервничая все больше, Лидия не сразу застегнула «молнию» на сумке, прищемила палец. До сегодняшней встречи ей не приходило в голову, что Герман может быть таким. Этот надменно поднятый подбородок, сжатые губы. Не человек — скала. Руки, которые ласково обнимали ее, вдруг огрубели и готовы были ее оттолкнуть. Теплые, нежные губы, целовавшие ее, презрительно кривились.

Все, надо уезжать. И чем скорее, тем лучше. Она распахнула дверь спиной. Двумя руками вытащила за собой в коридор сумку, обернулась и неожиданно уткнулась лбом в чье-то плечо. За дверью стоял Герман. Он словно караулил ее.

— Что вы здесь делаете? — испуганно произнесла Лидия и, не дождавшись ответа, добавила тихо, стараясь не смотреть ему в глаза: — Разрешите пройти.

Герман не сдвинулся с места. Лидия попыталась обойти его, но он отобрал у нее сумку и, грозно наступая, заставил вернуться обратно в номер. Лидия пятилась, пока не наткнулась на кровать. Герман схватил ее за плечи и толкнул. Она упала, едва не стукнувшись головой о спинку кровати. Пружины отвратительно скрипнули. Лидия взглянула ему в лицо. Герман был бледен, на висках выступили бисеринки пота. Глаза у него были холодными и одновременно растерянными. Он продолжал надвигаться, завис над кроватью, словно хищник над добычей. Лидия прижалась к стене, выставила вперед руки. Она ждала, что Герман бросится на нее, и с ужасом поняла, что не сможет кричать и отбиваться.