Молитва для ракетчика - Козлов Константин. Страница 38

— Товарищ майор, вас вперед зовут.

Анатолий съехал с лыжни и подошел к Микко и Николаю.

— Ну и что тут у вас?

— Раньше этого здесь не было, — сказал Хютенен и ткнул концом лыжной палки в пространство. Анатолий проследил взглядом и обомлел. На берегу лежали два самолета. Один, видимо, был «юнкерсом», перевозившим оружие, а второй… Майор обернулся к бойцам и покачал головой:

— Ну, теперь все лавры только вам достанутся, здесь еще и сбитый самолет, который все ищут.

Спустились с горки. Бойцы возбужденно загалдели и потянулись на берег, но майор и прапорщик в один голос заорали:

— Стоять! Ни с места! Куда прете!

Бойцы остановились и обалдело уставились на начальство. Анатолий принялся отдавать указания уже более спокойно:

— Поклажу снять, оружие — в положение «для стрельбы стоя». Соколовский, готовь рацию. Русин, позиция вон на том бугре слева. Федюшин — твоя точка возле того поваленного дерева. Чернов — за теми камнями. К самолету иду я.

— Разрешите мне, — попросил вдруг Карбан.

— Хочешь первым забраться в сбитые самолеты?

— Ты у нас главный и в любом случае должен командовать группой. Так что свои Чапаевские замашки лучше забудь. Я аккуратненько.

— Ладно, — сдался Давыдов, — только осторожно.

Микко снял свой карабин и принялся рассматривать самолеты сквозь оптику прицела.

— Вроде нет никого, ни костра, ни людей. Может, все погибли или ушли.

— Должно быть, ушли. Если бы на парашютах выпрыгнули, тут бы одни обломки лежали.

Бен Йенсен очнулся, вытащил пистолет, выбрался из кучи курток и чехлов от оборудования и медленно пополз к выходу из салона. Скорее всего, возвращались те, кто убил членов его экипажа. Он был готов к такой встрече.

— Самолет определенно сел, — сказал майор, — вон какую траншею прорыл. Куда только все делись?

— Сейчас узнаем, — сказал Карбан, — ну, я пошел.

Он не успел пройти и половины расстояния до самолета, как прогремел выстрел. Пуля ударилась о каменную глыбу метров за пять до прапорщика, взвизгнула при рикошете и сбила снег с небольшой елки. Карбан рыбкой прыгнул за торчащий из снега валун.

— Старый, ты там цел?! — крикнул встревоженный Анатолий.

— Даже не поцарапало, — отозвался Николай, — это что ж за гад там окопался?

Собака громко залаяла. Врач поймал пса за ошейник и прижал к земле:

— Лежи, дурашка, подстрелят!

— Я его вижу, — вдруг сказал егерь, — лежит на полу возле люка, могу снять. Стрелять? Или как?

— Попробуем договориться, — неуверенно пробормотал Анатолий и крикнул:

— Эй, в самолете! Кончай дурить!

В ответ грохнул еще один выстрел. Пуля сбила ветку с дерева метрах в двадцати от того места, где они стояли.

— Ложись, — скомандовал врач. Все послушно попадали в снег. Анатолий отполз за ствол дерева и осторожно выглянул наружу. Нужно было что-то делать.

— Колька, лежи смирно, щас что-нибудь придумаем! — прошептал Анатолий.

— Есть связь с «Охотой-десять», слышимость четыре балла, — доложил из своего укрытия Соколовский.

ГЛАВА 17.

ДВА САМОЛЕТА.

Давыдов отстегнул лыжи и пополз к Соколовскому. Он отобрал у солдата гарнитуру связи и принялся орать в микрофон:

— «Охота-десять», я «Иволга-шесть», нахожусь на месте, обнаружил самолет.

— Естественно, куда ж он денется? Ноль шестой, не мешай, я как раз доклады принимаю.

— Вы не поняли, здесь кроме «юнкерса» еще один, тот СВКН, что все ищут!

— Вас не понял, повторите, — проскрипел теле фон.

— Здесь сбитый самолет. Который все ищут.

— Тихо! Всем оставаться на приеме! Ноль шестой, повторите.

— Повторяю: здесь лежат два самолета, один старый, второй тот, что все ищут.

— Отлично, остальных отзывать?

— Пока не знаю, к самолету подойти не могу, по нам стреляют!

— «Иволга-шесть», кто стреляет?

Давыдов рассвирепел.

