Вещи, которые я хотела сказать (но не сказала) (ЛП) - Мерфи Моника. Страница 9

Боже, я больна. Серьезно.

– Я прожила с ними всю свою жизнь. Свидетель катастрофы, которую они называли браком. Да, я верю в это, - торжественно говорит она. – Мой старший брат думает, что твоя мать - воплощение дьявола, и он возлагает всю вину на нее. Наша младшая сестра считает, что наш отец - это тот, кто все разрушил, и раньше ежедневно сражалась с ним из-за слабого состояния дорогой мамы, прежде чем она нашла выход.

– И что ты об этом думаешь? - Я спрашиваю.

– Они все несут ответственность за свои действия, не так ли? Они взрослые люди. Думал ли кто-нибудь о детях? Нет. Но когда кто-нибудь из них думает о детях? - Она не дает мне шанса ответить. – Они все эгоистичны. Погруженные в свои собственные маленькие мирки. Как ты думаешь, почему здесь есть школа-интернат с нашей фамилией? Чтобы они могли отправить нас всех сюда и забыть о нашем существовании.

Сильви объясняет все это таким логичным образом, что это имеет полный смысл. Я уверена, что она права. Когда они вообще думают о детях?

Никогда. Мои родители пренебрегали мной и Йетисом, когда это было важнее всего. Иначе почему он так нагло преследовал меня? Он знал, что это сойдет ему с рук.

Что ж, я показала ему.

– Твой брат знает, что я здесь? - Я спрашиваю ее, надеясь, что мой голос звучит как обычно.

– Нет. Да? Я не уверена. Мы не обсуждали тебя, и твое имя никогда не слетало с его губ при мне. Хотя мы с Уитом почти не разговариваем. Он считает меня помехой, - говорит она. В ее голосе нет ни капли обиды.

– Откуда ты узнала так много информации обо мне?

– Я взломала школьные файлы. - Она ухмыляется, пока я пялюсь на нее. – Это архаичная система. Моя бабушка могла бы взломать её, а она мертва уже два года.

Я не могу удержаться от смеха.

– Кто-нибудь знает, что ты взламываешь школьную компьютерную систему?

– Только несколько избранных. Теперь ты одна из них. - Ее улыбка слаба, глаза сверкают. – Если у тебя когда-нибудь возникнут проблемы с оценками в классе, дай мне знать. Я могу исправить их для тебя. - Она щелкает пальцами.

– Я получаю хорошие оценки, - успокаиваю я ее.

– Сейчас. - Она улыбается, выражение ее лица никогда не меняется, в то время как моя улыбка медленно исчезает.

Я уверена, что она видела все мое досье из Биллингтона и жадно перечитывала каждую мелочь, впитывая все эти приостановки с едва сдерживаемым ликованием. Наркотики, непристойности и секс в кампусе. Я была кошмаром. Первые два года в средней школе были трудными. Это был крик о помощи. Я хотела внимания, было ли это хорошо или плохо.

Но никто не слушал. Хуже того, они были готовы отправить меня далеко-далеко, в военное училище, как будто это могло меня исправить.

Я полагаю, что расставание с Йетисом все исправило бы, но я не хотела делать это таким образом. В одну из последних ночей, когда мы были все вместе, как семья, после того, как все легли спать, он прижал меня к себе и сказал, как сильно он будет скучать по мне, когда я уеду.

Тогда я поняла, что он поверил, что я не хочу уезжать, потому что нас будут держать порознь.

Но это было не так. Даже близко.

По крайней мере, для меня это было точно не так.

– Ты выглядишь как человек, у которого много секретов, - говорит Сильви, прерывая мои мысли.

Я моргаю, чтобы сфокусироваться на ее глазах, и обнаруживаю, что она наблюдает за мной прищуренными глазами.

– Я открытая книга, - вру я.

Она ничего не говорит. Ей и не нужно этого делать.

Потому что она мне не верит. Она и не должна. У меня есть много секретов.

И каждый из них ужасен.

...

Я спешу на урок американского правительства как раз перед тем, как прозвенит последний звонок, бросая извиняющийся взгляд на учителя, сидящего за своим столом. Я слишком сильно задержалась в библиотеке, наслаждаясь беседой с Сильви, все время чувствуя себя виноватой из-за моей связи с ее братом. Я никогда не поднимала эту тему. Она никогда не упоминала о нем. Только один раз.

И мне так больше нравилось.

