Президент Каменного острова - Козлов Вильям Федорович. Страница 19

— Кочерыжка! — обозвал меня Федя.

— А где мои черви? — спросил Гарик.

Во время их возни одна банка с червями упала за борт.

— Утонула, — сказал я.

— Сидел бы ты лучше на берегу…

— Лезут тут всякие в лодку, — сказал Федя.

До драки не дошло. Они еще минут пять костерили меня. Я терпел, ничего не поделаешь. Только раскрой рот — могут дать н по шее. Особенно этот Гриб. Врезал бы я ему по губе, да боюсь, из лодки выкинет. А до берега далеко.

Сорвав на мне зло, они стали ругаться потише, а потом совсем перестали. Выдохлись. Сначала уселся Гарик, потом Гриб. Федя велел мне грести.

Я безропотно взялся за весла. Я думал, что надо к берегу, но Федя приказал грести дальше к мысу, который далеко вдавался в озеро. На мысу белела большая береза. На нее и велено было мне держать.

Я старался изо всех сил. Гарик ничего, а Федя морщился, глядя на меня. На минутку отпустив весла, я содрал с себя рубаху. Они с завистью посмотрели на меня, но раздеваться не стали. Из упрямства. Солнце припекало все сильнее. Первым не выдержал Гарик. Глядя на березу, до которой было еще далеко, он сказал:

— Кто-то кусает в лопатку… Серега, посмотри.

Быстренько сдернул с себя рубашку и майку. Я даже н смотреть не стал: никто его не кусает.

— Думал, клещ, — сказал Гарик.

Федя, сощурившись, поглядел на солнце, потом стал щупать свою рубаху.

— Весной покупали, а гляди — уже выгорела!

И, покачав головой, тоже разделся. Рубаху спрятал в корзину. Заметив мою усмешку, взял кепку и надел. Теперь он сидел как под зонтиком.

За мысом мы остановились. Федя вдруг стал очень серьезным. Огляделся по сторонам и вытащил из корзинки небольшую банку, из которой торчал черный шнур, напоминающий электрический провод.

— Бомба, — шепотом сказал Федя. — Сам сделал. Это я из-за нее задержался.

Мы с Гариком опасливо посмотрели на бомбу. Мне сразу и в голову не пришло, для чего она предназначена. Гриб нагнулся и стал смотреть в воду. Я тоже посмотрел: ничего не видно. Верхний слой прозрачный, а глубже чернота.

— Рыба ходит, — уверенно сказал Федя. — Удочка — детская забава. Вот эта штука кашлянет — рыбу лопатой будем огребать!

— А мы как? — на всякий случай спросил я. — Чем нас будут огребать?

— Замри, понял? — сказал Федя.

— А как она… — кивнул на бомбу Гарик. — В руках не рванет?

— Дрейфишь — иди на берег.

— Не в этом дело, — сказал Гарик. — Я не знаю, как эта штука действует.

— Охнет — будь здоров, — сказал Гриб. — Успевай только рыбу таскать. Вот чго, мальцы, штаны долой. Как рыба пойдет наверх, так все за борт. Крупную хватайте в первую очередь. Она быстро отходит.

— Сильный заряд? — спросил Гарик.

— Говорю, кто боится — жмите на берег, — ответил Федя.

— Не в этом дело, — сказал Гарик.

Я с тоской посмотрел на жестяную банку. Может быть, и правда, пока не поздно, податься на берег? Гарик останется. Из гордости. А одному уходить неудобно. Струсил, скажут. Федя между тем достал из кармана спички.

— Рот надо открывать? — спросил я. Где-то я вычитал, что, когда что-нибудь взрывается рядом, нужно обязательно рот раскрывать. Вот только зачем — я забыл.

— Лучше будет, если ты свою коробку закроешь и больше не будешь раскрывать, — заметил Гарик.

Федя, насупившись и отвалив нижнюю губу, возился со шнуром. Все дальше запихивал его в банку.

— Порох? — спросил Гарик.

Федя кивнул.

— Да сними ты свою дурацкую кепку! — сказал Гарик. — Ведь не видишь ни черта!

— Вижу, — ответил Федя.

И вот все готово. Гриб поднес спичку к шнуру, и он зашипел, выбрасывая тоненькую, как иголка, струйку огня.

— Штаны сняли? — спросил Федя, держа банку на отлете.

— Бросай! — заорал Гарик.

— Сейчас, — сказал Федя и посмотрел за борт. — А может, туда лучше? — кивнул он на другую сторону. Шнур между тем негромко шипел, распространяя ядовитую вонь.

— Кому говорю, бросай! — Гарик вскочил на ноги.

