Гильотина в подарок - Ковалев Анатолий Евгеньевич. Страница 63
– На машинке умеете печатать?
– Разумеется. Что я только не умею, гражданин начальник! А вы, по-моему, уже занимаетесь вербовкой?
– Не торопитесь с выводами, товарищ Лида. Пока что вы не окончили свой рассказ.
– Ах да! Извините. Я попросила у Сергея Анатольевича всего две недели. Он ответил, что в таком случае просто рассчитает меня. Терять такое место – сами понимаете! Его, конечно, тоже можно понять. Жена на гастролях. Дом останется без уборки. Я уже согласилась на расчет. Мама ведь у нас одна, правда? Хотела ему перезвонить через день. Но он позвонил сам. Честно говоря, я была шокирована этим звонком. Во-первых, глубокая ночь. Я спросонья ничего не понимаю. А он такой весь взволнованный. Говорит: «Никакого расчета не надо. Поезжайте к маме – и не на две недели, а на месяц!» И что самое удивительное, уже купил мне безвозмездно билет на самолет! А я рассчитывала ехать поездом, да еще для экономии взять плацкарту. «Вот какой заботливый!» – подумала я тогда. Единственное неудобство состояло в том, что надо было поторапливаться. Самолет улетал через несколько часов. Но и тут Сергей Анатольевич проявил заботу – прислал машину.
– Давайте вспомним, Лида, какой это был день недели? – предложил Еремин.
– Очень просто. В четверг я работала. Собиралась позвонить ему в субботу. Значит, он звонил с пятницы на субботу
«Мальчика убили в пятницу утром… – прокручивал в голове сыщик. – Вечером я позвонил Грызунову и сообщил насчет дамских отпечатков. Он свалил все на горничную и утром в субботу отправил ее к маме. Все, как я и предполагал».
– Скажите, а с женой Грызунова вам приходилось сталкиваться?
– В основном с ней я и сталкивалась. Она меня нанимала. Хорошая была женщина, царство ей небесное!
– Грызунов любил жену?
– Откуда же мне знать такое? Наверно, любил, если бросил ради нее женщину с ребенком. Вам лучше поговорить с Зинаидой Ивановной, кухаркой. Она давно у него служит.
– Старые слуги обычно неразговорчивы.
– Хотите, я ее разговорю?
– Буду вам очень признателен.
– Завтра как раз мой день работы.
– Это ваша единственная работа?
– Я служу горничной еще в одном доме. Получается четыре дня в неделю.
– И что платят?
– Выходит примерно четыреста долларов в месяц. Двести пятьдесят из них отдаю за квартиру.
– У меня есть предложение, – решился Еремин. – Вы поступаете ко мне в контору. Работа в основном канцелярская, а также помощь в сыске. Вы можете жить прямо в конторе. Это квартира. Там есть кухня, холодильник, диван. В общем, все самое необходимое для жизни. Мне так будет даже удобней. Для начала я вам положу ваши четыреста долларов в месяц, но вы при таком раскладе избегаете лишних расходов.
– Меня бы это устроило.
– Тогда считайте, что завтрашний разговор с кухаркой Грызунова – это уже работа. Постарайтесь поподробней расспросить о взаимоотношениях хозяина с женой. И о первой жене. И узнайте точную дату возвращения Сергея Анатольевича из Америки.
– Слушаюсь, гражданин начальник! – весело ответила Лида.
– Завтра буду ждать вас в конторе с отчетом. О моем предложении прошу никому не говорить.
– Ясное дело. Еще кофе?
Уже прощаясь, Константин схватился за голову.
– Вы меня так обворожили, что я забыл о самом главном. Я приехал, чтобы снять ваши отпечатки пальцев. Поймите меня правильно…
– Я все понимаю, – рассмеялась Лида.
«Она все понимает, – думал он по дороге. – Кажется, я с наскока угодил в яблочко! Алла получит расчет! Надоело мне воевать с этой пигалицей! Только и знает, что задом вертеть!»
И еще:
«С Лидой мы должны сработаться. Теперь будет кому последить за Оленькой! Держись, любимая! Не видать тебе Бельгии, как собственных ушей!»
Антон очнулся на Патриарших. Впал в транс на целый час. И даже не знал наверняка: тот сумасшедший в галифе был на самом деле или привиделся… Вечная морока с этими Патриаршими!
