Кодекс Крови. Книга IV (СИ) - Борзых М.. Страница 23

Я рассматривал карты, замечая везде одни и те же странности. Эта земля словно была расколота ущельями и каньонами, веером расходящимися из одной точки. Однажды я уже видел нечто подобное. Тогда на побережье открылся прорыв девятого уровня, из которого пожаловало ящероподобное существо воистину гигантских размеров. К нашему ужасу, это был не эрг, но, к счастью, существо оказалось травоядным. Не найдя для себя подходящей пищи, оно несколько раз поднялось на задние лапы и опустилось на землю, отчего та раскололась похожими ущельями. Ящер ушёл, а вот изменённый им рельеф навсегда остался доказательством высокорангового прорыва.

Возможно, здесь произошло нечто подобное. Проломов было больше трёх десятков, но по-настоящему глубоких и неизученных — восемь, каньон входил в их число. Остальные были мельче и короче. Вот в одно из таких изученных ущелий Борзый предлагал спуститься для корректировки пути.

Мы вкратце посовещались и решили, что это лучше, чем возвращаться и прокладывать новый маршрут по испещрённой провалами земле.

Они прибыли практически к началу Дикой охоты, потратив сутки на дорогу. Толпы людей, жаждущих зрелищ и крови, сновали на поверхности каменного пояса, ожидая сигнала от шамана. Никто не обращал внимания на трёх путников, прибывших почти к началу ежегодного ритуала. Все охотники уже спустились в ущелье на верёвках и ждали открытия первого портала. Каждый из них выбрал собственную дорогу на склоне, не рискуя опускаться в сумрак провала.

— Ненавижу! — тихо просипела Нарва, глядя на разохоченную толпу. — Ненавижу! Ждут, как падальщики, в безопасности, пока кто-то другой будет проливать кровь.

Киртас сжал её плечо в жесте поддержки, прекрасно понимая и разделяя её чувства. Это в молодости всё выглядело красиво и благородно, в зрелости пришло понимание, что Дикая охота — кровавый извращённый обычай, который давно нужно было отменить, но вместо этого он собирает всё большую ежегодную жатву.

Они медленно пробирались к жилищу шамана, территория вокруг которого постепенно пустела. Старейшины семи поселений в это время занимали почётные места на Языке власти, выступающем далеко за пределы каменного пояса. Оттуда открывался наилучший вид на состязание. Семь ледяных кресел, вырезанных искусными мастерами, укрывали шкуры. Женщины и мужчины по очереди выходили, поднимали кулак вверх и кричали:

— Кровь! Жизнь! Борьба! Честь!

Толпа скандировала девиз Дикой охоты, вторя своим старейшинам. Каждый из семи мудрейших становился судьёй в случае, если кто-то из участников решит нарушить правила и помешать сопернику.

Оглушённые рёвом толпы, Кирана с Нарвой и Киртасом столкнулись с шаманом практически нос к носу.

Кирана рассматривала эту полулегендарную личность, от которой сейчас зависело её участие в Дикой охоте. Согнувшийся под грузом прожитых лет мужчина в меховой накидке опирался на посох и что-то бормотал себе под нос. Охотница разобрала лишь отдельные фразы, но понятней они не стали:

—…это не закончится… я так замёрз… скорей бы… не пришёл… хватило бы на год… голодный…

Шаман был чёрным. Абсолютно. Словно угольное пятно посреди снежного покрывала. Даже белки его глаз были чёрными. Боги, что он такое? Если глаза — зеркало души, то какой же должна быть душа, чтобы почернели белки? Охотница вздрогнула.

— Боишься, перелётная? И напрасно. Не я страшен, я лишь смотритель и кормилец, страшен он, — шаман махнул рукой за пределы пояса, туда откуда волнами расходилась сила и куда стремились добраться все охотники, чтобы заполучить клинок стужи. — Вот его стоит бояться, но когда-то и он напьётся, — устало проговорил шаман, — и я стану свобо…

— Допусти Кирану к Дикой охоте! — Нарва не стала дослушивать его причитания, прервав шамана на полуслове. — Вот макр-пятёрка в качестве допуска к участию, а ещё… вот, — старая охотница вынула из-за пазухи кусок шкуры змея.