Я подумал, что он сейчас сиганет в воду. В штанах. А еще неизвестно, где хуже, в воде или на лодке.

— Сюда лучше, — сказал Федя и не спеша кинул банку с вонючим шипящим шнуром. Банка камнем пошла на дно. Вода забурлила. Мы, затаив дыхание, смотрели на воду. Медленно расходились круги.

— Чего орал? — сказал Фодя. — Мне не впервой. Она замедленного действия…

И тут бабахнуло! Столб воды поднялся метра на два. Вода закачала нашу лодку. Остро запахло порохом.

— Сработала, холера! — заулыбался Федя. — Жди, мальцы, рыбу… Сейчас попрет!

И рыба пошла. Сначала из глубины показались мальки. Много, не сосчитать. Они, вяло покачиваясь, шли и шли из глубины. На поверхности оставались и белели неподвижные и маленькие. Кое-где показалась плотва граммов на двести. Кверху брюхом выплыл подлещик, второй, за ним щуренок.

— Я буду за вас подбирать? — спросил Федя.

Гарик посмотрел на меня, потом на рыбу.

— Нечего подбирать, — сказал он. — Мелочь пузатая.

— Щука!

И верно, неподалеку от лодки показалась большая рыбина. Она пыталась перевернуться с брюха на спину. Плавники ее лениво шевелились.

— Уйдет! — заорал Гриб.

Гарик нехотя сбросил штаны и перевалился через борт.

— А ты чего сидишь?

Пришлось и мне лезть в воду. Вдвоем с Гариком мы плавали вокруг лодки и подбирали оглушенную рыбу. Она все еще шла со дна.

— Полундра! — вдруг завопил Федя. — Президент шпарит на моторке!

Мы, не сговариваясь, поплыли к берегу. Оглушенная рыба тыкалась головами и хвостами в наши животы, плечи, но мы не обращали на нее внимания: скорее бы до берега! У меня было такое ощущение, словно кто-то вот-вот должен за пятки схватить. Выскочив на песчаный мыс, мы услышала приглушенный рокот мотора.

— Лодку сховаем в кусты, а сами в лес! — командовал Гриб, налегая на весла.

Затолкав лодку в прибрежный кустарник, мы вслед за Федей припустили в лес. А рокот мотора все громче за нашей спиной.

Глава шестнадцатая

Тяжело дыша, мы уселись под сосной и в просвет между деревьями стали смотреть на озеро. Кусты у берега были густые, разросшиеся, и мы надеялись, что лодку не найдут. Моторка выскочила к мысу. Широкий пенистый след волочился за ней. На носу с биноклем в руках стоял Сорока. Он смотрел в нашу сторону. Нас он, конечно, не видел. Кроме него, на лодке были еще человек пять. Среди них я узнал Колю Гаврилова, Леху и Темного. Мотор заглох, и лодка, сбавив ход, обогнула мыс и закачалась на том самом месте, где мы бросили бомбу. Даже отсюда было видно, как белеет на поверхности рыба. Сорока перевесился с лодки и ухватил за хвост одну порядочную рыбину.

— Нашу щуку сграбастал, — негромко сказал Гриб.

— Черт с ней, со щукой, — пробурчал Гарик. — Лодку бы не увел.

— Найдет — пиши пропало! — сказал Федя. — Не отдаст.

— В другой раз глушить не будешь, — сказал Гарик.

Коля и Леха разделись и прыгнули в воду. Они стали подбирать оглушенную рыбу и кидать в лодку. Сорока поднес бинокль к глазам. Мы еще ниже пригнулись. Президент что-то сказал, и мотор снова зарокотал. Лодка медленно пошла вдоль берега. Головы мальчишек были повернуты в сторону кустов: лодку ищут!

— Засек, гад, — сказал Гриб. Лицо его стало злым, губа поджалась.

Моторка остановилась напротив того места, куда мы спрятали Федькину плоскодонку. Темный и еще один незнакомый выпрыгнули из лодки и по плечи в воде полезли в камыши. Скоро оттуда показался просмоленный нос Фсдькиной посудины.

— Я подговорю наших ребят — мы с ним рассчитаемся, — сказал Федя.

Мальчишки привязали лодку к цепи, и моторка, развернувшись, понеслась к острову.

Федя вскочил и помахал вслед кулаком.

— Попомнишь, Президент, Федьку Губина! — крикнул он.

Сорока не слышал, что ему кричал Гриб. Он стоял к нам спиной. Мне было смешно смотреть на Федю, подпрыгивающего, как кузнечик. Но тут я вспомнил, что в лодке остались мои удочки, рубаха и штаны, и мне сразу стало не до смеху.