Дахштайн - Макс Юлия. Страница 46

Дэн замешкался, очевидно, не зная, что ответить.

– Скромность – удел слабых! – по-своему истолковал его молчание Господин. – Избавься от нее.

– Хорошо.

Мальчишка кивнул, избегая смотреть на Повелителя. Я понимала почему. Похоже, Дэн узрел истинный облик Владыки Ада.

– Быстро справились. – Фер Люций посмотрел на чету Бергнер, а потом снова на Фауста.

Дэн широко и немного безумно улыбнулся. Так улыбаются люди, которых забирают в психушку прямо с автобусной остановки: они еще не в полной мере осознают свою болезнь, как и то, что их жизнь меняется навсегда.

«Прах его возьми!»

Фер Люций тут же выразительно поднял брови, а потом уделил внимание моей скромной персоне.

– Лилит, – он картинно всплеснул руками, – ты разве не озвучила ему главное правило поведения?

– Озвучила.

– Тогда преподай ему урок. Дэниэль должен запомнить.

Я поворачиваюсь к ничего не подозревающему мальчишке. Удар в челюсть измененной кистью. От неожиданности Дэн не успевает прикрыться и падает на солевой пол.

Повелитель опирается о стену и расслабленно стоит, прикрыв глаза от удовольствия, своим видом вынуждая меня продолжать. Я призываю всю ярость и злость оттого, сколько времени мне пришлось и еще придется потратить на этот кусок дурно пахнущей массы.

Мальчишка пробует подняться, но я бью что есть силы острым носком туфли ему под ребра. Он мычит от боли и сплевывает кровь, которую с шипением впитывает в себя шахта. Замахиваюсь, и снова мой носок врезается в его худое тело. Я бью методично, не давая потомку опомниться, не оставляя возможности даже вздохнуть. Дэн не сопротивляется, лишь скручивается в позу эмбриона.

– Ты.

Удар.

– Не должен.

Удар.

– Проявлять эмоций!

Дэн, кашляя кровью, растянул губы в багровой улыбке. Его искренний смех гулко разносился по шахте чужеродным объектом в отлаженной адской системе. Я снова замахнулась, но нога не попала в цель. Потомок откатился в сторону, рывком поднимаясь на ноги. Его глаза зажглись грязно-желтым.

– Я не стану носить маску, – зарычал он. – Прелесть вашей жизни в том, чтобы быть таким, как хочется.

Фер Люций захлопал в ладоши, довольно жмурясь. Я застыла, не понимая поведения Господина. Не знала, продолжать мне или остановиться.

– В отеле «Дахштайн» существуют правила, – пророкотал Повелитель. – Мы все им подчиняемся, поэтому это место до сих пор сокрыто от посторонних.

Он помолчал, еще посмеиваясь.

– Однако мне понравилась твоя дерзость. За это наказан не будешь. Но! С этого момента ты поступаешь на службу в отель. Лилит даст тебе должность и объяснит, что и как у нас устроено.

«У нас?» – едкая мысль вспыхнула и тут же погасла, подчиненная моей воле.

– Ступай в свои апартаменты, – выпроводил он Дэна. – А ты останься.

Мальчишка бросил на меня злой взгляд, который словно кричал: «Я запомнил и обязательно отомщу». Когда потомок исчез в жерле лифта, Повелитель впился в меня немигающими глазами, из его позы вмиг ушла расслабленность.

– Он не готов.

Меня ударило под дых почти так же сильно, как только что я била мальчишку. Я не позволила себе упасть, с трудом устояв на ногах.

– Мой Господин, еще пара убийств – и он полностью наш.

– Наш? – Меня откинуло его силой, впечатывая в стену. – Ты забыла, что все здесь мое? Отель, постояльцы и ты, грязная мерзавка? Никогда не забывай, кому принадлежишь!

Из моих глаз, носа и рта текла кровь, заливая воротник формы. Казалось, голова сейчас разорвется от давления Повелителя.

– Я поняла, Господин. Поняла.

На лице и шее Фера Люция вздулись вены. Губа вздернулась, открывая зубы. Я приготовилась к порции новых ударов, но их не последовало.

– Приведи себя в порядок и проследи, чтобы Орден остался ни с чем.