— Почем я знаю! Разрешите открыть ответный огонь!

— Сейчас я уточню, подождите, — передал кор респондент.

— Желательно побыстрее! У меня человек в зоне обстрела. Прием!

Пункт сбора информации не отвечал, наверное, дежурящий у станции офицер звонит в часть. Прошло несколько томительных минут. Карбан из своего укрытия закричал:

— Ну что? Долго мне так лежать? Холодно все таки!

— Пока жди, — крикнул ему врач, — шеф по радио общается!

Наконец радиостанция ожила:

— Не стрелять, действовать по обстановке!

— «Охота», вас не понял. По обстановке — это как?

— Договаривайтесь…

— А пошел ты!.. — Давыдов выключил рацию.

— Внимание! — крикнул он, — Одиночными! По самолету!

Потом в полголоса продолжил:

— Стреляем так, чтобы никого не задеть. Давим психику противника огневым превосходством. Все слышали?

Слышали все, один за другим стрелки подтвердили, что команду поняли правильно.

— Огонь!

Пальба получилась впечатляющей. Вдобавок у кого-то из бойцов, как видно, сдали нервы: влепил по хвосту «Ориона» длинную очередь, так что обшивка ошметками полетела.

— Отбой! — крикнул Давыдов, — Эй, на борту, сдавайтесь!

Похоже, что это был кто-то другой. У тех не было собаки и столько оружия. Во всяком случае, пулеметов и автоматов точно не было. Бен положил пистолет, приставил ладонь ко рту рупором и крикнул:

— Эй, вы, не стреляйте!

Ему отвечали, но что — было совершенно не понятно.

— Не стреляйте! Кто вы? — снова крикнул Бен.

В тишине от самолета донесся слабый крик. Давыдов прислушался, а потом крикнул еще раз:

— Эй! Эй, там!..

В ответ тоже что-то прокричали.

— Ни фига не пойму, — сказал майор. Уселся, прислонившись к стволу вековой сосны, и проорал прапорщику, — Коля, что он там кричит?

— Хрен разберешь, он не по-нашему орет.

Анатолий попытался сообразить, как будет по-английски: «Бросай оружие и сдавайся!», но как на языке туманного Альбиона будет «сдавайся», так и не вспомнил. После минутного мозгового штурма он сочинил фразу, более-менее соответствующую ситуации:

— Throw weapon down and hands up!

В ответ донеслось что-то неразборчивое.

— Толян, зуб даю, он не по-английски шпарит, я в Ливии его немного учил, ничего похожего, — сообщил из своего сугроба прапорщик, — попробуйте поговорить с ним на каком-нибудь другом языке!

— Войска! — громко спросил майор, — по-немецки или по-французски кто-нибудь шпрехает?

— Командир, я не уверен, но, по-моему, это норвежский, — сказал егерь, прислушиваясь к голосу из самолета. Сидящий в нем продолжал настойчиво выкрикивать какую-то фразу.

— А вы знаете норвежский? — уточнил Анатолий.

— Раньше знал, а теперь забыл, когда и говорил, — сказал старый Микко, — можно, конечно, попытаться.

— Попробуйте с ним пообщаться, может, что и

получится, — обрадовался Давыдов.

— Сейчас, только слова вспомню.

Микко почесал в затылке, а потом крикнул в сторону самолета:

— Не стреляйте, ты кто?

Только теперь до Бена дошло, что он кричал на родном языке. Те, снаружи, пробовали ему кричать на норвежском, и он начал их понимать…

— Это норвежский самолет, нас сбили! Вы кто такие?

— Говорит, аэроплан норвежский. Их сбили, спрашивает… спрашивает, кто мы такие, — перевел егерь.

— Вроде не врет, опознавательные знаки у него действительно норвежские, — кивнул Анатолий, — скажите ему, хай сдается.

Хютенен крикнул новую фразу, из самолета ответили. На этот раз егерь сообщил:

— Он боится, спрашивает кто мы такие.

— Ну, скажите, представители вооруженных сил, и все такое прочее, подходящее случаю.

Микко перевел и это. Выслушал ответ и доложил:

— Обещает не стрелять, просит, чтобы подошел кто-то один, желательно офицер.

— Хватит с него и прапора, — громко сказал Карбан, — мать его, я тут уже инеем покрылся, как пельмень в холодильнике. Скажите, чтоб не вздумал палить, я иду!

Хютенен прокричал команду и перевел ответ: