Покоряя Эверест - Мэллори Джордж. Страница 39

Мы, естественно, искали ответ на вечный вопрос о том, как сильно тают снег и лед на самых больших высотах. Конечно, таяние всегда быстрее на скальных породах. Но даже на ледниках нас поражала его скорость при ярком солнце, и мы не раз удивлялись тому, как сильно уплотнился снег после периода облачной погоды с постоянными снегопадами. Нам часто казалось, что, пока в наших лагерях и на нижних вершинах шел снег, сам Эверест избегал снегопада. Но в целом после 6 июля гора заметно побелела и становилась все белее, и лишь два идеально погожих дня, которые редко шли подряд, вряд ли могли как-то повлиять. Было удивительным обнаружить, как мало льда скопилось на крутом восточном склоне, где мы ожидали увидеть сосульки, свисающие со скал. У меня сложилось впечатление (не знаю, насколько оно полезно, но, боюсь, его ценность невелика), что, хотя снег в теплую погоду довольно быстро тает на низких высотах (по крайней мере, до 23 000 футов [301]) даже в пасмурные дни, на больших высотах (вероятно, выше 25 000 футов [302]) он редко тает даже при ярком солнечном свете. Сомневаюсь, что в сентябре этого года он вообще таял выше 23 000 футов даже после того, как распогодилось. На высотах ниже решающее значение имели направление и угол наклона стены. После одного погожего дня снег на крутом восточном склоне значительно затвердел на высоте около 20 000 футов [303]. На аналогичной высоте, но на склоне, обращенном к северу, снег совершенно не изменился. На плоских поверхностях на 1 000 футов [304] выше образовался ощутимый ледяной наст, но снег под ним оставался рассыпчатым, как и в день, когда он выпал. После трех или четырех погожих дней снежная поверхность ледника на высоте около 20 000 футов стала абсолютно твердой и оставалась такой во второй половине дня. Еще на 1 500 футов [305] выше мы пробивали твердый ледяной наст и проваливались на фут или больше. Возможно, этот эффект отчасти вызывали облака: они цеплялись за хребет, возвышающийся над ледником, и отбрасывали тень на эту его часть. Но выше, на более открытой местности, мы обнаружили тот же эффект. И снова на склонах, обращенных к северу, сохранился рассыпчатый снег, который не менялся, пока его не снесло лавиной. Самым убедительным фактом стал рассыпчатый снег высоко на восточных склонах под Северным седлом и едва ли более плотный снег на западных склонах на аналогичной высоте под Лхакпа-Ла, в то время как на 1 000 футов ниже мы нашли отличный твердый снег. Трудно удержаться от вывода, что определяющим фактором в способности солнца растапливать снег является сама высота. Возможно, в будущем будет определена черта, выше которой температура воздуха слишком низка для таяния снега, выпавшего на предыдущие снежные слои. И другая черта – для случая, когда снег покрывает скалы. Из наших слишком ограниченных июньских наблюдений я должен заключить, что в разгаре лета такие воображаемые линии находились выше пика Эвереста, но в более прохладные сезоны мы быстро обнаружим их намного ниже вершины.

С таянием снега тесно взаимосвязаны вероятности схода лавин, и нам пришлось это учитывать. Но наши наблюдения по этому вопросу были столь скудны, что я могу вынести несколько предположений о них лишь с величайшей неуверенностью. Как ни удивительно, но мы крайне редко видели, или слышали лавину, или замечали образованные ею завалы под крутыми склонами, которые были перегружены снегом. Только в двух случаях нам на практике пришлось раздумывать, можно ли безопасно пересечь склон. Первый был 7 августа при восхождении на пик Карпо-Ри, о котором я упоминал ранее. Сильный снегопад, идущий с начала месяца, прекратился в ночь с 4 на 5 августа. Последующие дни были теплыми, но облачными, с более легкими, но продолжительными снегопадами после полудня и по вечерам. В ночь на 6 августа на высоте 17 500 футов [306] ударил сильный мороз, а камни морены обильно припорошило свежим снегом. Между перевалом и вершиной мы наткнулись на несколько очень крутых заснеженных склонов на южной стороне; у нас не было с собой клинометра [307], и я не рискну навскидку оценивать углы их наклона. Как я уже говорил, именно в этот раз, пересекая неглубокую впадину, я очень боялся схода лавины, но смог выбрать безопасный маршрут, где нам помог скальный островок, послуживший и нашей защитой. Снег здесь был в основном рассыпчатым, но частично затвердел и там, где нам приходилось по нему ступать, прилипал к основе достаточно для уверенности в том, что он не соскользнет, где бы мы ни пересекали склон. Выше этого участка мы смогли избежать опасности, следуя по ребру, где снег был не так глубок. Но здесь я снова с удивлением отметил сцепление нового снега со старым. Лед внизу был не твердым и гладким, а рыхлым и шероховатым, и его легко было пробить сильным ударом ледоруба; казалось, он образовался очень быстро. Снег не соскальзывал, хотя и был не того качества, чтобы можно было вырубить надежные ступени: и я заключил, что процесс сцепления между старой поверхностью и новым снегом протекает очень быстро всякий раз, когда температура была достаточно высокой. На последнем, еще более крутом склоне лежало больше снега, причем это была более рассыпчатая масса; я снова смог избежать опасности, пройдя по ребру, разделяющему два склона. Но было удивительно, что лавина еще не сошла, а снег ухитрился удержаться на своем месте.