Я поклонилась и, стараясь не морщиться от боли, не хромать, направилась через лестницу в номер Бергнеров, чтобы там прибрать, а также привести себя в надлежащий вид.

В номере высилась смятая постель. Возле журнального столика виднелись следы борьбы, а пол в душевой остался залит кровью миссис Бергнер. Сменив белье и уничтожив все следы пребывания постояльцев, я еще раз окинула взглядом номер. Возле шкафа сиротливо остались стоять два чемодана. Будет Дэну задание: сжечь их на заднем дворе.

Я растерла лицо, сбрасывая маску и корчась от боли. То, что демоны не испытывают эмоций, абсолютная ложь, как по мне. Мы чувствуем в тысячи раз ярче и сильнее. В основном похоть, голод, ненависть, злобу. Эмоции тщательно скрываются, но их проблески заметны, когда Повелителя нет рядом. Никогда я не встречала демонов, кто чувствовал бы радость, смущение. У меня ни разу не получалось совершенно ничего не испытывать, но я мастерски научилась прятать то, что, по мнению Фера Люция, не достойно демона.

Вернувшись к себе, застала там мальчишку. Он по-хозяйски развалился на кровати в спальне, куда я никого не пускала, и рассматривал картины.

– Ты что здесь делаешь?

Дэн обернулся ко мне и похлопал ладонью по постели, приглашая прилечь.

– Думал повторить вчерашнее.

Он приподнялся на локтях, пожирая меня взглядом.

– Иди в свой номер. Твоя форма будет готова к утру.

Я скрестила руки и нахмурилась, чувствуя раздражение на вкус – нестерпимо-горькое, обжигающее, словно послевкусие красного перца. Я попыталась вернуть маску на лицо, но махнула рукой: мальчишка вон и не думает сдерживаться, хоть ему досталось.

– Занятные картины.

Дэниэль постучал указательным пальцем по губам, словно обдумывая мысль, которую так и не высказал. Я напряглась, надеясь, что он не успел тронуть другие холсты, завешенные полотном и слишком важные для меня.

– Ладно, – он хлопнул по кровати и вскочил. Дурачась, отвесил поклон и с широкой улыбкой, от которой у меня сводило зубы, скрылся за дверью. Потомок Фауста стал еще омерзительней, чем до превращения. Отчего-то меня злило его новое состояние.

Ниотинский

Кардинал задумчиво мерил шагами прихожую коттеджа. Он не спал всю ночь. Поиски не дали результата. Аэропорт в Праге отказал в информации, ссылаясь на закон об антитеррористической деятельности, а полиция, взяв его заявление и обращение Филиппа, послала мужчин домой. Грегора бесила неспешность чехов. От их излюбленного postupně a v klidu [34] хотелось рушить стены.

«Только бы узнать страну, куда вылетел мальчик, нашлось бы и место».

Несколько десятков доверенных служителей Ордена сейчас мониторили необычные новости, погодные явления и катаклизмы по всей Европе. Грегор знал, что молодой демон может попасть в сводки, как было с Лилит, и эгоистично рассчитывал на это. Ниотинский плевал на сопутствующие жертвы, ведь на кону стояло нечто более значимое.

Он помнил тот день, когда вместе с ведьмами и плененным демоном произнес слова заклинания, запечатывая вход в Ад. Ниотинский обладал знаниями о нарушении Дьяволом равновесия. Открывая врата и ступая по земле, Фер Люций спускал демонов с поводка, словно цепных псов, чтобы они искушали и терзали людей. Хозяин Ада хотел больше душ и играл не по правилам.

Грегор верил, по крайней мере, в те времена: раз Бог не вмешивается, значит, негласно позволяет кардиналу быть армией Господней. Так, Ниотинский с трудом собрал союзников, действуя на одних угрозами, а на других золотом. Даже привлек несколько поколений Фауста, узнав таким образом о гримуарах и дьявольской сделке. Близился успех, однако Фера Люция в момент произнесения заклинания в Аду не оказалось.

Филипп спал, смешно похрапывая. Он каким-то чудом умостился на гостевом диване во весь свой немаленький рост. Ниотинский размышлял, что он такое. Демон? Если да – кольцо среагировало бы. Ангел-хранитель? Он никогда их не видел, но читал предания и писания, которые не вошли в известную всем Библию. Да и хранитель из Фила никакой, ведь он так и не смог защитить потомка.