Простить и поверить (СИ) - Эн Вера. Страница 48

– А разве до сих пор ты говорила мне неправду? – немного неловко поинтересовался отец, выдернув Лену из несвоевременных мечтаний. Она тряхнула головой, избавляясь от глупых мыслей о совершенно неподходящем ей парне, и чуть иронично усмехнулась.

– Почти нет, – неопределенно ответила она, но пояснять не стала. Настроение почему-то стремительно портилось, и Лена, чтобы не слышать сейчас от отца вопросы, на которые не хотела отвечать, сослалась на позднее время и распрощалась. Часы уже действительно показывали начало одиннадцатого, но на улице было все еще светло, и Лена в редкий теплый майский вечер решила пройтись пешком. Тем более что до дома ей было всего минут сорок ходу, и их стоило использовать для того, чтобы поразмыслить над делами сервиса. Теперь, когда она так отвратительно наехала на Димку, рассчитывать, очевидно, придется только на себя, а это весьма усложняло задачу. И почему она не могла держать себя в руках, когда разговаривала с ним? На Милосердова вон даже голос не повысила, когда он полез со своими советами в ее личную жизнь, просто послала лесом и почти не разозлилась. С Димкой эмоции били ключом, и у Лены никак не получалось с ними совладать. Безумно хотелось, чтобы он был заодно с ней, чтобы понял ее и не отталкивал, когда она так стремилась к нему. От этого, наверное, и было так обидно. Лена не принимала такого его к себе отношения и не могла смириться с тем, что Димка разлюбил и что она ему больше не нужна.

А ведь был-то всего один месяц – сказочный, яркий, совершенно незабываемый месяц!

Однажды они вот в такой же, как сегодня, вечер гуляли с Димкой по городу, и он сорвал для нее ветку цветущей черемухи, вряд ли зная, что одним из ее значений является влюбленность. Лена тоже прочитала об этом уже позже, а в тот момент только удивлялась, что вопреки примете стоит такая теплая погода. Словно и их с Димкой отношения, которые тоже были вопреки всем приметам, всем сплетням, всем обстоятельствам и всем предрассудкам. Тогда главную роль играли чувства, и ради них можно было преодолеть что угодно.

А сейчас на первый план выходил опыт, заставляющий думать, прикидывать, рассчитывать, сомневаться. Или же просто не было чувств. И от этого становилось совсем уже горько.

Наверное, ей станет проще, когда она завершит свое дело, вернется в Москву и не будет почти каждый день видеть Димку. Теперь, когда она все про него знала, былая ненависть больше не станет постоянно о нем напоминать, и, быть может, Лену все же отпустит. Если она сама сумеет отпустить. И не будет вздыхать при виде каждого цветущего дерева черемухи. Не будет вспоминать о сильных руках возле каждой разлившейся лужи. Не будет мысленно представлять темные ироничные глаза при первых звуках вальса. Не будет думать о том, что оба раза все сама испортила и третьего шанса уже не появится. А она так и не узнала…

Лена резко остановилась, едва повернув к своему сервису. В «Автовладе» горел свет, и она нахмурилась, соображая, была ли тому причина. Кажется, Милосердов не планировал задерживаться на ночь: с тех пор как Лена вытеснила его из отцовского кабинета, он и свою каморку практически не посещал, покидая сервис ровно в девять вместе с окончанием его работы. Охранник обходил помещения, чтобы убедиться, что внутрь не пробрались злоумышленники? Тогда вскоре свет должен был погаснуть, но Лена подождала пять минут, десять, а свет продолжал гореть.

Ничего не понимая, она подошла ближе. Сердце заколотилось в тревожном предчувствии. Неужели это именно то, что она столько времени безуспешно старалась вычислить? И именно сейчас ей откроется наконец эта проклятая тайна, не дававшая покоя и вымотавшая все нервы? Это было бы лучшим из всего, что Лена могла придумать. Увидеть все собственными глазами и уже не сомневаться и не бояться, что не справится и не сумеет защитить отца! И отвести беду от идеалиста Димки и его горемычного сына! И…

Словно под каким-то гипнозом она перешла дорогу и очутилась возле дверей «Автовлада». Тряхнула головой, заставляя себя вернуться в реальность, и приложила магнитную карту к датчику сигнализации. Однако та не сработала, вынудив Лену повторить свою попытку еще два раза и только после этого понять, что сигнализация отключена. Что ж, этого, наверное, следовало ожидать, как и того, что замок в двери оказался открыт. Лена поглубже вздохнула, успокаивая стук разошедшегося в волнении сердца, потом очень осторожно приоткрыла дверь и неслышно скользнула внутрь.