Второй такой случай произошел, когда мы пересекали склоны, поднимаясь траверсом на Северное седло. Здесь наши ноги нашли твердую опору, на которую можно было уверенно ступить, но верхний слой снега был подозрительно рыхлым. В тот момент я был уверен, что с хорошо вбитыми над нами ледорубами мы в полной безопасности. Но по пути вниз мы заметили участок примерно в пять ярдов, где верхний слой снега соскользнул под нашими следами. Тревожные мысли, неизбежно последовавшие за этим открытием, до сих пор оставляют у меня неприятный осадок и сомнения насчет того, насколько велик был риск (если он был), на который мы на самом деле шли. Но можно логично предположить, что на большей высоте или в более прохладное время года сход лавины из нового снега более вероятен, так как снег не так быстро прилипает к склонам, на которых лежит.

Температура

Прежде чем делать выводы, каков шанс найти благоприятные условия между одним месяцем и другим, нужно сказать несколько слов о температуре.

Температура воздуха от начала и до конца этой части экспедиции не приносила нам проблем – мы не страдали от жестоких морозов. Я не хочу утверждать, что всегда было тепло, но мы были рады, когда подмораживало по ночам, как и в Альпах. В целом можно сказать, что мы не замерзали, так как были хорошо оснащены для борьбы с любым холодом, который мог нас ожидать. Жара была гораздо более опасным врагом, как я и отмечал при описании нашего первого восхождения на Лхакпа-Ла. Лично я не чувствовал, как мне припекает голову, зато спиной ощущал жар солнца уже в 8 утра, и это подрывало мою энергию и выносливость: не раз при переходе через ледник (даже когда солнце пряталось за облаками) к концу дня я из бодрой активности проваливался в сильную усталость.

Температура снега – еще один очень важный параметр. Даже в разгар дня в июле я чувствовал, что снег ближе к вершине Ри-Ринга был очень холодным. И при движении в снегоступах по свежему снегу ниже 20 000 футов [308] у кули и всех остальных мерзли ноги. Позже я осознал реальную опасность этого явления. Мы посоветовали кули смазывать ноги китовым жиром и благодаря этому избежали неприятных последствий и даже жалоб: но я всегда восхищался их устойчивостью к холоду. Лично я, хоть никогда и не отличался легко зябнущими ногами, принял меры предосторожности и надел две пары новых и толстых гольфов, и третью пару, у которой, к сожалению, пришлось обрезать мыски из-за небольшого просчета моего сапожника. Этого оказалось достаточно, и мои ноги прекрасно согрелись, тогда как одному из моих спутников пришлось стянуть ботинок, чтобы восстановить кровообращение, а другой продолжал идти с онемевшими от холода ногами и едва избежал обморожения. И я должен еще раз подчеркнуть тот факт, что это произошло в середине утра на восточном склоне, хорошо прогретом солнцем, и на высоте не более 22 500 футов [309]. Из этого следует вывод, что на самых больших высотах крайне важно предусмотрительно и тщательно беречь участников большого отряда от замерзания ног. И сложность защиты от этой опасности вполне может определить границы интервала самой теплой погоды, в пределах которого следует начинать штурм самого Эвереста или любой из около полудюжины высочайших вершин.