Дымовое древо - Джонсон Денис. Страница 12

– Я стараюсь избегать тропического солнца, – сказал полковник. Он любовно пожирал глазами зад служанки, пока та расставляла на низеньком латунном столике чайный сервиз. Когда все остальные взяли в руки по чашке, он поднял бокал:

– За последнего хука! Пусть он как можно скорее сойдёт в могилу!

– За последнего хука! – подхватила вся компания.

Полковник жадно осушил напиток, отдышался и произнёс:

– Да ниспошлют нам небеса достойного противника!

– Вот-вот! – поддакнул Питчфорк.

Шкип отнёс бумажный пакет и великолепное ружьё к себе в номер и уложил оба предмета на кровать, испытывая облегчение от того, что можно было наконец побыть наедине с собой. Горничная открыла комнату на весь день. Шкип со скрежетом закрыл жалюзи и включил кондиционер.

Вывалил на постель содержимое пакета: дюжину баночек резинового клея по восемь унций в каждой. Это была основа его существования.

На четырёх выдвижных столах, прислонённых к стене по обе стороны от двери в ванную, покоилась вся полковничья картотека – более девятнадцати тысяч записей, пронумерованных от старейших до новейших, более девятнадцати тысяч карточек три на пять дюймов каждая в дюжине узких деревянных ящиков, выделанных, как рассказывал ему полковник, на базе материально-технического обеспечения Приморского правительственного комплекса в Маниле. На полу под столами Шкипа ждали семь тридцатифунтовых коробок пустых карточек и две коробки, полные тысячами фотокопий восемь-на-одиннадцать, дубликат той же самой картотеки в девятнадцать тысяч записей, по четыре карточки на страницу. Главной работой Шкипа, его основной задачей на данном жизненном этапе, его целью в этой просторной спальне по соседству с крошечным полем для гольфа было создание второго каталога, упорядоченного по категориям, которые разработал полковник, а затем – снабжение обеих картотек перекрёстными ссылками. У Сэндса не было ни секретаря, ни вообще какого-либо помощника – это была частная информационно-аналитическая библиотека полковника, его тайный склад, его убежище. Он утверждал, что выполнил всё фотокопирование самолично, утверждал, что Шкип – единственный, помимо него, человек, которому довелось прикоснуться к этим тайнам.

Похожий на гильотину внушительный резак для фотоотпечатков и длинные-предлинные ряды баночек с клеем. А ещё дюжина картотечных ящиков, крепких трёхфутовых лотков, как в библиотеках, на лицевой стороне каждого выведены по трафарету четыре цифры —

2242 —

счастливое число полковника: второе февраля 1942 года, дата его побега из лап японцев.

Было слышно, как полковник что-то рассказывает. Его рёв разносился по всему дому, а остальные смеялись. При дяде Сэндс ощущал какое-то постыдное, в чём-то даже девчоночье отчаяние. Как ему стать таким же уверенным и выразительным, как полковник Фрэнсис Сэндс? Довольно рано он осознал свою слабость и впечатлительность и решил подыскать себе подходящих героев. Одним из них стал Джон Кеннеди. Линкольн, Сократ, Марк Аврелий… И эта улыбочка полковника, когда он осматривал ружьё, – знал ли дядя наперёд, что Шкип вскоре получит это оружие? Иногда полковник улыбался эдак вот по-особому, как будто заговорщицки поигрывая губами, – это очень раздражало Шкипа.

Много раньше, чем Шкип следом за дядей ступил на поприще разведки – по правде сказать, даже раньше, чем появилось само ЦРУ, – ещё ребёнком он сделал Фрэнсиса Сэндса персонажем своей личной легенды. Фрэнсис выжимал вес, занимался боксом, играл в футбол. Был лётчиком, военным, разведчиком.

В тот день девять лет назад, в Блумингтоне, вербовщик спросил:

– Почему вы хотите работать в Управлении?

– Мой дядя говорит, что хотел бы, чтобы я стал его коллегой.

Вербовщик и глазом не моргнул. Словно ожидал именно такого ответа.

– А кто ваш дядя?

– Фрэнсис Сэндс.

Вот теперь мужчина моргнул.

– Случайно не полковник?

– Да. На войне он был полковником.

Второй вербовщик сказал:

– Один раз полковник – на всю жизнь полковник.

