Когда я вгляделся в твои черты (СИ) - "Victoria M Vinya". Страница 22

Сегодня ночь безмятежного счастья. Пусть так и остаётся.

Перед лицом возникла большая жилистая кисть с зажатой меж пальцев сигаретой. Эрен чуть отклонился в сторону от неожиданности и взглянул на угостившего.

― Здорово. Будешь? ― бодро произнёс Райнер и улыбнулся натужной улыбкой, больше напоминавшей оскал испуганного тойтерьера. В его глазах плескались тёплые огоньки радушия. ― Это с яблочным ароматизатором. Порко сказал, что ты любишь такие бабские.

― Ага, запиваю их капучино, сидя на подоконнике, и плачу под Лану Дель Рей¹{?}[Современная американская певица, автор песен и поэтесса. Слава пришла к ней в 2011-2012 гг. с выходом альбомов «Born to Die» и «Paradise».], ― скривив лицо, выплюнул Эрен. ― Порко пусть идёт в жопу за ущемление яблочных сижек!

Немного подумав, Райнер почесал подбородок, затем постучал по плечу Галлиарда:

― Порко, иди в жопу. И вообще-то я тоже люблю пидорские сижки с яблоком.

Эрен часто заморгал в недоумении, но не смог сдержать накатившего смеха: «Я уже и забыл, что он может быть таким».

― Что? Ты чего быкуешь на меня? Раз нравится, вот и курите с Егермейстером вдвоём своё говнище.

― Обязательно всё время вести себя как обмудок? ― спокойно проговорил Браун и затянулся, затем дал прикурить Йегеру.

― Да хорош вам, эй! ― вмешался Жан. ― Обалденно же начали, что вы опять сцепились?

― Кто бы говорил! ― Порко надменно прищурился и издал бесовскую усмешку. ― Сейчас ещё часик-другой, и вы с Эреном тоже начнёте собачиться за компанию.

― Справедливое замечание, ― буркнула Саша, копошась в перекинутой через плечо сумочке в поисках наличных. Она не особенно вникала в беседу, зато охотно открывала рот, когда Конни подносил к её лицу очередную горсточку чипсов под рассказ о новом альбоме любимой музыкальной группы.

― Жаль, что мы в прошлом так не собирались, ― произнёс Райнер себе под нос, отдавшись внезапной меланхолии. ― Если бы только все могли приглядеться друг к другу, если бы только нас никто не смел переубеждать…

Браун притих, заметив, что Эрен пристально глядел на него сквозь дымные струи, и белые кляксы внутри его зрачков продолжали танцевать свинг.

― В прошлом?

Эрен понимал, что придирается к сказанному, но не мог оставить без внимания то, что Райнер выбрал именно это слово. Не «раньше» или «прежде» ― «в прошлом».

― И в чём переубеждать? ― продолжил назойливо интересоваться он.

― Да я так, просто болтаю сам с собой…

― И часто ты болтаешь с собой?

― Время от времени. Когда эмоции нахлынут…

― Или когда не можешь отделаться от слишком ярких воспоминаний. ― Эрен решил хитростью выманить Райнера на откровение. ― Понимаю.

― Вряд ли ты понимаешь.

― Объясни. Я терпеливый слушатель.

― Это ты-то терпеливый? ― с гулкой усмешкой спросил Браун.

― Поверь, я стал куда терпеливее, чем прежде… Райнер. ― Эрен не сводил пронзающих глаз со своего собеседника и увидел в нём смятение и растерянность. ― Когда разойдёмся с ребятами, можем прогуляться по городу, поболтать. Я бы и тебя с удовольствием послушал, ведь у нас накопилось столько тем для разговора, что даже не знаю, с чего начать.

Эти слова. Почему именно они? Эрен не мог вспомнить, при каких обстоятельствах произнёс их. Зато отчётливо помнил, что та встреча была важна, но почему? Всё его существо словно противилось раскрывать детали и собственные мотивы. По спине опустился каскад мурашек: «Это связано с тем чудовищным поступком, которого я не помню? Даже думать не хочу! Моё сознание либо жестоко заигрывает со мной, либо оберегает от неудобной правды». Что бы ни укрывалось за возникшими из ниоткуда словами, важнее было то, что сказанное и вправду подействовало на Райнера:

― Блядь… Неужели ты хочешь сказать, что…

― Пиво нам не продадут: Порко не взял свои фальшивые права! ― захныкал Армин, уткнувшись лбом в спину лучшего друга.

― Эм… да, я как раз именно это и хотел сказать, ― задумчиво пробормотал Эрен и состроил нелепую мину.

