Э клана Мишельер (СИ) - Мах Макс. Страница 6

Покушение было великолепно спланировано и отлично осуществлено. Стреляли три снайпера, вооруженные мощными винтовками с панкратическими прицелами[2]. Учитывая, что стенд для состязаний в стрельбе был оборудован на арене олимпийского стадиона, найти для наемников выгодно расположенные позиции на расстоянии от трехсот до четырехсот пятидесяти метров от «мишени» не составило труда. К тому же, начни нападавшие колдовать, их бы тут же засекла охрана или участвующие в Турнире аристократы — все, как один, являвшиеся сильными магами. А вот о покушении с помощью обычного огнестрельного оружия никто даже не подумал. Так что у ассасинов был шанс не только уничтожить цель, но и выбраться со стадиона живыми. Но вот незадача — на пути осуществления их планов встала Габриэлла Э’Мишильер, и все их влажные мечты пошли прахом.

Каким-то неведомым образом эта брутальная фемина, — аристократка высшей пробы, говорившая, как наивная простушка, и одевавшаяся, как великосветская кокотка, — уловила то, чего не почувствовал больше никто из магов, присутствовавших на состязаниях по стрельбе. Другое дело, что сначала она, скорее всего, подумала о покушении на принцессу, которую тут же прикрыла воздушной волной, — она-то и послужила сигналом тревоги, — а затем, через мгновение или два, на всякий случай поставила перед Эвой Сабинией еще и стену огня. Затем, неизвестно с какой стати, Э’Мишильер решила, что стрелять будут в герцогиню Перигор, и потратила еще несколько драгоценных мгновений на то, чтобы убрать ее с линии огня. И лишь затем, за четверть секунды до того, как первый стрелок нажал на спусковой крючок, она вычислила наконец его настоящую цель. Убийца, как это ни странно, пришел за жизнью Зандера, а он, asinus[3], стоял, развернувшись вполоборота к императорской ложе и ждал — stultus stultorum rex[4] — неизбежного.

Однако все это стало ему известно — а значит, и понятно, — несколько позже, а в те считанные мгновения между жизнью и смертью он даже подумать о чем-нибудь дельном не смог, потому что не успел. За него подумала Габриэлла. Молнией он сожгла первого стрелка, толчком воздушного кулака в плечо отшвырнула Зандера в сторону, и заставила двух других убийц потратить свои выстрелы впустую, прикрыв огненным щитом всех, кого только было возможно, а затем еще и грохнула молниями обоих, и только тогда время вернуло себе власть над миром и ударилось в заполошный бег.

Закричали люди. Истерически зарыдали некоторые из присутствующих на стадионе дам. Телохранители принцессы взяли было ее в коробочку, но отчего-то не побежали, уводя в укрытие, а, напротив, снова разошлись, образуя вместе с несколькими мужчинами-аристократами живое заграждение. Почему, зачем? Этого Зандер не знал, ему было плохо видно из-за метавшихся в панике людей. Между тем, по трибунам стадиона уже бежали имперские гвардейцы, а участники состязаний начали спешно организовывать группы прикрытия, беря под защиту женщин и детей. Впрочем, не всех. Кое-кого надо было не защищать, а успокаивать, отпаивая бромом или настоем корня валерианы. Юная графиня Вальтесса де Ла Бинь взлетела, — благо левитировала она отнюдь не по-детски, — на одну из двух колонн, обрамлявших центральный вход на стадион, и начала метать оттуда громы и молнии. В прямом смысле этого слова. Магесса она была незаурядная, но отличалась излишней впечатлительностью, легкой возбудимостью и детской непосредственностью. Толку от ее демонстрации силы было немного, — она, похоже, не знала даже, в кого стрелять, — зато шума — хоть отбавляй. Под стать ей, но уже по другую сторону арены неистовствовал де Брёйне младший. Зандер не помнил, как его зовут, — возможно, Ив или Эрик, — но знал из газет, что у паренька предположительно двенадцатый, а то и тринадцатый уровень Дара воды. Поучаствовать в срыве нападения он не успел, — реакция не та, — зато теперь явно вознамерился залить всех, правых и виноватых, проливным дождем с грозой. В небе быстро сгущались тучи, и где-то в отдалении уже отчетливо погромыхивало, и сверкали молнии.

