Соната разбитых сердец - Струкул Маттео. Страница 14

Свежий ветер хлестнул его по лицу, и ночь, едва освещаемая отдельными огоньками фонарей, приняла Казанову в свои объятья. Не переставая крутить ногами в воздухе, чтобы смягчить падение, он приземлился на соседнюю крышу, ловко перекатился кувырком и вскочил.

Если не считать пары царапин, Джакомо был совершенно цел. Несколько черепиц выскользнули из-под ног и полетели вниз, с глухим стуком разбившись о брусчатку узкого переулка, но Казанова и не думал останавливаться: нужно убежать как можно дальше от навязчивых преследователей. Как видно, государственные инквизиторы не теряли времени даром. Конечно, Джакомо особенно и не пытался скрыть свое возвращение в Венецию, более того, как справедливо сокрушался Маттео Брагадин, о его приезде знал весь город и праздновал это как великое событие. Да и встреча с графиней Маргарет фон Штайнберг наверняка не осталась незамеченной.

Предаваясь этим размышлениям, Казанова совершил второй рискованный прыжок на следующую крышу. На этот раз, падая, он поранил руку: алая кровь сверкнула в свете фонаря. Но главное, что теперь он был в безопасности. Спрятавшись за широкой каминной трубой, Джакомо наблюдал за тем, как гвардейцы высыпали на крышу палаццо Контарини-Даль-Дзаффо и остались с носом, никого там не обнаружив. Разглядеть беглеца они не могли: ночная мгла, густые тени от света слабых фонарей и каминная труба надежно скрывали Казанову от глаз преследователей. Однако Джакомо мог слышать служителей закона, и ему совершенно не понравилось то, о чем они говорили.

Поначалу до Казановы долетали только удивленные возгласы, но когда он напряг слух, то смог разобрать и слова.

— Он убежал, ваше сиятельство, — произнес кто-то.

— Это настоящий дьявол, синьор Дзаго, — вторил ему второй гвардеец.

— Я тебе сказал не называть меня по имени, идиот!

Последнее восклицание, по всей видимости, слетело с губ худощавого мужчины с грязными светлыми волосами. Джакомо не видел его лица, но хорошо представил себе хищную физиономию с выпученными от ярости безумными глазами. Голос у преследователя был под стать внешности — глухой и неприятный, словно зубовный скрежет.

— Спускаемся! — приказал он. — Все равно делать тут нечего. Понятно, что Казанова не стал нас дожидаться. Кто-нибудь узнал имя того болвана, что преградил ему путь?

— Тони! — рявкнул первый голос. — Ты должен был это сделать, помнишь?

Раздался ответ, но Джакомо уже не смог его разобрать. Судя по тону голосов, за ним последовала перебранка. Наконец, раздался вскрик, и через мгновение — сочный шлепок, как будто спелый фрукт упал на землю, превратившись в месиво мякоти и сока.

Кто-то заискивающе причитал:

— Ваше сиятельство… — в голосе слышался ужас.

— Он сам виноват, — проскрипел отвратительный человек, раздававший приказы. — Я не даю второго шанса тем, кто ошибся однажды.

Джакомо посмотрел вниз: посреди переулка лежал труп гвардейца с раздробленной головой. Расползавшаяся лужа крови посверкивала в слабом свете фонаря.

Глава 14

Первое письмо

Мой дорогой синьор Казанова, прошло всего несколько дней с нашей встречи, а я уже скучаю по Вам, сама не знаю отчего. Возможно, дело в том, что я взволнована мыслью о нашем пари или, если быть полностью откровенной, о выигрыше, которого я жду не меньше, чем Вы. Могу я признаться Вам кое в чем? Венеция великолепна, в этом нет никаких сомнений, но порой она невыносимо скучна: балы, приемы, сплетни, интриги — все тут есть, но не хватает страсти. Какое счастье, что наконец приехали Вы и привнесли дыхание жизни. Известие о Вашем таланте канатоходца облетело весь город, вокруг только об этом и говорят, так что, как видите, мой дорогой друг, Вы скрашиваете мою жизнь, даже находясь далеко от меня.

Однако я не могу не призвать Вас проявить чуть больше предприимчивости. Как же так, Вы познакомились с малюткой Эриццо, но до сих пор еще не отведали запретный плод? Ну же, синьор Казанова, я ожидала от Вас большей прыти, ведь, насколько я знаю, Франческа — еще совсем девчонка. Ничуть не сомневаюсь, что она сразу же пополнила ряды Ваших юных обожательниц, а значит, Вы можете легко сорвать этот цветок, как только захотите.

