Кортни. 1-13 (СИ) - Смит Уилбур. Страница 88

Шон опустил руку, и она быстро заговорила:

– Ты был мертв, и я тоже умерла внутри. Я чувствовала себя пустой. Ничего не осталось. Ничего… только пустота внутри, и сухое мертвое ощущение снаружи. Я дотронулась до твоего лица, и ты посмотрел на меня. Как я молилась тогда, Шон, и молилась все последующие дни, когда ты боролся с гнилью в своем теле.

Она склонилась к нему и обняла за талию.

– Теперь мы живы и снова вместе, но я знаю, что это не навсегда. Еще день, еще год, двадцать лет, если нам повезет. Но не вечно. И я вижу, как мало я делала для нас. Я хочу быть твоей женой!

Он бросился к ней, но она отстранилась и встала. Расстегнула пуговицы, и ее одежда упала. Катрина распустила волосы, и они легли блестящей волной на белизну ее тела.

– Посмотри на меня, Шон. Я хочу, чтобы ты смотрел на меня. Это и мою любовь я могу дать тебе… достаточно ли этого?

Тело ее было гладким, в изгибах и выпуклостях. На гладкой коже волосы как темный огонь и мягкий свет. Он видел, как краска со щек спускается на груди, которые загорелись, розовые и сверкающие, но гордые в своем совершенстве. Больше он не смотрел. Привлек к себе и накрыл ее наготу своим большим телом. Она дрожала, и он положил ее между простынями и успокаивал, пока она не перестала дрожать; теперь она лежала, прижавшись лицом к его горлу под бородой.

– Покажи мне, как… Я хочу все отдать тебе. Покажи, пожалуйста, – прошептала она.

Так они стали мужем и женой, и их брак стал смешением многих вещей. В нем была мягкость ветра и желание, с каким земля ждет дождя. Была острая боль и стремительные мгновения, как бег лошадей, звуки, низкие, как ночные голоса, но радостные, как приветствие, радостные взлеты на орлиных крыльях, торжествующий полет и падение дикой воды с горного берега, а потом неподвижность и внутреннее тепло. Потом они прижимались друг к другу, как сонные щенки, и спали. Но со сном все это не кончалось, потом начинались новые поиски и находки, новый союз и новые загадки тайных глубин ее тела.

Глава 20

Утром она принесла ему Библию.

– Эй, эй, – протестовал Шон, – я уже клялся на Библии.

Катрина рассмеялась, в ней еще жили теплые и счастливые воспоминания о ночи. Она раскрыла книгу на форзаце.

– Надо написать твое имя… здесь, рядом с моим.

Она стояла над ним, касаясь бедром его плеча.

– И дату твоего рождения.

Шон написал: «Девятое января 1862 года». Потом сказал:

– Тут еще дата смерти. Хочешь, чтобы я и ее написал?

– Не говори так, – быстро сказала она и постучала по деревянному столу.

Шон пожалел о том, что брякнул. Он попытался исправить положение.

– Здесь место только для шести детей!

– Можно писать на полях, как делала мама. Ее записи перешли даже на первую страницу Бытия. Думаешь, мы тоже зайдем так далеко, Шон?

Шон улыбнулся ей.

– Судя по тому, что я сейчас чувствую, мы без труда дойдем до Нового Завета.

Они положили хорошее начало. К июню дожди прекратились, а Катрине приходилось отводить плечи назад, чтобы уравновесить тяжесть живота. В лагере царило хорошее настроение. Теперь Катрина была скорее женщиной, чем ребенком. Она стала большой и радостной и наслаждалась тем, какой страх и благоговение внушало ее состояние Шону.

Она часто пела, а иногда по вечерам позволяла ему подпевать себе. Позволяла поднять ее ночную сорочку и прижаться ухом к туго натянутой, в синих прожилках коже. Он прислушивался к негромким звукам и чувствовал щекой движение. А когда садился, глаза его наполнялись удивлением, а она гордо улыбалась, клала голову ему на плечо, и они спокойно лежали вместе. Днем тоже все шло хорошо.

Шон смеялся со слугами и охотился, но без прежнего рвения.

Они прошли вдоль реки Саби на север. Иногда целый месяц стояли лагерем на одном и том же месте. Вельд снова высыхал, и дичь вернулась к рекам. Слоновая кость опять начала загромождать фургоны.

Однажды в сентябре в середине дня Шон и Катрина вышли из лагеря и пошли по берегу. Земля снова стала коричневой и пахла сухой травой. Река превратилась в цепь прудов и белый песок.

– Дьявольщина, как жарко! – Шон снял шляпу и вытер пот со лба. – Ты сваришься в своей одежде!

