Дахштайн - Макс Юлия. Страница 58

Я замялся, впервые за последние дни испытывая нечто похожее на волнение. Потом решился и спросил:

– Я демон?

Лилит на секунду повернула голову в мою сторону и попыталась скрыть разочарование под на редкость фальшивой улыбкой. Я понял, что она тоже постоянно задавалась этим вопросом и уже пришла к какому-то выводу.

– Почти. У тебя есть месяц, чтобы им стать, малыш.

Прага. Ниотинский

Сделка с представителями семьи Шимонек, теперешними владельцами замка Гоуска, прошла неуспешно. Ничего не узнав о потомке Фауста от Лилит, Грегор стал задумчивым и невнимательным. Семейство Шимонек согласилось продать Гоуску за нереальную сумму, которой кардинал на данный момент не располагал. Подняв все свои активы и заглянув в счета Ордена, Ниотинский попросил неделю на ответ. Представители не озвучили, почему вдруг ревностно хранящие свою историческую собственность Шимонеки решились на продажу. Уехав ни с чем, кардинал вспоминал глаза Лилит в тот момент, когда сказал, что знает про ее жизнь и искушение. Возможно, воспоминания о детстве посеют в ней тень сомнений и служение Феру Люцию уже не будет в радость?

Грегор ощутил прилив сил, представляя, как подарит ей Гоуску. Возможно, даже освободит Лилит, и она отвернется от служения злу. Тщательно хранимая и лелеемая мечта кардинала-епископа являлась самой настоящей глупостью. Он прекрасно понимал, что его любовь к демону противоестественна. Ниотинский не знал точно, была ли у Лилит хоть капля чувств к нему. На самом деле знал. Нет. Она его ненавидела, но Грегор успокаивал себя тем, что чувств, которые испытывает он, с лихвой хватит на двоих.

Вдавив педаль в пол, глава Ордена несся по проселочной дороге, превышая допустимую скорость. Поля, припорошенные снежной крупой, темными пятнами выделялись среди хвои. Редкие встречные машины шарахались от мощного «БМВ», которое и не думало притормаживать, чтобы разминуться на узкой дороге. Въехав в Прагу и выстояв положенные полчаса в полуденной пробке, порядком раздраженный кардинал добрался до своего жилища.

В Трое [44], возле его коттеджа топтались двое: Филипп и Элишка, даже издали Грегор видел, как они о чем-то спорили, отчаянно жестикулируя.

«Шустрая ведьмочка смогла найти мое обиталище», – подумал Ниотиский, припарковавшись рядом с ними.

– Мы хотели уйти, – пробасил Фил, выказывая недовольство долгим ожиданием кардинала.

– Я уже вернулся. Элишка, что ты здесь делаешь?

Кардинал устал. Периоды рвения и служения высшим благим целям, как и своим тоже, сменялись болезненным чувством тоски и одиночества. Подобные смены настроения он заметил у себя после коротких стычек с Лилит. Она была его отравой, от которой он не имел силы воли отказаться.

– Кажется, я знаю, как найти Дэна, – ломким, радостным голосом ответила ведьма.

Лицо девушки покраснело, глаза возбужденно блестели. Она нервно колупала кутикулу на большом пальце. Грегор подавил в себе желание шлепнуть ее по рукам. Он терпеть не мог, когда люди в присутствии других ковырялись в своем теле, тянули себя за волосы или чесали голову. Ниотинский списывал их действия на признаки нервного расстройства или отсутствие личной гигиены. Еще со времен Средневековья, а затем и Ренессанса он ощущал некую брезгливость, которая переросла в раздражение от необходимости общения с подобными людьми.

Ниотинский поджал губы, рассматривая парочку: Филипп был какой-то сверхъестественной тварью, неизвестной Ордену, а Элишка – одной из последних ведьм. Служители Contra Malum пока не нашли дороги к вратам и потомку. Могли ли эти двое как-то помочь ему?

«Нужно испробовать все варианты. Судя по тому, что демонической активности нет, врата пока закрыты, а значит, у нас еще есть время».

– Я тебя слушаю, – устало выдохнул Грегор.

– В полночь встречаемся в Доме Фауста, – кивнула Элишка.

