Ты будешь моей! (СИ) - Север Анна. Страница 38

— Ты меня вообще слышишь?! — рычит Антон, вырывая из мыслей.

— Слышу, — киваю, к собственному сожалению.

Вот только ничего нового он не говорит. Поет оды моей бездарности и глупости.

— А что за скандал там был с чужим мужем? — рявкает он. — Я, кажется, говорил тебе про репутацию!

— Не знаю. Женщина сумасшедшая. — едва нахожу силы, чтобы произнести слова. Будто всю энергию выкачали.

— Черт с тобой! С этим сам разберусь и женщину твою найду. — фыркает Антон. — Ток попробуй еще с кем нибудь переспать! Тем более с Кириллом, Лера!

— Что? — охаю я и ловлю такой шок, что забываю о слабости собственного тела.

— Что? Думаешь, я не знаю, как ты таскалась с ним по бутикам? Как щенок на поводке! — плюется он, а я у меня руки чешутся влепить ему пощечину.

— Это для ужина. — цежу сквозь зубы.

— Не смей мне врать! — орет он, замахивается, и надо бы сжаться, а мне все равно.

Больнее уже не будет.

Смотрю на него, как на кусок мусора, и Антона аж передергивает, но руку свою он убирает.

— Плевать! Свадьба будет в субботу, Лера. Так что зализывай синяки, как знаешь или я тебя сам заштукатурю, — выдает этот гад.

— А операция Вари?

— Что операция Вари?! — рявкает так, что аж подпрыгивает.

Обезьяна недоделанная с претензией на хищность льва все равно остается обезьяной. Пусть и опасной.

— Пока не будет операции, замуж не пойду. — ставлю условие так четко, что сама невольно удивляюсь твердости в голосе.

Не знаю откуда она, но чувство, что терять больше нечего. Этот Антон уже в печенках сидит.

— Ты с дуба рухнула? Мозги все растеряла? — верещит как потерпевший. Меня сейчас стошнит от его голоса!

— Под колеса попала. И мозги на место встали. — отвечаю ему так спокойно, что сама не верю себе. — Операция, потом свадьба.

— Глянь, как осмелела! Это потому что защитничек нашелся? — чуть не плюется мне в лицо.

Фу, гадость!

— Это потому что защитить меня некому. Самой приходится.

— Да что ты. Тогда кто ради тебя под колеса кинулся? — рявкает он, и я вздрагиваю.

Что? Что он только что сказал?

— Повтори.

— Ох, какая гримаса. — ерничает Антон.

— Повтори, что ты сейчас сказал! — голос срывается на крик. Все внутри дрожит так, что вот-вот пальцы ходуном пойдут.

Я помню скандал. Помню, как шагнула на дорогу в полном шоке, помню, как ко мне летел Кирилл.

Нет! Нет. Он бы не стал рисковать собой ради меня. Тем более в тот момент!

— Что амнезия или послушать о подвигах хочется? — кривляется Антон.

— Скажи нормально, что ты имеешь в виду! — теряю терпение, а гада это забавляет.

— А то, что Кирилл оттолкнул тебя из-под машины. Сам чуть не подох.

Что?

Нет-нет-нет! Не может быть!

— Где он?! – слетаю с постели и тут же не падаю на ватных ногах.

— Сядь дура! Не зли меня еще больше! — рявкает Антон, хватает меня за предплечья и чуть ли не швыряет на больничную койку. — Что ты сейчас творишь, по твоему?

Орет, но я его почти не слышу, а тело, как назло слишком слабое, чтобы идти.

— Что с ним? — требую ответа, а гаденыш вспыхивает пуще прежнего.

— Живучий этот сын, ясно? Прохлаждается в другом конце коридора в вип-палате. Вот только тебя это не касается! Ты моя, заруби себе на носу. И только попробуй к нему приблизится, почка не только твоей сестре понадобиться, но и матери! – угрожает он мне, а мне словно крышу сносит.

— Слушай ты, ублюдок. Пытай меня сколько хочешь, но семью не трожь. Не будет операции, не будет свадьбы, понял? – рычу я. Вот бы еще встать, чтобы были силы. Но я его и взглядом сейчас убить готова.

— Так, значит, заговорила? Может, мне сейчас все отменить? — делает ход конем, и я застываю, когда он подносит телефон к уху. — пусть Варенька подохнет, раз ее сестричка не хочет больше подчиняться.

— Сукин сын, — шиплю я едва слышно и закусываю губу. Знает гад, куда бить. Знает, что я не смогу отбить эту карту!