– Нет, все в порядке. – Катрина держала его за руку.

– Давай поплаваем.

– Голые?

Катрина была шокирована.

– Да, почему бы нет?

– Но это неприлично!

– Пошли!

Он свел жену вниз по берегу – она упиралась – и в месте, защищенном камнями, раздел. Она смеялась, ахала и краснела. Он отнес ее в пруд, и она благодарно села, погрузившись в воду по подбородок.

– Ну как тебе? – спросил Шон.

Она распустила волосы – они поплыли по воде вокруг нее; закопалась пальцами ног в песок. Ее живот казался в воде спиной белого кита.

– Очень хорошо, – призналась она. – Словно шелковое белье на коже.

Шон стоял над ней в одной шляпе. Она посмотрела на него.

– Сядь, – смущенно сказала Катрина и отвела взгляд.

Шон сел рядом с ней.

– Ты должна бы уже привыкнуть ко мне.

– Я не привыкла.

Шон обнял ее под водой.

– Ты красавица, – сказал он. – Ты моя милая.

Она позволила ему поцеловать себя в ухо.

– И кто это будет? – Он коснулся ее живота. – Мальчик или девочка?

Это была любимая тема их разговоров. Катрина была настроена решительно:

– Мальчик!

– Как мы его назовем? – спросил Шон.

– Ну, если ты не отыщешь проповедника, придется звать его твоим любимым словом. Так ты всегда называешь слуг.

Шон удивленно смотрел на нее.

– О чем ты говоришь?

– Помнишь, как ты называешь их, когда сердишься?

– Ублюдки, – сказал Шон и тут же встревожился. – Черт, я не подумал об этом! Надо найти священника. Мой ребенок не родится ублюдком. Придется вернуться к Луи Тричарду.

– У тебя всего месяц, – предупредила его Катрина.

– Господи, нам не успеть. Мы слишком поздно спохватились. – Лицо Шона приобрело отчаянное выражение. – Погоди, я знаю. За горами на побережье есть португальский поселок.

– О, Шон, но ведь они католики!

– Они все работают на одного хозяина.

– Сколько времени уйдет на переход через горы? – с сомнением спросила Катрина.

– Не знаю. Недели две верхом.

– Верхом! – Катрина усомнилась еще больше.

– Черт, ты ведь не можешь ехать верхом. – Шон почесал нос. – Придется мне привезти священника. Побудешь без меня? Я оставлю Мбежане приглядывать за тобой.

– Да, все будет в порядке.

– Я не поеду, если не хочешь. Это не так уж важно.

– Очень важно, ты сам знаешь. Со мной все будет в порядке, правда.

На следующее утро перед отъездом Шон отвел Мбежане в сторону.

– Ты понимаешь, почему не едешь со мной?

Мбежане кивнул, но Шон ответил на собственный вопрос:

– Потому что здесь у тебя более важное дело.

– По ночам, – ответил Мбежане, – я буду спать у фургона нкозикази.

– Будешь спать? – угрожающе переспросил Шон.

– Только иногда и вполглаза, – улыбнулся Мбежане.

– Так-то лучше, – сказал Шон.

Глава 21

Шон попрощался с Катриной. Слез не было – она понимала необходимость его отъезда и помогла понять эту необходимость ему. Они долго стояли возле своего фургона, держась за руки, их губы почти соприкасались, когда они шептались, и наконец Шон подозвал лошадь.

Когда переправлялись через Саби, Хлуби вел за ним в поводу вьючную лошадь. Добравшись до противоположного берега, Шон оглянулся. Катрина все еще стояла у их фургона, за ней возвышался Мбежане. В шляпке и зеленом платье Катрина казалась совсем девочкой. Шон помахал ей шляпой и поехал к горам.

Они поднимались, и лес уступил место травянистым равнинам, а каждая ночь была холоднее предыдущей. Трава в свою очередь сменилась скалами и туманными горными ущельями. Шон и Хлуби поднимались по звериным тропам, теряли их, поворачивали назад от непроходимых утесов, искали проход, вели лошадей под уздцы по крутым местам и по ночам сидели у костра и слушали крики бабуинов на окружающих крансах. [32] И вдруг однажды утром, сверкающим, как ограненный алмаз, оказались на вершине. К западу местность расстилалась, как карта, и расстояние, которое они прошли за неделю, казалось ужасно маленьким. Напрягая глаза и воображение, Шон разглядел темно-зеленый пояс растительности по берегам Саби. На восток земля сливалась с голубизной, которая не была небом, и вначале Шон не сообразил, что это.