Но Вы почему-то этого не делаете! Вы медлите, теряете время на пустые разговоры и пробежки по городским крышам, наряжаетесь в ярко-синий камзол и развлекаете публику бесовским искусством циркачей. Вероятно, вам кажется очень смелым тратить время на развлечения, за которые Вас в любую минуту могут объявить еретиком и заговорщиком? Знайте же, что новости такого рода в мгновение ока становятся известны всему городу.

Я пишу об этом лишь для того, чтобы Вы осознали, насколько опасно Ваше поведение. Если эти вести дойдут до государственных инквизиторов, то, поверьте мне, никто и ломаного гроша не даст за Вашу жизнь.

Будьте осторожны, мой друг! И немного предприимчивее, прошу Вас.

Время идет, а мое сердце пылает в ожидании момента, когда я наконец смогу соединиться с Вами. Или же мое предложение Вас больше не интересует? Надеюсь, что это не так, потому что я не потерплю отказа.

Смелее, разделайтесь поскорее с простейшей любовной задачкой и возвращайтесь ко мне. И прекратите искать неприятностей на свою голову: в трактире «До Мори» Вы умудрились побить сразу троих, а в палаццо Контарини-Даль-Дзаффо, помимо своего безумного выступления, не придумали ничего лучше, чем вступить в перепалку с юным Альвизе Дзагури, поклонником малютки Эриццо. Вы должны быть предусмотрительнее, друг мой, прошу Вас, проявите немного сдержанности и хитрости!

Итак, я жду, когда Вы вернетесь победителем. Обещаю, мы отпразднуем Ваш триумф самым приятным образом. Пока же, если Вам что-то нужно, смело обращайтесь к Гретхен: ее преданность и умение решать любые вопросы не вызывают сомнений. С ней Вы в надежных руках, поверьте.

В ожидании Ваших вестей желаю Вам удачи.

Маргарет фон Штайнберг, графиня Тирольская

— Графиня фон Штайнберг времени не теряет, правда? — заметил Джакомо, вертя в руках листок с письмом.

— Она не может себе этого позволить, иначе никогда не достигла бы таких высот.

— Могу себе представить.

Джакомо ненадолго умолк. В тот день Гретхен снова была чудо как хороша.

Но разве не Франческа завладела его сердцем? Джакомо и сам точно не знал. Конечно, Эриццо красавица, но так юна и неопытна! Однако есть в ней что-то — в ее взгляде или в уверенном голосе, — что определенно не оставило Казанову равнодушным. Со вчерашнего вечера он думал о Франческе так много, что ее образ заслонял девушку, стоявшую сейчас перед ним.

Конечно, Гретхен совсем другая: хорошо знает, чего хочет, и умеет добиваться этого так изящно и в то же время чувственно, что устоять перед ней просто невозможно. Впрочем, Джакомо и не пытался устоять, скорее он благодарил судьбу за встречу с очаровательной австрийкой.

Вне всяких сомнений, графиня ждала ответа. Джакомо мерил шагами гостиную, размышляя, что же ей написать, а Гретхен тем временем расположилась на софе. В тонких пальцах она сжимала маленькую чашку из тончайшего фарфора, наполненную горячим шоколадом.

Гостья отпила немного обжигающего лакомства, и на очаровательных губах остался тонкий темный след. Не заботясь о соблюдении приличий, Гретхен слизнула шоколад языком, и от Джакомо не укрылся этот чувственный жест. Он почувствовал, как кровь закипает в жилах. Вдохновленная полученным эффектом, Гретхен взяла с блюдца байколо — знаменитое венецианское печенье овальной формы — и надкусила его самым вызывающим образом, рождая недвусмысленные ассоциации.

Джакомо призвал на помощь все свое самообладание: поддаваться сладким соблазнам сейчас было не время.

— Мне кажется, наш мясник стал чересчур любопытен, — неожиданно сказала Гретхен.

— Что? — Джакомо подумал, что ослышался.

— Сегодня утром я ходила в мясную лавку. Хозяин взвешивал мой заказ, болтая о том о сем, и вдруг начал задавать мне вопросы о том, чем занимается в Венеции графиня. Думал, я не замечу, вот глупец. Я поначалу не придала этому особенного значения, но он был крайне настойчив. В этом городе слишком много глаз и ушей, мне это не нравится.