Исчезновение Пати и странное письмо в ее почтовом ящике не оставляли сомнений: с девушкой что-то случилось. Но почему не позвонила ему?
Он еще раз попытался вызвонить ее по мобильному. И в который раз приятный женский голос сообщил по-английски и по-русски: «Телефон отключен или находится вне зоны действия сети».
Позвонил в загородный дом. Трубку сняла служанка.
– Патрисия у вас?
– А кто ее спрашивает?
Он назвался.
– Мадемуазель в городе.
– А вчера она была у вас?
– Нет.
Он решил не беспокоить Катрин.
Книжная ярмарка располагалась в двух павильонах бывшей ВДНХ. Входной билет стоил десять тысяч. И хоть охранник в пятнистом камуфляже подмигнул ему: «Пущу за пятерку!» – писатель, как честный гражданин, купил билет. «Ну и дурак!» – услышал он за спиной оценку своему поступку.
Задача предстояла нелегкая: пробраться незамеченным к стенду чужого издательства, не засветившись в своем, и покопаться в их рекламных проспектах.
Полежаев размышлял так: «Я малоизвестен, меня не узнают!» К тому же народу на выставке было негусто.
– Антон Борисович, дорогой! – раздалось в трех шагах от заветной цели. – Вы ничего не перепутали?
Оказывается, по воле случая стенд его издательства находился по соседству, и к Антону направлялся с распростертыми объятьями главный редактор, полноватый мужчина лет пятидесяти, с лицом пролетария, но манерами аристократа.
– Очень кстати, Антон Борисович. Попейте с нами чайку!
В маленькой комнатке за стендом стоял самовар и шло мирное чаепитие.
– Как жаль, что вы не пришли пораньше! – прищелкнул языком главный редактор. – Тут были англичане. Их заинтересовали ваши книги. Они хотят взять у вас интервью. Вас очень трудно застать дома. Я звонил несколько раз. А с англичанами может выгореть дело. Не отмахивайтесь, Антон Борисович. Они очень-очень заинтересовались.
– Я не отмахиваюсь. Пусть будут англичане. Это даже закономерно. Ведь работаю, пользуясь рекомендациями их соотечественника Пристли.
– Погодите, сейчас набегут! К соседям, разумеется. Не к нам.
– А что случилось?
– Ждут Бадункова. Встреча с читателями и журналистами. Каждый день с кем-нибудь встречается! Когда пишет человек?
– Мне бы хотелось взглянуть на их рекламные проспекты, – признался Антон.
– Ничего нет невозможного. – пожал плечами главный редактор. Профессионально он был уязвлен, но виду старался не подавать.
Принес Полежаеву толстую папку с проспектами соседей.
Антон сразу же отсеял молодых и неизвестных авторов, а также тех, кто не вызывал подозрений. Оставил для изучения пять фамилий. Вычислить дутых (или наполовину дутых) романистов не так уж сложно. Ведь дураку понятно, написать за три года двадцать толстенных романов никому не под силу. Даже безмозглая «мочилка» требует времени.
Однако ни один из анонсируемых романов не напомнил Антону злосчастные отрывки.
– А почему на новый роман Бадункова нет анонса? – удивился Полежаев.
– Действительно. Что это с ними? – изумился главный редактор. – А сам Артурчик, между прочим, только и трезвонит о нем! Вчера по телевизору говорил.
– Как называется?
– Фи! Неужели вы, Антон Борисович, читаете такое?
Антон испытал чувство, похожее на то, когда отец застал его за просмотром порнографических снимков.
– Просто интересуюсь творчеством маститого автора.
– Бросьте! Таких маститых будет еще миллион! А завтра о них никто не вспомнит! Временщики! И авторы, и издатели, выпускающие непотребное! Они думают только о сегодняшнем куске! Чтобы пожирнее! Про литературу забыли! Бог с ней, с литературой! – Главный распалился не на шутку.
Между тем шум за перегородкой их комнаты нарастал.
– Кажется, пожаловал наш маститый писатель!
Это действительно был Бадунков. Он раздавал автографы. Казалось, публика пришла на книжную ярмарку только ради него.
Антон, к явному неудовольствию главного редактора, тоже вышел посмотреть на восходящее солнце русской словесности, которое что-то уже мычало, отвечая на первые вопросы журналистов.