Сам он тогда был первокурсником восемнадцати лет от роду. Переезд в университет Индианы стал его первым перемещением с 1942 года – тогда, сразу после того, как отец погиб в Перл-Харборе на линкоре «Аризона», овдовевшая мать перевезла Шкипа из калифорнийского Сан-Диего обратно на свои родные равнины Канзаса, в город Клементс, и там он провёл с ней остаток детства – в тихом доме, в неосознанной печали. Привезла она его домой в Клементс в начале февраля, ровно тогда же, когда её деверь Фрэнсис-Ксавьер, пленный «летающий тигр», совершил побег, перемахнув через борт японского судна с грузом военнопленных в трюме и прыгнув в воды Южно-Китайского моря.

После выпуска Шкип занял вакансию в ЦРУ, но ещё до начала обучения вернулся к студенческой жизни – отправился получать степень магистра сравнительного литературоведения в университете имени Джорджа Вашингтона, где помогал китайским эмигрантам-националистам с переводами эссе, рассказов и стихов из континентального Китая, в котором одержали верх коммунисты. Горстку журналов, что издавали их произведения, почти единолично основало ЦРУ. Он получал ежемесячную стипендию от Фонда всемирной литературы – организации, под вывеской которой скрывалось всё то же ЦРУ.

При упоминании дяди в тот день 1955 года оба вербовщика улыбнулись; улыбнулся и Шкип, но лишь потому, что улыбнулись они. Второй сказал:

– Если вы заинтересованы в карьере у нас, то, думаю, мы сможем вас устроить.

Определённо, так оно и вышло. И вот перед ним раскинулась эта самая карьера: девятнадцать тысяч заметок с допросов, почти все – за гранью его понимания:

Дюваль, Жак (?), владелец 4 рыбацк. лодок (helios, souvenir, devinette, renard [11]). [Зал. Дананг], жена [Чан Лу (Лыу??)] инф об исп лодок в возм преступ/развед целях. Доходов с рыбалки не получ. ККсР.

Последние четыре буквы указывали на допрашивавшего, который сделал запись. Шкип взял в привычку составлять собственные записи с цитатами своих героев – «Не спрашивайте, что ваша страна может сделать для вас…» – на карточках с пометками «ДжФК», «ЛИНК», «СОК», а самая толстая пачка получилась из «Размышлений» Марка Аврелия, посланий, с которыми престарелый римский император, одинокий и попавший в окружение на задворках собственной империи, обращался к самому себе во втором веке от Рождества Христова:

«Ничто не будет для человека добром, если не содействует справедливости, благоразумию, мужеству и свободе. Ничто нельзя назвать злом, что не противодействует этому». МААР [12]

Когда Шкип приблизился к столовой, ему показалось, будто он слышит крик Питчфорка: «Вот-вот!»

Им уже подали рыбу с рисом. Шкип занял место перед пустой тарелкой у левого локтя полковника, и слуга поднёс ему его порцию. Они принялись за еду в тусклом свете канделябров. Когда отключилось электричество, это слабо сказалось на общей обстановке. Лишь прекратилось гудение кондиционера, да под потолком гостиной замер и смолк вентилятор.

Тем временем полковник продолжал разглагольствовать, размахивая в воздухе вилкой, а другой рукой придерживая бокал, как бы пригвождая его к столу. Говорил он с акцентом, с которым говорят бостонские ирландцы, однако не лишённым отпечатка многолетней службы на авиабазах в Техасе и Джорджии.

– Единственная подлинная цель Лансдейла – познать народ, учиться у него. Его труды равносильны искусству.

– Вот-вот! – воскликнул Питчфорк. – К делу это совершенно не относится, но всё так, всё так!

– Эдвард Лансдейл – это образцовый представитель рода человеческого, – заявил полковник. – Говорю это без тени смущения.

– А какое, собственно, Лансдейлу дело до асвангов, да и вообще хоть каких-то наших легенд? – спросил Эдди.

– Давайте скажу ещё раз, и, может быть, на сей раз вы меня наконец услышите, – ответил полковник. – Эдвард Лансдейл в полной мере восхищается народом самим по себе, его песнями, сказками, преданиями. Что уж там выходит из этого восхищения с точки зрения разведки – понимаете? – это всё, так сказать, побочный продукт… Боже правый, да в этой рыбе одни кожа да кости. Себастьян, ну где моя рыбёшка? Куда это она уплыла? Эй, ты что, собираешься скормить ему мою рыбу? – Слуга Себастьян в этот миг предлагал Шкипу взять добавки с блюда с бангусами. Шкип знал, что это любимая рыба полковника. Неужели даже повара заранее предупредили о его визите? – Так-с, всё-таки загарпунил я себе кита, – объявил полковник, потянувшись за добавкой. – А историю про асванга как-нибудь потом доскажу.