Не отдавай меня ему (СИ) - Романова Ульяна "Ульяна Романова". Страница 37

Прикинула, что проснется он только через пару часов. Попрошу у Тимура телефон, чтобы позвонить и предупредить, что со мной все в порядке.

— Нормально я смотрю, — приподняла я брови. — У тебя с отцом напряженные отношения, да?

— Намекаешь, что мой батя в бабле купается, а я уличный мудак?

— Это ты сказал.

— Ага. Сказал.

— Кого он не спас? Знаешь, — выдохнула я, — я только недавно поняла, что о своей боли нужно говорить. Тогда легче становится.

— Мне легче не станет.

Тимур отошел к окну, повернулся ко мне спиной и напрягся всем телом.

— Мой батя — светило, млять, нейрохирургии. Специалист, блядь, от бога с золотыми руками. Весь такой холеный, крутой, столько жизней спас, а собственного сына не смог.

— У тебя был брат? — удивилась я.

Тимур обернулся и с болью прошептал:

— Близнец. Когда у него обнаружили опухоль мозга, отец ничего не смог сделать. Сидел и смотрел, как его сын умирает, мать просила сделать операцию, попробовать, бороться за Камиля, а он… Неоперабельно. Про батю в газетах писали, что он из мертвых людей доставал, а Камиля не смог.

Я не смогла найти подходящих слов, чтобы как-то ободрить еще одного мальчишку, который жил с невыносимой болью в сердце. Потерять не просто брата, а близнеца — это страшно.

Я встала, подошла к нему и не обращая ни на что внимания, обняла Тимура, стараясь передать ему чуточку тепла и поддержки.

Гафаров напрягся всем телом, а потом осторожно обнял меня в ответ. Мы стояли так несколько минут, пока он не взял себя в руки.

Рывком отодвинул меня подальше, втянул воздух носом и продолжил:

— Мать такого пережить не смогла, бухать начала по-черному. Простить отца не смогла. Ушла.

— А ты с ней?

— Да.

— Ты не пробовал поговорить с отцом? Выяснить, почему он не смог…

— Заткнись, Маша, — оборвал меня Тимур, — лучше поспи пару часов. Я скоро вернусь.

Он вышел из палаты, хлопнув дверью, а я долго смотрела ему вслед.

Не придумав ничего умнее, легла на постель, укрылась одеялом и неожиданно уплыла в глубокий сон.

Глава 35

Марат

Голова трещала, словно в мозгах кто-то атомную бомбу взорвал. Во рту будто кошки насрали, а мышцы во всем теле одеревенели.

Я медленно поднялся, проигнорировав Снежка, который крутился у ног. Выпил воды прямо из чайника и застонал.

Напился вчера как последний слабак и придурок. Стресс снял, млять…

Как добрался до дома, тоже не помнил, и наверняка расстроил и напугал Машу. Кретин.

Я заметил на столе пустую пачку от ее таблеток. Вчера две еще оставалось. Сука-а-а-а…

Я взял в руку бархатную коробочку с двумя обручальными кольцами, сжал и попытался вспомнить, что вчера было. И вроде пил немного, но, походу, на голодный желудок срубило насмерть.

Только бы принцесса не испугалась.

Тихо пошел в спальню, открыл дверь, ожидая, что она спит, но на кровати никого не было.

В висках запульсировало, а я побежал к окну, игнорируя то, что хреново мне было как никогда. Снежок дома, а ее нет.

Блядь, надеюсь, я вчера ничего лишнего не наболтал! Придурок и слабак.

Дыхание участилось, а я полез за телефоном. Нашел его в кармане джинсов — в ноль разряженный. Поставил на зарядку, и колени ослабли, когда на столе я увидел ее мобильный.

Вспоминай, Рат. Вспоминай, что ты вчера умудрился пиздануть!

Почему она ушла? Что я натворил?

Я упал на диван, сжал голову ладонями и напряг память. Но ничего, кроме тоски и безнадеги, вспомнить не мог. Хреново было вчера, хоть волком вой.

За тачку дали копейки, нормальной работы не было, а я обещал Маше свадьбу. Да, блядь, я хотел организовать ей свадьбу — такую, чтобы она ее запомнила.

И я запомнил. Дать ей эмоции, счастливой сделать, улыбку ее видеть и в белом платье.

Вспоминай, тупой придурок, что ты вчера ей наболтал?

Я резко подскочил с места, вспомнив, что сегодня Маша должна была сидеть с племянницей, и выдохнул.

