Покоряя Эверест - Мэллори Джордж. Страница 37

В этих обстоятельствах я стал внимательней, чем когда-либо, следить за физическим состоянием отряда. В одном из моих писем, написанных в этот период ожидания, я нахожу отрывок, где хвастаюсь тем, что «все еще способен подниматься примерно на 1 500 футов [291] в час, что неплохо для таких высот», – обнадеживающее утверждение, если не считать слов «все еще», выдающих все мое беспокойство. На самом деле причин для тревоги было слишком много. Трое из наших самых сильных кули заболели в этом лагере. Другие, казалось, уставали быстрее, чем ожидалось. А что насчет сахибов? По меньшей мере стоит отметить, что некоторые из них выглядели не лучшим образом. Буллок, хотя никогда и не жаловался, уже не казался тем же абсолютно здоровым мужчиной, каким был в конце июля. Я же начал испытывать нехватку энтузиазма при подъеме в гору. Я осознал, что все подобные усилия были чрезмерно утомительными. Мой запас сил сократился. Фактически весь организм работал на износ. Вереница облачных, дождливых и снежных дней никак не заканчивалась, все откладывая наши финальные усилия на более поздний срок и более холодное время года, и наши шансы на успех медленно таяли.

Когда же наконец распогодилось, стало очевидно, что судьба нашего предприятия зависит от силы солнца – сможет ли оно растопить столько снега? В следующей главе я подробнее расскажу о таянии снега. Здесь будет достаточным отметить, что, прежде чем мы покинули Передовую базу, у меня были веские основания предполагать, что нас ждут неблагоприятные условия, но в то же время я был решительно убежден, что дальнейшее выжидание ничего не даст. На подъеме к Первому передовому лагерю кули несли легкие грузы и успели достаточно отдохнуть, чтобы продолжить путь на следующий день. Поэтому 20-го числа, оставив Буллока сопровождать Уилера, мы с Морсхедом отправились переносить четырнадцать грузов на Лхакпа-Ла. У нас был один «запасной», ничем не нагруженный кули и Санглу, теперь исполнявший обязанности нашего сирдара: всего четверо тех, кто прокладывал путь для нагруженных людей. Снегоступы не брали, поскольку на всех их не хватало. Хотя наши перспективы достичь высшей точки Эвереста были уже довольно туманны, я намеревался придерживаться изначального плана, пока обстоятельства не вынудят его изменить. Возможно, придется потратить дополнительный день, чтобы добраться до Чанг-Ла, и в этом случае мы могли бы остановиться недалеко от Лхакпа-Ла и разбить наш лагерь ниже его последних склонов. Но если в первый день будет серьезная нагрузка, то я утверждал, что на следующий день кули должны отдыхать, и тогда второй переход по подмерзшему пути будет достаточно легким. Правда, нам придется провести ночь на перевале, на несколько сот футов выше (на высоте 22 500 футов [292]), но это относительно малая цена за день отдыха. Самым главным было подбодрить кули. Если мы взберемся на гребень, чтобы оттуда ясно увидеть дальнейшие перспективы (и потом спустимся с другой его стороны), эта победа бесконечно нас обнадежит.

Наш старт в ранний час 20-го числа был вполне благополучным. Мы успешно взобрались на поверхность того же залитого лунным светом ледника, который изучали месяцем ранее. Сам ледник не изменился. Но изменились условия. Впервые с тех пор, как мы прибыли в эти горы, мы испытали острый восторг от того, что ступаем по поскрипывающему и твердому снегу. Мы быстро пошли по нему прямо по направлению к горе Эверест, сильно обнадеженные и вдохновленные легким движением. Ночь была чрезвычайно холодной, и мы продвигались без задержек. Меньше чем через час мы достигли подножия ледопада. На этот раз мы были полны решимости не огибать его по скалам на левом берегу, а найти более краткий путь через обвалившийся лед. Сначала все шло хорошо. Узкий и гладкий коридор услужливо повел нас наверх. А потом, в тусклой предрассветной мгле, мы оказались среди расселин. Серьезная задержка здесь вполне могла оказаться фатальной для нашей цели. Эта мысль подстегивала нас решаться на самые захватывающие альпинистские приключения. Мы нырнули в лабиринт и какое-то время усиленно пробивались вперед, пересекая хрупкие мостики над фантастическими глубинами и взбираясь по невысоким, но крутым стенам, пока не оказалось, что у нас серьезные проблемы. Один прыжок, совершенный лидером, оказался слишком длинным для нескольких нагруженных кули, и потребовалась масса усилий, чтобы перетащить их через внушительный провал. Мы начали терять время. Остановившись на небольшом остром гребне между двумя чудовищными расселинами, мы с Морсхедом обсудили ситуацию, а затем приступили к тщательному обследованию местности слева от нас. Спустя десять минут мы вышли в другой коридор, похожий на первый, который вывел нас над ледопадом.

Мы были вполне довольны нашим прогрессом, когда на рассвете устроили привал, и было так приятно вытащить ноги из снега и согреть замерзшие пальцы. Но наша уверенность таяла. Даже когда мы входили на ледопад, наши ноги время от времени пробивали ледяной наст. Когда мы выходили с него, то оставляли за собой след.

Когда мы двинулись дальше, Дорджи Гомпа, наш порожний кули и, возможно, самый сильный из всех, взял лидерство на себя и стал первым решительно пробиваться наверх. Но отряд уже проявлял признаки усталости. Сначала остановился один кули, а затем – еще двое, не в силах идти дальше. Я отправил Дорджи Гомпу обратно, чтобы он принес один из их грузов. Морсхед, Санглу и я по очереди прокладывали путь и вскоре добрались до самого скверного снега, с которым когда-либо имели дело. У ведущих не выходило подготовить надежные ступени для идущих следом кули, и каждому из группы самому приходилось бороться с изменчивым рассыпчатым снегом. Отряд сильно растянулся. Но кому-то из нас необходимо было идти дальше и доказать, что цели можно достичь. Многим приходилось часто останавливаться. Но время было на нашей стороне. Постепенно отряд пробивался вверх по последним склонам. Приближаясь к перевалу, мы с Морсхедом оглянулись на маленькие группы, ползущие позади по нашему следу, и невдалеке под последней движущейся фигурой увидели еще одну, свернувшуюся на снегу. Вскоре я понял, кто это: там лежал Дорджи Гомпа. Он решил нести не один груз, как я его просил, а два, пока не упал там, сраженный и обессиленный.

Наконец одиннадцать грузов доставили на перевал, и еще два были всего на 800 футов [293] ниже. Если бы даже мы не сделали всего, что намеревались, я был бы удовлетворен тем, что мы успели сделать. Мы проложили маршруты на перевал Лхакпа-Ла, которые еще хорошо послужат нам, когда снег достаточно подмерзнет, а оставшиеся внизу немногие грузы можно поднять два дня спустя.

Наконец мы смогли яснее рассмотреть перевал Чанг-Ла, и теперь можно было уточнить наши расчеты. Стало очевидно, что нам придется изменить наши планы. Мы увидели стену чудовищных размеров – высотой около 1 000 футов [294]. Поверхность стены отталкивала: ее рассекали непреодолимые бергшрунды, к тому же общий угол уклона, безусловно, был крутым. О подъеме по южным склонам Эвереста не могло быть и речи, и даже если бы мы могли избежать прямого штурма северной стороны, то обходной путь был бы долгим, сложным и чрезвычайно трудоемким. Восхождение по этой стене было наилучшим вариантом, и я возлагал на подъем по ней большие надежды. Но этот труд не для неподготовленных людей, и иметь в связке несколько нагруженных кули, в большей или меньшей степени страдающих от горной болезни, ведомых всего тремя сахибами (которые также наверняка ощутят на себе воздействие высоты), – такой вариант мы даже не рассматривали. Мы должны собрать как можно более сильный отряд: сначала для того, чтобы просто добраться до перевала, а затем, отдельной операцией, перенести туда лагерь, если нам удастся. Я отбирал членов отряда именно с этой мыслью. Уолластон считал, что ему не место в авангарде. Кроме того, из них двоих лишь Уилеру хватало альпинистского опыта, и мы решили, что при нашей первой попытке взобраться на перевал только он сможет составить компанию мне и Буллоку. Тем не менее не хотелось так рано отвергать надежды на то, что Бьюри и Морсхед позднее нам еще пригодятся. И очевидно, что Уолластон должен был выступить с нами из лагеря на высоте 20 000 футов [295], где все собрались 20-го [15].