Сделала пару шагов и замерла, прислушиваясь. Из ремонтного зала доносились приглушенные голоса, и, хоть Лена не могла разобрать ни слов, ни того, кому голоса принадлежат, сердитые интонации угадывались безошибочно. Вряд ли это были воры, решившие угнать из сервиса дорогую тачку, тем более что именно сегодня в «Автовладе» не намечалось богатых клиентов, да и воры не позволили бы себе так долго возиться под носом у полицейского управления. Значит, Лена все угадала верно, и еще несколько шагов позволят ей убедиться в своей правоте. Только бы не запнуться ни обо что и не выдать себя громким звуком. Тут даже в груди грохотало так, что хотелось зажать ее, пока чужаки не услышали. Но угомонить сердце не было никакой возможности. Оставалось только полагаться на удачу.

Еще один глубокий вдох – и Лена аккуратно двинулась вперед. Шаг, второй… Голоса становились ближе, перекрываемые каким-то треском и стуком по металлу. Что же там происходит? И кто, кто все-таки орудует в отцовском сервисе, ничуть не боясь разоблачения, уверенный в собственной безнаказанности? Но Лена сломает эту уверенность и обрубит безнаказанность. Осталось всего ничего до входа в ремонтный зал. Только заглянуть в приоткрытую дверь…

Она не слышала шагов и не почувствовала опасность. Но в спину что-то ударило с такой силой, что жгучая боль в секунду заполнила все тело, и дыхание прервалось, и ноги подогнулись. На какое-то мгновение леденящий ужас сковал все члены – и следом Лена упала в бесчувственную темноту…

Глава 19

У Кира сегодня был последний учебный день, но по дороге от школы к сервису Дима думал не об этом. По-хорошему говоря, он вообще ни о чем не думал, только боролся с бессмысленным, но совершенно адским нежеланием идти на работу. Такого с ним еще не случалось. Не сказать, чтобы Дима до писка любил водить буровую установку или греть стул на входе в охраняемый объект, но зубами при мысли о неотвратимости нового трудового дня не скрипел. Даже когда шел с абсолютной уверенностью, что будет уволен, в душе колыхался какой-то азарт и желание испытать судьбу.

Сегодня не было ни азарта, ни огня. Все эмоции Дима истратил в предыдущие двое суток, успев за это время так достать собственного сына, что тот психанул и пообещал купить отцу боксерскую грушу, чтобы тот на ней вымещал свою дурь. Дима и сам понимал, что перегибает со своими цепляниями, но объяснить ничего не мог. Да и что тут объяснишь, когда душу сгрызает ревность, а Дима не может даже напиться, чтобы хоть ненадолго ее приглушить, потому что в любой момент к ним могут заявиться грымзы из службы опеки и отнять у него Кирюху? Найти бы Жнеца и доходчиво ему объяснить, чтобы держался от Ленки подальше, да тот нынче заявление о побоях может и не забрать, а для Кирюхи это снова означало путь в детский дом.

Абсолютно патовая ситуация, с которой Дима не мог справиться.

Ему надо было отпустить Черемуха, внушить себе, что у них никогда и ничего больше не будет, относиться к ней, как к бывшей однокласснице, коих у него еще полтора десятка человек, но проще было выбраться живым из черной дыры, чем заделать таких даже размеров дыру в сердце.

Черт, и сдалась же ему эта пигалица с норовом, как у необъезженной кобылы! Ведь и сейчас при желании Дима мог получить любую девчонку – да только не было этого желания! Особенно с тех пор, как Ленка Черемных снова возникла на его пути. И весь этот путь оказался дорогой к ней. И Дима напрасно себя уговаривал идиотскими охотничьими стереотипами, в которых интерес к объекту вожделения пропадал сразу после постели. Никакая постель не удовлетворит эту жажду Ленкиной взаимности. Ему просто жизненно необходимо было видеть нежность в ее глазах, слышать о том, как ей хорошо рядом с ним, ощущать и ее желание и чувствовать, что он ей нужен – он один и нужен на всем этом чертовом свете!