Класс полон, все парты заняты, за исключением пары в самом конце комнаты. Я несусь к ним, не обращая внимания на то, куда иду, когда спотыкаюсь о рюкзак прямо на своем пути, отчего растягиваюсь на земле.

Такое чувство, что весь класс стал свидетелем моего грехопадения и разразился смехом.

Мгновение я лежу, прижавшись щекой к прохладному полу, колени пульсируют от моего жесткого приземления. Прохладный воздух касается задней части моих бедер, и я понимаю, что моя юбка задралась, обнажая мои черные шорты, за которые я чертовски благодарна, что надела их вместо нижнего белья.

Учитель бросается вперед. Я слышу его скрипучие шаги по полу.

– С тобой все в порядке? - спрашивает он меня.

Аудитория немного успокоилась, но я все еще слышу смех. Яростный шепот, все они говорят обо мне. Парень прямо спрашивает: “Кто она, черт возьми, такая?”

Я быстро беру себя в руки, поднимаюсь на колени, убираю волосы с лица. Я слышу, как кто-то судорожно втягивает воздух, словно в шоке, и когда я смотрю налево, я понимаю, что буквально стою лицом к лицу с падшим ангелом моей мечты.

Дьявол из моих кошмаров.

Уит Ланкастер. Который смотрит на меня так, словно увидел привидение.

Крепко сжимая лямку рюкзака, я встаю, отворачиваю голову и сажусь на ближайший пустой стул.

Прямо за спиной Уита.

Блядь.

Учитель посылает всем строгий взгляд, фактически заставляя их замолчать, прежде чем он начнет говорить, но я понятия не имею, что он говорит. Я ничего не слышу из-за учащенного биения моего сердца. Оно ревет у меня в ушах, в крови, и я пытаюсь задержать дыхание. Пока я не могу больше этого выносить и не выдыхаю струйку мятного дыхания, благодаря жевательной резинке, которую я жевала в библиотеке.

Боже, я надеюсь, он не заметит.

Я смотрю вниз на пол перед собой, морщась. Я споткнулась о чертов рюкзак Уита. Конечно, я так и сделала. Я сижу там, словно в трансе, все мое тело дрожит, колени болят от падения. Я смотрю на свой стол, боясь поднять голову, боясь, что обнаружу, что он наблюдает за мной. Когда я, наконец, осмеливаюсь поднять глаза…

Я смотрю на его затылок.

Когда еще один прерывистый вздох покидает меня, я достаю папку и блокнот вместе со своим любимым механическим карандашом, мои руки все еще дрожат. Полностью готовые делать заметки, хотя учитель стоит, прислонившись к передней части своего стола, скрестив руки на груди, и рассказывает о себе и о том, чего он ожидает от нас в этом году.

Он раздает учебный план, и мое сердце грозит выскочить из груди. Уиту придется повернуться, чтобы передать мне программу. Я жду, мои руки липкие, ноги стучат друг о друга, и когда мой ряд начинает передавать копии программы обратно, я наблюдаю, как маленькая стопка доходит до Уита.

Но он не отдает мне мой экземпляр. Он держится за оба, его плечи расправлены, его внимание направлено на учителя. Меня переполняет раздражение, и мне хочется ткнуть его карандашом в спину и потребовать учебную программу.

Вместо этого моя рука взлетает в воздух.

– Да? - учитель приветствует меня добрыми глазами.

Я уверена, что он сожалеет о моем предыдущем падении.

– Я не получила учебную программу. -

Он хмурится. – Ну, это странно. Я их пересчитал. - Схватив со стола дополнительный листок, он подходит ко мне и протягивает единственный лист бумаги.

– Спасибо, - говорю я ему.

Учитель бубнит до конца урока, но я не слушаю. Я не могу сосредоточиться ни на чем другом, кроме того факта, что Уит сидит прямо передо мной, намеренно игнорируя меня, слава Богу. Я чувствую его запах. Теплый, пряный и по своей сути мужской. Я изучаю его волосы. Они темно-русые, почти каштановые, но не совсем. Короткие, аккуратно подстриженные и немного длинноватые на макушке. Они выглядят мягкими. Я уверена, что если бы я провела по ним пальцами, пряди прилипли бы друг к другу.

Наконец раздается звонок, возвещающий об окончании урока — конце дня. Я сижу там, обездвиженная, пока все вокруг меня собирают свои вещи и практически выбегают из класса. Здесь проводятся тренировки по всем осенним видам спорта. За обедом они сделали объявление. Я пытаюсь переждать Уита, чтобы уйти после него, но он тоже медлителен.