Не проси прощения (СИ) - Шнайдер Анна. Страница 43
— Он боялся убить меня этим, — прошептала Ирина, и Толя тихо вздохнул.
— Да. И мы все — все, понимаешь? — решили, что это говорит о том, что вы были ему не нужны. А это говорило об обратном! Он поставил твою жизнь и твоё спокойствие выше собственных интересов, выше своего несомненного желания вернуться. А оно у него было, раз он до сих пор так и не завёл другую семью.
— А в то время ты утверждал, что Витя просто струсил, — сказала Ирина, вспомнив их тогдашние диалоги. Немногочисленные, но исключительно болезненные. После каждого такого разговора ей было больно и плохо, кружилась голова и ныло сердце.
— Конечно струсил. Но… Помнишь, как было в фильме про Шерлока Холмса? «Вы сделали правильные выводы, Ватсон. Вы ошиблись только в знаке. Вам нужно было поставить плюс, а вы поставили минус». Вот и мы так, Ириш. Все мы. Мы не поняли, чего боялся Виктор. Не получить плевок в лицо, не выслушивать оскорбления от Марины, не валяться перед тобой на коленях — нет. Он боялся, что ты умрёшь от любых его усилий. Ты… тоже поняла это, да?
— Да. Но не сразу. Поначалу… обида застила глаза.
— Вот и я не сразу, а когда с Жанной расстался. Вроде бы совсем другое событие… но оно подстегнуло меня к переосмыслению завершения твоего брака.
Ирина понимающе, но печально улыбнулась. Жанна… хорошая девочка, Ире она нравилась. Они уже готовились к свадьбе, когда Толю позвали на встречу выпускников. Поддавшись атмосфере, брат сильно выпил, не пришёл домой, а утром проснулся в постели с бывшей одноклассницей и смутными воспоминаниями о том, как «классно» провёл ночь. Возможно, всё бы обошлось, будь одноклассница нормальным человеком… Но она, обидевшись на откровенный посыл в голубые дали с утра пораньше, рассказала обо всём Жанне.
Результатом стала попытка самоубийства. Еле откачали девочку…
Толю Жанна с тех пор видеть не хотела совсем. Хотя пару лет назад, насколько Ирине было известно, брат всё же поговорил с ней, извинился и получил долгожданное: «Прощаю». Жанна тогда была уже замужем за другим мужчиной и ждала ребёнка. Возможно, поэтому и простила наконец.
— Почему же — совсем другое событие? И в твоём, и в моём случае были замешаны… скажем так, люди с низкой социальной ответственностью.
— Я не о них, Ириш. Я о страхе, что твой родной человек умрёт. Когда Жанку откачивали, я подумал: Господи, да я всё сделаю, лишь бы жива осталась. Если скажет — уйди, уйду. И ушёл. А потом вспомнил Виктора… и то, как мы его гнали, хотя он, кажется, был готов в ногах у тебя валяться. Ты мне честно скажи… Если бы мы все — или кто-то из нас — тогда повели себя иначе, ты бы дала ему шанс? Дала бы?
Ирина задумалась, кусая губы. Она много раз пыталась рассуждать на эту тему, столько всего передумала… Но по-прежнему не находила однозначный ответ.
— Я не знаю, Толь. Правда, не знаю. Единственное, в чём я уверена… Я бы, пожалуй, не стала избегать встречи с ним. Выслушала бы. Не для того, чтобы дать или не дать шанс… А просто потому, что мы прожили вместе почти пятнадцать лет и были счастливы. И он отец моих детей.
— А сейчас?
Она не сразу поняла, о чём спрашивает брат.
— Что?
— А сейчас ты можешь дать ему шанс? Хочешь? Или нет?
— Толя…
— Просто скажи — да или нет? Да или нет, Ириш?
Как она могла ответить?
«Нет, потому что я умираю»?
«Нет, потому что я не верю в его любовь ко мне»?
«Да, потому что я всё ещё люблю его»?
«Да, потому что…»
Ирина задрожала и, уронив крошечную слезинку на грудь, выдохнула — резко и рвано:
— Нет.
— Ты уверена?