Глава 16

Ниотинский отпустил Элишку и Филиппа, условившись встретиться с ними ночью возле дома номер пятьсот два на южной стороне Карловой площади.

Каждую неделю Грегор докладывал Ватикану о развитии событий. По окончании видеоаудиенции у Папы кардиналу жизненно необходимо было сбежать из коттеджа и проветриться.

Тринадцать носителей колец, разбросанных по всему миру, испытывали волнение по поводу происходящего. Кардинал задолго до этих событий знал о проклятии Фауста, но медлил до последнего. Давал мальчишке возможность привыкнуть к мысли о сотрудничестве, не смел принуждать. Все это время он не ведал, жива ли Лилит, или же Фаустом займется другой демон. Просчитывая шаги наперед, Грегор не учел только одну фигуру – себя. Когда смех Лилит разнесся под сводами склада, Ниотинский будто сбросил груз последних столетий, но, похоже, вместе с этим он потерял и часть мозгов.

В Ордене нарастало напряжение. Неясность в деле потомка Фауста была лишь началом. Заявили о своем существовании и другие твари, считавшиеся полностью истребленными и изгнанными с материковой Европы. Богемия была центром скопления сверхъестественного. Длительный дележ власти влкодлаков и упырей в Праге в эпоху Средневековья наделал шуму, оставив после себя массу легенд. Contra Malum позаботился о том, чтобы власть осталась у людей, а твари стали небылицами. Только недавно появились новые свидетельства того, что Орден уничтожил не всех. Это обещало стать проблемой номер два после дьявольских врат, демонов, бесов и поиска червоточин по всему миру.

Грегор выехал в центр, едва на город опустились сумерки. Хранители двигались следом на другом авто. Припарковавшись на Градчанах, Ниотинский оплатил место и двинулся по улице. Брусчатка, поблескивая в неверном свете фонарей, ложилась под ноги. Пражская ночь, казалось, разбавляла настоящее прошлым. С приходом темноты жизнь города останавливалась в спальных районах, замирая до утра, а мощеный центр с готическими костелами и барочными дворцами спящим лишь притворялся. Выдыхая пар, кардинал застегнул двубортное пальто на все пуговицы и подтянул воротник. Сырость, казалось, проникала в самую душу.

Ночная мгла растворялась в мерцании желтых фонарей, и приглушенный, но достаточно яркий свет огней подсвечивал каждое здание, отчего они смотрелись еще величественнее и великолепнее, притягивая к себе взор Ниотинского. Архитектурное наслаждение действовало на него как успокоительная таблетка, на время спасая от насущных проблем. Когда он свернул на узкие старые улочки, ощущение прекрасного кругом сделалось сильнее. От тумана влажно блестела брусчатка. Дома, тесно прижавшиеся друг к другу, сохранили средневековое очарование. Могло почудиться, что неожиданно из темноты появится нечто сверхъестественное. Кардинал знал, что местные гиды любили рассказывать страшные истории про призраков, пугающих запоздалых прохожих. К счастью, в ночной Праге больше нечего бояться, если ты обычный человек, ничего не знающий о тайном архиве ордена Contra Malum.

Грегор помнил свой визит в Прагу пару сотен лет назад. Те же улочки, та же брусчатка. Конские копыта, то тут, то там цокающие по мостовым. Пышные юбки дам и высокие цилиндры джентльменов. Пахнет свежестью реки. Чуть выше от нее – выпечкой и навозом. Лишь дома тогда стояли без макияжа: немного бледнее, без налета реконструкции.

Орден. Кардинал-епископ чувствовал, что меняется. Старость, а затем и смерть уже дышали в затылок. Он должен успеть сделать еще несколько вещей, перед тем как отправится в геенну огненную. Ниотинский осознавал, что никакие молитвы и покаяния не отменят того факта, что он любил демона, поэтому Рай для него давно закрыт. Если Лилит не оставит его одного в Аду, возможно, там будет не так уж плохо. В оправдание Дьявола следует сказать, что до сих пор кардинал выслушивал лишь одну сторону: все священные книги написаны под руководством Бога. Мемуары Люцифера же оставались неизданным черновиком.