Гастон. История любви и коварства - Лэнгдон Лори. Страница 8

Когда девушка свернула в коридор, который вёл к кухне, из тени появилась фигура. Сияние поднялось так близко к поверхности, что у девушки онемели кончики пальцев.

– Мадемуазель Агата, – прошептал Гастон и затянул её в комнату.

Агги, которой надоело, что её пихают, вырвала свой рукав из руки Гастона и, развернувшись, сердито крикнула:

– Не пугайте меня так!

Гастон закрыл дверь, и они остались в полной темноте.

– Прошу прощения.

Она услышала звук шагов, и в комнату из высокого окна упал приглушённый свет – юноша раскрыл занавески. Помещение напоминало кладовку, в одном углу стояла узкая кровать, а в другом большой шкаф, запертый на висячий замок.

– Где это мы? – поинтересовалась Агги.

– Это... – Гастон огляделся, словно до её вопроса не осознавал, где находится, – комната для больных. Используется для карантина или для лечения раненых.

– Понятно. – Ей ничего не было понятно. Комната была похожа скорее на камеру, чем на лазарет. Но отчаянное выражение лица Гастона, широко раскрытые голубые глаза, пот, выступивший над верхней губой, вызвали у неё желание как-то успокоить его. – Что я могу для вас сделать, ваша светлость?

У него дёрнулись губы.

– Мне нужна ваша помощь.

Агата выгнула бровь и поставила на пол тяжёлое ведро для угля.

– А вы не хотите спросить: «Агги, как прошёл твой первый день в услужении? Понравилось ли тебе выносить нечистоты из девятнадцати уборных?»

У Гастона поникли плечи, и он убрал со лба жидкие волосы, падавшие на глаза.

– Ну... да, простите. Об этом я не подумал.

– У меня возникло впечатление, что такая у вас привычка – не думать.

Гастон резко перевёл на неё взгляд и, некоторое время посмотрев на неё, издал лающий смешок.

– А вы забавная, – произнёс он.

– Ужасно. – Она опустила глаза на потёртые носы башмаков, выглядывающие из-под края юбки, потом посмотрела ему в лицо и снова отвернулась. При виде его улыбки и большого рта с ровными белыми зубами голова у неё закружилась. Ей не было весело с тех пор, как ушла мама. Но раньше она всегда вела с ней глупые разговоры, подтрунивала над ней. Странно, что этот чудаковатый юноша пробудил в ней те качества, которые она глубоко похоронила после того, как мама бросила её.

Решив, что ей это нравится, Агата подняла глаза.

– Чем я могу вам помочь, Ваша Галантность? Если я немедленно не займусь работой, мадам Бургунди отрежет мне голову и подаст её вам за ужином на блюде.

Гастон фыркнул от смеха, и луч солнца, упавший из окна, заиграл в его глазах, сверкая, как голубое пламя.

– Нельзя этого допустить. Я должен сразить фиолетового дракона?

Услышав сравнение грузной экономки в безвкусном платье с драконом, Агата заулыбалась.

– Не сегодня. Но прошу вас держать меч наготове, – ответила Агги королевским тоном.

Гастон некоторое время улыбался, но вдруг улыбка сошла с его лица – видимо, он вспомнил, зачем искал девушку.

– Отец заставляет меня возглавить сегодня охоту на волков. Я должен привести их на то место, где чуть не расстался с жизнью. Он ждёт, что я отомщу за нападение и сам убью одного хищника. – С каждым словом его голос повышался. Гастон сгорбился и обхватил себя руками.

Агата подошла ближе, сочувствуя его страху. Она бы тоже не хотела больше встречаться с волками. От одной только мысли об этом по спине бежали мурашки.

– Откажитесь. Объясните...

– Не могу! Вы должны помочь мне, – грубо гаркнул Гастон. – Он... Вы видели, какой он. Отец и мой брат Жорж – они оба беспощадные.

Агата отшатнулась. Она и в самом деле заметила, как родные обращаются с Гастоном, видела, что они смотрят на него свысока. Разве можно придавать такое значение физическим качествам? Но это не значит, что она станет помогать Гастону по первому его требованию. Больше ни одному мужчине она не позволит относиться к ней с неуважением.

– Мне нужно идти.

Она взяла ведро для угля и повернулась к двери.

– Подождите.

Агата остановилась, ожидая извинений.

Но вместо этого он обшарил её взглядом так беззастенчиво, что щёки у неё вспыхнули.

– Новое платье вам к лицу.

Агги осмотрела униформу прислуги: добротный материал цвета зимней слякоти; всё лучше, чем промокший под дождём плащ, в котором она была, когда они встретились. Совсем чуть- чуть, но лучше.

– Этот цвет подчёркивает ваши зелёные глаза, – задумчиво проговорил Гастон.

Никто никогда не делал комплиментов её глазам. Девушка заморгала и взглянула на него, пытаясь догадаться о его намерениях. Судя по сосредоточенному выражению лица, он не лукавил. Но любезность прозвучала в лучшем случае не вовремя. В худшем, молодой маркиз пытался манипулировать ею.

– Мне надо идти.

– Ну подождите, – взмолился Гастон. – Вы можете создать для меня какое-то прикрытие, вроде вчерашнего щита? Или заколдовать моё ружьё, чтобы оно всегда било в цель.

– Нет, не могу. – Агата подошла к двери, но, прежде чем открыть её, обернулась, взглянула ему в глаза и добавила: – И не хочу.

– Но... – попытался возражать Гастон. – Я не хотел переходить границы. Извините.

Агата выскочила из комнаты и побежала по коридору.

Девушка перемыла двадцать девять кастрюль, пятьдесят шесть тарелок и бесчисленное количество столовых приборов. Из-за грубого хозяйственного мыла и горячей воды кожа на руках сморщилась до самых локтей. Гастон не выходил у неё из головы. Ей показалось, что она поняла его или, по крайней мере, нашла правдоподобное объяснение его поведению: семья юноши относилась к нему как к своенравному ребёнку, и в итоге он таким и стал. Но если она правильно догадывалась о его возрасте, он уже был достаточно взрослым, чтобы решать, кем хочет быть, какие бы надежды ни возлагал на него отец.

Иными словами, оправдания его бесцеремонной требовательности не было.

– Девочка, это ценный фарфор, – рявкнула вдруг повариха, и Агата только сейчас поняла, что слишком грубо бросила на стол последнюю вымытую тарелку. Но она была занята своими мыслями и не придала этому значения. Она представляла, как Гастон сейчас скачет по лесу, трясясь от страха, и преследует животных, которые чуть не загрызли его. Правильно ли она поступила, отказав ему в помощи? Агата вообще не была уверена, что может наложить заклинание, о котором он просил. Она понятия не имела, как заговорить оружие от промаха или создать защитный колпак, когда её даже не будет рядом, чтобы удерживать невидимую преграду.

Несмотря на её разочарование в Гастоне, Агата не могла отрицать, что её тянет к нему. Но почему? По общепринятым меркам он не был привлекательным. Негодник солгал своей семье, чтобы сберечь свою гордость. А теперь подтвердились её худшие опасения, что он хочет использовать её дар. И всё же что-то ей в нём нравилось. Может, то, что он оказался на краю гибели? После встречи с ним в душе у девушки засела какая-то заноза. Возможно ли, что первое использование магии после долгого перерыва каким-то образом связало её с ним?

– Глухая ты, что ли? – рявкнула повариха.

– Извините. – Агата повернулась и обнаружила, что все на неё смотрят. – Я замечталась.

Морщинистый лоб поварихи нахмурился под белым колпаком с оборками.

– Замечталась, говоришь? Такие трескучие господские словечки не к лицу замарашке вроде тебя.

Кухонная прислуга захихикала.

Агата предположила, что её назвали замарашкой, потому что она выполняет самую грязную работу. Сначала требования Гастона, потом выволочка от мадам Бургунди, теперь оскорбления поварихи. С неё хватит! Мама учила Агги красиво говорить и соблюдать правила приличия и объясняла, что хорошего воспитания стесняться не нужно. Шлёпнув тряпкой о стол, она резко развернулась к толстой женщине.

– Меня зовут Агата де Вильнёв, – произнесла она по слогам, обводя взглядом прислугу, от стайки молодых кухарок до группы лакеев. Все лица оживились в предвкушении скандала.

– Какие мы заносчивые, – фыркнула повариха, чьи щёки разрумянились от жара печи и от возмущения.