— Конечно, Нарва! Конечно! — радостно пропищал шаман. — Кро-о-овь! Свежая! Сильная! Проснулась! — он облизнулся и практически сальным взглядом окинул Кирану с ног до головы и схватил за руку. — Напьётся огня! Потеплеет!.. Согреюсь! — и тут же шаман шарахнулся от Кираны, как от заразной, и добавил совершенно другим голосом, будто бы в нём проснулась другая личность, — не надо ей туда, Нарва, не принесёт ей охота счастья, как и тебе когда-то! Я чувствую, её судьба уже бродит где-то в нашем мире! Потерпи! Не отдавай её! Он не устоит, заберёт же дань, как и у тебя когда-то… не надо!

Но просветление было не долгим. Шаман схватил макр и лоскут шкуры змея, вцепился в руку молодой охотницы и потянул за собой к толпе, скандировавшей девиз Дикой охоты. Словно из ниоткуда появилась волчица и последовала за подругой.

— Нарва… — заикнулся было Киртас, поддерживая за предплечье любимую, — давно он такой?

— Лет десять. Его терзают местные духи, но раньше это не было столь явно, — угрюмо ответила старая охотница, упрямо держась на подрагивающих от слабости ногах.

Киртас усадил любимую в сани и укрыл шкурами. Им предстояло отправиться на пояс и дожидаться приёмную дочь с Дикой охоты. День, к которому она готовилась всю жизнь, наступил.

За последующие двенадцать часов мы ещё трижды меняли направление движения, пока маяк окончательно не указал на каньон.

За это время я вспомнил столько ругательств, сколько не использовал за три сотни прожитых лет. Столько времени было потрачено впустую.

Сейчас я взирал на отвесную стену, возвышающуюся над нами на добрых три или четыре сотни метров, со дна очередного изученного ущелья, конец которого как раз и упирался в стену. Самое издевательство, что прямо за этой стеной переливался всеми цветами радуги мощнейший артефакт, под влиянием которого даже у моих неосведомлённых спутников случались приступы беспричинной эйфории. А маяк не просто перестал смещаться, но ещё и двинулся нам навстречу. Я был бы самым счастливым человеком на этой изнанке, если бы не эта… стена.

Последние два часа мы экспериментировали с магией, пытаясь взобраться по ней или, на худой конец, проломить внутри проход. Вот только всё без толку.

Первой сдалась Ксения Белухина:

— Миш, я — далеко не самый слабый маг, шестёрка воздуха, но я даже в спайке с полной пятёркой твоих воздушников не могу её проломить! А мы осилили площадную технику седьмого, мать его, уровня!

С девушки пот тёк градом, она выкачала свой источник почти под ноль, так что Вячеславу даже пришлось её на время усыплять, чтобы остановить бесполезные попытки. Тут-то мы и заметили, что рядом со стеной источник наполняется гораздо быстрее, чем обычно.

Дальше пробовали водники, они пытались нарастить на стене подобие ступенек или хотя бы скальных зацепов для подъема, но у них ничего не вышло. Такое ощущение, что стена отторгала вообще любое магическое воздействие. Не лучше была ситуация и у огневиков, те полноценной пятёркой не смогли заставить стену испустить хотя бы одну каплю талой воды. С магами земли дела обстояли ещё интересней. Они просто не чувствовали землю под огромной толщей льда, покрывшей эту изнанку:

— Здесь толщина ледяного покрова свыше пяти километров, мы даже впятером до земли не пробьёмся.

Правда, стоит отдать должное моим кровникам, они кооперировались с другими стихийниками и пробовали комбинированные варианты. Был вариант протопить лед до земли, сделать подкоп и пробиться подобным образом с другой стороны. Лёд даже начали топить, но произведя элементарные расчеты, пришли к выводу, что даже вытопить проём метр на метр глубиной в пять километров за оставшееся время существующими силами нереально. К тому же, растопленная вода грозила затопить не только наше ущелье, но ещё и с пяток соседних. А при господствующих здесь отрицательных температурах, мы просто замуровали бы льдом несколько ущелий и всё равно не добились бы результата, ибо, пробиваясь по ту сторону от стены, мы утопили бы себя в собственном подкопе.