«Н-да, детки…» — Зандер встал наконец с земли и поплелся к императорской ложе. Ему было стыдно за свою мужскую несостоятельность, но уйти, не поблагодарив спасшую ему жизнь Габриэллу, он не мог. Вот и тащился, как на эшафот. Впрочем, это и был эшафот, только казнили на нем не самого Зандера, а его гордость.

«Ave, Caesar, moritūri te salūtant!»[5] — Задумавшись, Зандер не заметил, как дошел до ложи.

— Если она умрет, ты труп! — Голос Эвы Сабинии буквально выдернул Зандера из состояния прострации, и он недоуменно взглянул на принцессу.

Такой он ее еще не видел, и более того, он ее такой даже представить себе не мог. Бледная, как полотно, с трясущимися губами и безумным взглядом широко раскрытых глаз она явно была на пути к жесточайшей истерике, что было, в общем-то, понятно. После такой-то встряски. И Зандер начал было соображать, чем бы таким можно было купировать приближающийся приступ, но тут его взгляд сместился чуть в сторону от принцессы, и он сообразил наконец, что здесь происходит, и что означают слова, брошенные ему в лицо, как пощечина или, скорее, как плевок.

На дощатом полу ложи, прикрытом персидским ковром, на сдернутой со стены и сложенной в несколько раз бархатной драпировке лежала Э клана Мишильер, и, если Эва Сабиния была бледна, то у Габриэллы, похоже, вообще не осталось в жилах ни капли крови.

«Умерла?! Не может быть!» — Но все указывало как раз на то, что Габриэлла мертва. Неподвижное тело, синюшная бледность кожных покровов, широко открытые, устремленные в никуда серые глаза.

Над девушкой склонилась Мария Перигорская, которая, судя по потокам Воды и Воздуха, пыталась реанимировать свою подругу. Ей помогали две другие женщины. Ни одна из них, как тут же сообразил Зандер, не являлась ни академическим лекарем, ни магессой-целительницей. Обычное домашнее знахарство, и ничего более. Зандер в отличие от них знал и умел гораздо больше. В свое время, в Гейдельберге, он занимался медициной серьезно, хотя и не для того, чтобы кого-нибудь лечить. Однако, как ни крути, он хотя бы представлял себе, что и как надо делать в первую очередь. Времени с начала заварухи прошло еще совсем немного, а значит, что бы ни случилось с Габриэллой, главное сейчас было удержать ее по эту сторону Стикса. А там, глядишь, подоспеет квалифицированная помощь и ею займутся настоящие целители.

— В сторону, принцесса! — скомандовал он. — Потом, все потом!

В три быстрых шага Зандер добрался до Габриэллы, присел рядом с ней на корточки и положил руки на ее лоб и чревное сплетение. Первое и главное, что он узнал практически сразу: она была жива. Однако, жизнь в ней едва теплилась, и было очевидно, что, если не принять срочных — и, разумеется, чрезвычайных — мер, ее агония надолго не затянется. Впрочем, клиническая картина ухода протекала у Э клана Мишильер на особый лад. Не было никаких видимых проявлений. Недвижное, холодное тело, обесцвеченные кожные покровы и глаза с застывшими зрачками. Борьба шла подспудно, скрытая от посторонних глаз, как течение бурной реки под ледяным панцирем студеной зимой. Там, в глубине, сила ее магии противостояла физическому недугу, разрушавшему ее организм. Она держала Габриэллу наплаву, не давая ей кануть во тьму, но, увы, силы этой оставалось уже совсем немного.

Разумеется, Зандер не знал, что — во имя богов, — приключилось с Э’Мишильер, и времени расспрашивать свидетелей у него не было. Время истекало, и он должен был действовать, даже не представляя себе, с чем борется на самом деле. Поэтому он «прописал» девушке симптоматическое лечение и тут же взялся за это непростое дело.

— Кто-нибудь умеет поддерживать сердечный ритм? — спросил он, не оглядываясь. Все его внимание было сосредоточено на Габриэлле, на ее мертвых глазах, на низком уровне активности коры головного мозга и буре, бушевавшей в подкорковых образованиях. Таламус[6] и Лимбическая система[7] бедной девушки пылали, как факелы в ночи, внутренние органы отказывали один за другим, а ее железа творения вычерпывала последние капли магии, растворенной в крови, чтобы удержать организм от полного распада и смерти.