Победы и беды России - Кожинов Вадим Валерьянович. Страница 78

На этом можно бы, как говорится, закрыть тему, но я предвижу, что часть читателей все же будет неудовлетворенно спрашивать: а что же думать о самом Михаиле Александровиче Шолохове? Является ли он автором «Тихого Дона» или нет? Тем более что на этот вопрос отвечает отрицательно такой авторитетнейший (и вполне заслуженно авторитетнейший) писатель, как А. И. Солженицын. От этого не отмахнешься.

Александр Исаевич вспоминает, что версия, согласно которой Шолохов-де нашел чужую готовую рукопись «Тихого Дона», стала известна ему еще в 1930 году. Об этом тогда, как он пишет, «говорили настолько уверенно, что и я, 12-летним мальчиком, отчетливо запомнил эти разговоры взрослых».

Тем не менее через три десятилетия Солженицын после своей встречи с Шолоховым на приеме у Хрущева 17 декабря 1962 года отправил ему письмо, в котором сообщал: «Я очень сожалею, что вся обстановка встречи 17 декабря, совершенно для меня необычная, и то обстоятельство, что как раз перед Вами я был представлен Никите Сергеевичу, помешали мне выразить Вам тогда мое неизменное чувство: как высоко я ценю автора бессмертного «Тихого Дона»… (выделено мною. — В. К.)».

Однако позднее Солженицын вновь соприкоснулся с людьми, отрицавшими авторство Шолохова, и написал статью, в которой собрал целый ряд доводов в пользу этого мнения. Главные из них — они повторяются во многих сочинениях на эту тему — следующие (цитирую ключевые фразы Солженицына):

1. «Двадцатитрехлетний дебютант создал произведение на материале, далеко превосходящем свой жизненный опыт и свой уровень образования…»

2. Невероятно, что «сам происхождением и биографией „иногородний“ (то есть не казак. — В. К.), молодой автор направил пафос романа против чуждой «иногородности», губящей донские устои»; более того, на деле Шолохов был, мол, «верен психологии продотрядов и ЧОНа» (Части особого назначения, формировавшиеся из коммунистов и комсомольцев).

3. «…последующей 45-летней жизнью никогда не были подтверждены и повторены ни эти высоты, ни этот темп».

4. «…не хранятся ни в одном архиве, никому никогда не предъявлены черновики и рукописи романа…»

5. «…В самом „Тихом Доне“ более внимательный взгляд может обнаружить многие странности» (имеются в виду разного рода «неряшливость», разнородность отдельных частей и звеньев и т. п.).

Многое здесь опирается на биографические сведения о Шолохове. Между тем в силу различных обстоятельств, о которых не скажешь коротко, сколько-нибудь достоверной биографии писателя пока просто не существует; ее начали собирать по крупицам только в самое последнее время. И до сих пор в этой биографии множество «белых пятен» и загадок. Теперь отвечу «по пунктам» на сомнения.

1. Прежде всего Шолохов, как ныне признано, родился ранее официальной даты (1905 года). Это, между прочим, явствует и из давно известных данных о его учебных годах. Сначала у него был домашний учитель, Тимофей Мрыхин; затем два или три года он занимался в Каргинском начальном училище, три или четыре года — в 8-й Московской, год — в Богучарской и несколько месяцев в Вешенской гимназиях — до закрытия последней в 1918 году. Таким образом, в этом последнем году учения за плечами юноши было 8–9 учебных лет. Если бы Шолохов действительно родился в 1905 году, он должен был оказаться в начальном училище министерства просвещения четырех — или пятилетним ребенком; между тем туда принимали не ранее чем с семилетнего возраста. Таким образом, Шолохов родился, без сомнения, ранее 1905 года. Много лет исследующий его жизнь и творчество Сергей Семанов убежден, что Шолохов родился еще в 1901 году, и, следовательно, ко времени завершения первой книги «Тихого Дона» ему было двадцать шесть с половиной лет.

Нельзя не сказать и о том, что в те времена люди вообще формировались и взрослели невероятно рано: достаточно напомнить, что появившиеся незадолго до «Тихого Дона» книги, требующие достаточно весомого «жизненного опыта» (пользуясь определением Солженицына), — «Барсуки» Леонова и «Разгром» Фадеева — были закончены, когда их авторам еще не исполнилось двадцати пяти лет.