«С ума сойти! За все пятнадцать лет он первый, кого я заподозрил в сохранившихся воспоминаниях о прошлой жизни. Даже не знаю, полегчало мне или стало тревожно. Я ревностно стремился вытянуть из него правду, а теперь чувствую себя потерянным и неготовым к подобному разговору. Жалкий трус: боюсь открытой беседы с бывшим врагом!.. Врагом… Я восхищался им, считал надёжным товарищем и опорой. Я ненавидел его, мечтал сжить со свету и причинить неимоверные страдания. Я сострадал ему. Я сражался с ним ― бок о бок и против него. Можно сколько угодно отрицать, но Райнер по-настоящему особенный человек на моём пути. Моё отражение».

Эрен уже не мог разобрать, что там мямлил в капюшон его толстовки Армин, но озадаченный и сокрушённый вид Кирштайна отвлёк его от мрачных размышлений.

― Да ты разве что в сортире своими правами не подтираешься! ― Жан развёл руками, обращаясь к Порко. ― Они ж вечно при тебе: спишь с ними да целуешь вместо девок. Но именно сегодня, когда мы наконец-то собрались толпой, ты их вдруг забыл!

― Ну что ты разнылся? ― Порко оборонительно скрестил руки на груди и скривил плотно сжатый рот. ― Обернись. Видишь на аллее ту девчонку в дебильном тулупе, что машет нам? Это Пик, подружка детства: я ей недавно подогнал права как у меня, вместе теперь продавцов разводим. Давно хотел познакомить вас с ней, кстати.

Порко указывал в сторону бегущей к ним лохматой девчонки, размахивающей рукой-полумесяцем в совершенно невообразимой манере королевы всех лентяев на свете. Кто бы мог подумать, что эти кошмарные круглоносые боты на толстой подошве можно носить с таким ослепительным изяществом! Да и мало кому идёт пальто из искусственного ворса того грязно-морковного цвета, что было на Пик: сам Порко обычно говорил, что его подруга носит «пальтишко из шкуры блевонтина». Но каким-то непостижимым образом на ней эти нелепые вещи смотрелось стильно и опрятно.

Как только Пик приблизилась к компании, она одарила всех присутствующих обаятельной сонной улыбкой.

― Найдётся у кого сигаретка с зажигалкой? ― спросила она, потирая зябкие пальцы, увешанные причудливыми серебряными кольцами с форме роз, бабочек и птиц.

― Ты же не куришь, дурёха! Зачем дым портить будешь? ― ворчал на неё Порко.

― Тебе жалко? ― Она использовала запрещённый приём: невинно захлопала широко распахнутыми глазищами, внутри которых сверкнул хищный огонёк. Очевидно, Пик обожала прикидываться безобидной милахой, но это был лишь изобретательный камуфляж.

В то же мгновение Жан бесцеремонно выхватил из рук Брауна пачку сигарет и с супергеройской скоростью отыскал у себя по карманам зажигалку. Эрен поглядел на него с озадаченной полуулыбкой.

― Вот, держи! ― Голос Кирштайна был пропитан незнакомыми надломленными нотками. Он вложил вспотевшими пальцами в ладошку Пик целых три штуки и улыбнулся ей с таким видом, словно принёс шкуру убитого медведя.

― М-м, прикольно, яблочком пахнут, ― вынесла она вердикт и сунула в рот все три сигареты разом.

Жан покровительственно поднёс к её лицу зажигалку и чиркнул. В нём, на удивление, не было и тени насмешки, хотя обычно он первым гоготал над чужими промашками и чудачествами. Втянув дым, Пик надула щёки, не давая ему проникнуть в лёгкие, но всё равно закашлялась. Поморгав прослезившимися глазами, она продолжила «курить» с царственной важностью.

― Лохматые девчонки очень сексуальны, ― наивно проговорил Жан и тут же смутился.

― Спасибо, вообще-то это просто укладка такая.

Её снисхождение сочилось насмешкой, и Эрен невольно увидел в ней Микасу, делающую одолжение его глупости, когда они говорили о философии и искусстве. В нём поднялась обида за Жана и неудержимое желание помочь другу, с которым не мог наспориться за целых две жизни. Но он не знал, что должен сделать или сказать, и по привычке разозлился на себя.

— Да я не в смысле… Чёрт! — Жан окончательно впал в ступор.

— Вот и на кой он стал оправдываться? — шепнул Армин на ушко Эрену. — Мне его, конечно, жалко, но не могу отделаться от мысли, что топит себя Жанни грациозно.