Мотая головой, словно болванчик, она всхлипнула… и, дрожа, прошептала, сама до конца не понимая, почему говорит именно это:
— Нет…
69
Виктор
В понедельник в перерывах между пациентами ассистентка Виктора увлечённо рассказывала, что в среду вечером поведёт обоих детей на праздничный предновогодний концерт. Старший мальчишка — ему было уже шестнадцать, предпоследний класс в школе — играл в детском музыкальном ансамбле на трубе, а младшая девочка — ей недавно исполнилось четырнадцать — занималась танцами. У обоих были подготовлены номера, оба волновались и сильно расстроились, что Наташин муж — их папа — прийти не сможет: перед Новым годом у него были огромные завалы на работе.
— Пришлось брата просить прийти, а то Карина и Вадим совсем заскучали бы. Саша их хоть немного отвлечёт, да ему и самому полезно будет… — щебетала Наташа привычно, и Горбовского вдруг осенило.
Он немного помнил брата Наташи — тот был его ровесником и тоже врачом, только урологом. Пару раз ассистентка приводила его с собой на корпоративы — уже после того как у него умерла жена. Случилось это вроде бы года четыре назад. Примерно в то же время единственная дочь Наташиного брата вышла замуж и уехала жить за границу. Куда Виктор не помнил. В Канаду, что ли?
Зато он помнил, что Саша показался ему вполне приличным мужчиной. И, говоря откровенно, он был гораздо симпатичнее Виктора — хотя бы потому, что не обладал телосложением огра и не имел никаких признаков облысения. Даже наоборот — волосы у Наташиного брата были густые и чуть волнистые, только что полуседые. Но смотрелось это экстравагантно.
Ире он наверняка понравится. Должен.
— Слушай, Наташ, а можно я тоже приду на этот концерт? И не один, — выпалил Горбовский, и ассистентка удивлённо на него покосилась.
— Зачем? Нет, я не возражаю, просто… Мне кажется, есть и более приятные места для свиданий…
— Хочу познакомить Иру с твоим братом, — признался Виктор, и Наташа резко замолчала. Глаза её становились всё более удивлёнными, и рот всё сильнее приоткрывался. — Не смотри на меня так. Что тут такого? Моя бывшая жена — очень красивая женщина. И свободная. Хочешь покажу фотографию?
— Виктор Андреевич!.. — выдохнула Наташа с возмущением. — Вы!.. Да вы!.. Знаете что?!
— Что? — Он развёл руками. И улыбнулся — обезоруживающе и спокойно, готовясь встретить любое высказывание. Даже оскорбительное.
Ничего Наташа не могла бы ему сказать такого, чего он не знал бы о себе сам.
Но она вдруг сдулась — словно смутилась, увидев его понимающую улыбку. И пробормотала:
— Ладно, давайте попробуем. Приходите, познакомим их. — Но всё же не выдержала, воскликнула: — Вот выйдет ваша Ира за него замуж, будете локти кусать!
— Буду, — усмехнулся Виктор. — Могу уже сейчас начинать тренироваться. Хочешь?
— Да идите вы! — фыркнула Наташа и показательно отвернулась под его тихий смех.
70
Виктор
До вторника Горбовский дожил с трудом — хотелось поскорее встретиться и обсудить со всеми дальнейшие действия. В понедельник вечером Борис сообщил, что договорился и с отцом Виктора, и с Максом, и с Толей — все должны были прийти в их с Мариной квартиру к семи часам вечера. И Горбовский, закончив трудовой день, поспешил туда же.
Он волновался не только из-за темы для обсуждения, но и из-за самого «общего сбора». Толя, сын, Андрей Вячеславович и Борис встретят его нормально, а Марина? Слишком свежо было воспоминание о ненависти в глазах дочери… И, как бы ни хотелось Виктору думать, что сегодня всё будет иначе, он понимал — нет. Иначе не будет. И не только сегодня, а возможно, что и никогда.
И, конечно, Горбовский оказался прав, хотя и не совсем. На встрече, в то время как все остальные оживлённо обсуждали дальнейшие планы, Марина, когда не отлучалась к Ульяне в детскую, в основном молчала и на Виктора почти не смотрела. Хотя говорил он много, больше всех. Но дочь старательно отворачивалась, опускала глаза и поджимала губы, как только слышала голос Виктора. Это тоже было больно, но всё-таки чуть легче, чем наблюдать презрение в её глазах.
Сразу после того, как Толя, Макс и Горбовский-старший ушли, Виктор подошёл к Борису и тихо поинтересовался, может ли увидеть Ульяну. Хотя бы мельком, зайти на несколько минут.