В последнее время стало известно, что Шолохов уже в 1920 году написал несколько пьес для станичного самодеятельного театра (одна из них недавно появилась в печати); это означает, что к моменту завершения «Тихого Дона» у него уже был по меньшей мере семилетний «стаж» литературной работы, начатой, вероятно, в 19-летнем возрасте.

2. Теперь о «социальной» ориентации молодого Шолохова. У нас нет каких-либо оснований видеть в нем некоего «чоновца». Он вырос в семье станичного купца и предпринимателя, имевшего наемных работников, человека, достаточно обеспеченного и в определенной степени культурного (собравшего, например, ценную семейную библиотеку). Известно, что молодой Шолохов и до революции, и после нее поддерживал дружественные отношения с дочерьми вешенского помещика Попова (которым, в частности, преподнес свои первые книги), пока этим дворянкам не пришлось убраться из родной станицы; естественно, вспоминаешь об истории отношений Есенина с константиновской помещицей Кашиной, увековеченной им под именем Анны Снегиной.

Загадочным остается суд над Шолоховым в 1922 году, когда и появилась более поздняя дата его рождения, и — как будто бы несовершеннолетний — он избежал доли заключенного…

Наконец, в 1923 году Шолохов женился не на ком-нибудь, а на дочери казацкого станичного атамана, подолгу жил в доме тестя, служившего теперь псаломщиком в местной церкви, и высоко ценил общение с ним; во второй половине 1920-х годов бывший атаман подвергся репрессиям и позднее жил на иждивении Шолохова.

Все это (а можно бы сослаться и на другие факты такого рода) объясняет, почему в 1927 году, когда Шолохов уже имел определенное литературное признание, его все же наотрез отказались принять в комсомол (куда он намеревался вступить, надо думать, для облегчения судьбы «Тихого Дона»). Не сомневаюсь, что познание действительного жизненного пути Шолохова начисто опровергнет представление о нем как об активном «чоновце».

И уж совсем странно читать о том, что Шолохов, будучи по происхождению «иногородним», не мог-де проникнуться пониманием казацких «устоев». Толстой, не имевший никакого отношения к терским казакам и пробывший среди них менее полутора лет, создал о них поражающе проникновенное произведение («Казаки»).

3. Литературный путь того же Толстого показывает: нет ничего «подозрительного» и в том, что, сотворив свои шедевры, включая «Анну Каренину», гениальный художник затем в продолжение 33 лет пишет на значительно (или даже гораздо) менее высоком уровне, не считая разве только «Хаджи-Мурата», чей замысел начал складываться еще в давнюю пору юности, на Кавказе.

4. Поскольку, как известно, «рукописи не горят», в 1999 году были обнаружены черновики 1 и 2 томов «Тихого Дона».

5. И наконец, о всякого рода «несоответствиях» в самом тексте шолоховского произведения. Подобные явления вполне можно обнаружить в любом художественном тексте, если подойти к нему с заранее поставленной задачей отыскать эти самые «несоответствия». А именно так и подходят нынешние скептики к «Тихому Дону».

Итак, я привел некоторые доводы в пользу авторства Шолохова; надеюсь, что дальнейшее изучение вопроса выявит и другие доказательства. Вместе с тем споры вокруг Шолохова, наверное, все равно будут продолжаться, как продолжаются они в течение столетий вокруг Гомера и Шекспира (которого «заменяют» то просвещенным графом Рэтлендом, то философом Бэконом, то драматургом Марло). «Гомеровский вопрос» и «шекспировский вопрос» — это целые горы литературы и почти обязательные специальные рубрики в обобщающих книгах и статьях (в частности, энциклопедических). И, вполне возможно, то же самое ожидает «шолоховский вопрос»; таков уж сам феномен «Тихого Дона»…

Мне пришлось уделить немало места обсуждению пресловутой проблемы авторства, но было бы опрометчиво промолчать о ней в нынешней ситуации. К тому же, как мне представляется, это обсуждение позволило затронуть очень существенные особенности шолоховского творения.