Наверное, не стала меня будить и тихо ушла.

Я, пошатываясь, пошел в ванную, сунул голову под кран с ледяной водой и ждал, когда меня немного отпустит.

Вытерся, протер лицо ладонями и снова вернулся в комнату. Еще в коридоре услышал, что звонит телефон Маши, и ускорил шаг.

На дисплее было написано «Вадим», я нажал на ответ и рявкнул:

— Что?

— Где Маша? Я на работу опаздываю!

— Она не у тебя? — мир закрутился перед глазами, а колени ослабли.

— Нет, — удивился Вадим, — я ее жду, мне нужно на работу.

— Сука, — выдавил я и сбросил вызов.

Память не возвращалась, а я невидящим взглядом смотрел в стену и представлял самое страшное. Я знал Машу: она вчера надумала себе черт знает что, это, сука, ее суперспособность.

Снова покосился на таблетки и осел на пол. Перед глазами был мой сон, где Маша падает прямо на улице без дыхания.

Меня колотило от страха за нее. В панике оделся и выскочил на улицу. Осмотрел каждый куст, каждый сугроб, боясь увидеть там ее…

Как раненый зверь бродил по району, останавливал прохожих, спрашивая у каждого, не видел ли ее кто-нибудь.

Так страшно мне не было никогда. В голове пульсировало только одно: «Пусть с ней все будет хорошо, умоляю».

Я остановился, чтобы отдышаться, поднял голову и молился. Неистово, как никогда в жизни. Наверное, в тот день я поверил в бога. Хотел поверить, что есть кто-то выше нас, кто-то всемогущий. Кто-то, кто может услышать мои молитвы и помочь мне, потому что я сломался.

Медленно шел к дому в надежде, что она вернулась. Может, ходила в магазин или просто вышла проветриться…

Свернул за угол и увидел у подъезда одинокую женскую фигуру. Сглотнул и сорвался с места.

— Мама? — сглотнул я.

— Сынок. Марат, что случилось? Ты за мной не приехал, я вызвала такси, но ключей нет. Марат?

Мама подошла ко мне, обхватила мое лицо ладонями и посмотрела в глаза:

— Сыночек, что?

— Маша, — выдохнул я, — пропала. Я дебил, мам. Это я виноват.

— Давно пропала? А ну-ка, пойдем.

Мама попыталась взять сумки, но я не позволил. Забрал у нее и достал ключи.

Меня трясло, в груди все замерзло, заледенело от страха. Я жрал себя изнутри, что позволил себе вечером быть слабым. Сука. Я был ей нужен. Спокойный и уверенный в себе.

А в итоге сломался первый.

Мы вошли в мою комнату, я поставил сумки в прихожую и выдавил:

— Проходи, мам. Осваивайся.

Не разуваясь, дошел до окна, снял с зарядки мобильный и включил его. Пока мой телефон загружался, проверил Машин, но нашел там только сообщение от Вадима, после которого очень хотелось поехать к нему и вынести ему челюсть. Разбить лицо в кровь, чтобы даже говорить с ней больше не мог.

Снежок пищал от радости, гарцуя вокруг мамы, а я проверял сообщения на своем мобильном. Тридцать пропущенных от Гафарова!

Нахрен! Он мне сейчас не поможет!

— Сынок. Марат, выдохни, — попросила мама, — мы ее найдем. Сейчас я переоденусь, и вместе пойдем искать.

— Я… Ма, я сдохну без нее, — признался я, принимая свою слабость.

В тот день я не мог быть сильным, хотелось выть и грызть локти.

— Мы ее найдем, слышишь? Маша — хорошая девушка, и так тебя любит. Я говорила с ней.

— Ты не понимаешь, — взвыл я, — у нее опухоль мозга. Она в любой момент может…

Я не смог выдавить из себя это слово, но мама все поняла. Побледнела и прижала меня к себе, как в детстве. Когда была настоящей, любящей матерью.

Я громко выругался, когда мой мобильный снова зазвонил. Гафаров пьяный, что ли? Нахер названивать, если тебе не отвечают?

— Да, — отрывисто бросил я, — Тим, не до тебя сейчас.

— Машу ищешь?

— Ты… Сука, если ты ее хоть пальцем тронул…

— Придурок ты, Рат. Адрес в СМС скину, приезжай, целая твоя Маша.

Короткие гудки, а я смотрел на маму.

— Поторопись, — мягко улыбнулась она, — я справлюсь.