— Стой! — шепчу на выдохе. Голова идет кругом. Как же больно. Как обидно. Гад!

— Не слышу! — третирует меня подонок.

— Не надо звонить….

— А, вспомнила, с кем говоришь, — самодовольно заявляет он. — Только поздно, детка. Ты уже столько наговорила, что даже не знаю, как тебя простить.

Простить? Это он меня должен прощать? Ненавижу!

— На колени! — приказывает он.

— Что?!

— На колени, я сказал!

Ублюдок. Он это серьезно?! Совсем с катушек съехал? Нет…..

Задирает голову, ждет. Знает, что я сломаюсь….

— Что тут происходит? — раздается голос в дверях и в палату тут же влетает мужчина в белом халате. — Вы что тут устроили. Быстро на выход. Пациентке приписан полный покой.

— Доктор, вы, видимо, не знаете, с кем вы говорите.

— Зато вы верно подметили. Из нас с вами двоих, доктор тут я. И я решаю, кто что будет делать. Сами выйдите или охрану позвать? — заявляет мужчина, и Антон фыркая и грозя расправой плетется к выходу.

— Стой. Варя! — кидаюсь я следом, опасаясь, что этот придурок отменит операцию. Он ведь на все способен. Отбитый.

— Сядьте. Куда вы? Да вы же на ногах не стоите! — летит ко мне врач и спасает от падения.

— Нет. Пустите! Его нужно остановить!

— Это вас нужно остановить! Вы не в себе! — выносит вердикт доктор, а я вижу, как захлопывается за спиной Антона дверь.

Он ушел. Ушел… а Варя. Меня так пробирает истерика, что я не могу ее сдерживать. Ааа!

— Успокоительное! — кричит врач, и тут же бегут медсестры и санитары.

— Нет! — мотаю головой. — Мне нельзя сейчас спать. Мне нужно спасти Варю. Мне нужно увидеть Кирилла……

Но они меня не слушают. Силой укладывают на кровать и держат, пока медсестра вводит иглу, царапая кожу.

Воздух густеет, и все погружается в темноту.

Варя…. Кирилл….

Глава 42. Свадьба

— Почему она все еще спит? — слышу недовольный женский голос сквозь пелену, затягивающую сознание. — Сделайте что-нибудь!

Что? О чем это она? И голос кажется знакомым. Мама Антона? Здесь, в больнице?

— Антон Юрьевич велел утром вколоть ей еще седативного, накопительный эффект пошел, – лепечет девчонка.

— Ну так уколите что-нибудь еще. Адреналин какой-нибудь или что у вас там есть.

— Нельзя же. Сердце….

— Нельзя ей свадьбу собственную проспать!

О чем они говорят?

С трудом открываю глаза и сонным мутным зрением разбираю облака. То есть рисунок на потолке. Не помню такого в больничной палате. И стены буди другими.

— Очнулась, слава тебе господи! — рявкает дама.

Вся заряженная, будто на вручение оскара собралась. Синее платье сверкающие камни в ушах и вычурном колье. А лицо кислое, как лимон.

Я не ошиблась, полагая, что это мама Анона. Только вот не в палате, а где?

— Я позову Антона Юрьевича, — подпрыгивает девчонка в больничной униформе и выбегает в высокие двери. Приметные такие. Дом Соколовых?

— Что происходит? — Хмурюсь я.

— Свадьба твоя происходит, наконец-то. – выдает она, и будь я в себе, а не под толщей препаратов, то наверное бы уже подпрыгнула.

— Она же в субботу.

— Сегодня суббота. — выдает дама. Как такое возможно, я же в четверг под колеса угодила. Как? — Лицо попроще сделай и одевайся. Сейчас помощниц пришлю.

Выдает дамочка, и цокая толстыми каблуками уходит прочь.

Мне все еще кажется, что я сплю, и это все кошмар. Эта комната, музыка за окном, это белоснежное платье на манекене. Такое же вычурное, как колье мамам. Все переливается до ряби в глазах. Я бы выбрала что-то более элегантное. Пожалуйста, Пусть это будет сон.

— Очнулась? — вваливается Антон, и у меня от одного его вида сводит зубы.

Вырядился, как настоящий жених Еще и во всем белом, аж глаза режет.

Так. Стоп. Это не сон? Они, что меня полутора суток под успокоительным держали и сюда привезли? Совсем сумасшедшие?

— Тихо ты. Не пугайся. — говорит Антон, как-то очень спокойно. — В прошлый раз я перегнул. Давай по-нормальному.