Пожиратели мертвых (13-й воин) - Крайтон Майкл. Страница 16

Здесь, в этой болотистой местности, мы причалили у поселения, называемого Трелбург, которое меня сильно поразило. Это не город, а скорее военный лагерь, и большая часть его жителей – воины, а женщин и детей среди них очень мало. Оборонительные сооружения лагеря Трелбург выстроены по римскому образцу с большим старанием и грамотностью и производят сильное впечатление своим внушительным видом.

Трелбург лежит у слияния двух рек – виков, которые, начиная с этого места, уже единым потоком несут свои воды в море. Основная часть города обнесена круглым земляным валом высотой в пять человеческих ростов. По гребню земляной насыпи идет плотный деревянный частокол, обеспечивающий дополнительную защиту при обороне. Снаружи земляной вал опоясан рвом, наполненным водой. Выяснить глубину этого рва мне не удалось.

Этот круговой вал поразил меня своей правильностью и симметричностью, но это еще не все. Со стороны, выходящей на сушу, город защищает дополнительный вал, выстроенный полукругом между двумя руслами рек, перед которым также вырыт залитый водой ров.

Само поселение находится за стенами внутреннего круга, в которых установлено четверо ориентированных по сторонам света ворот. Каждые ворота закрыты тяжелыми деревянными дверными створками, обитыми листами железа, и находятся под охраной множества стражников. Другие охранники постоянно патрулируют по валу и несут свою вахту днем и ночью.

В самом городе находится шестнадцать деревянных строений, совершенно одинаковых: это длинные дома – так их называют сами норманны. Их стены немного выгнуты наружу, и, таким образом, дома напоминают перевернутые лодки со срезанными носом и кормой. В длину они достигают тридцати шагов, а ширину в середине имеют большую, чем на концах. Поставлены они следующим образом: четыре длинных дома расположены квадратом, и шестнадцать домов образуют в общей сложности четыре таких квадрата [15].

В каждом длинном доме имеется только один вход, причем эти входы устроены так, что, выходя из одного дома, человек не видит дверей соседнего. Я спросил у Хергера, в чем смысл такой конструкции, и вот что он мне ответил:

– Если на лагерь нападают враги, каждый должен как можно скорее прибыть к отведенному ему месту у наружного или внутреннего вала. Двери сделаны так, чтобы люди быстро выбегали из дома без толчеи и беспорядка, не сталкиваясь с теми, кто выбегает из соседних дверей. Это помогает им вовремя встать на защиту лагеря.

Таким образом, в каждом квадрате дверь одного дома выходит на север, другого на восток, следующего на юг и последнего на запад; точно так же повторяется во всех четырех квадратах.

Затем я также заметил, что, несмотря на великанский рост норманнов, дверные проемы, ведущие в их длинные дома, насколько низкие, что даже мне пришлось согнуться чуть ли не пополам, чтобы попасть внутрь. Об этом я также спросил Хергера, и вот что тот ответил:

– Если на нас нападут, то можно оставить в каждом доме всего по одному воину, и он, стоя у дверей, сможет отрубить голову всякому, кто попытается проникнуть внутрь. Дверной проем такой низкий, что человеку, чтобы пройти, нужно нагнуться и подставить голову и шею под удар меча.

Постепенно я понял, что Трелбург во всех отношениях выстроен как нельзя лучше для ведения военных действий и защиты его обитателей. Никакой торговли в этом городе, как я уже сказал, не ведется, так как здесь живут не купцы, а воины. Внутри каждый длинный дом разделен на три части, или комнаты, каждая с дверью. Средняя комната самая большая – в ней находится и глубокая помойная яма.

Теперь я заметил, что жители Трелбурга отличаются от тех норманнов, с которыми я познакомился на берегу Волги. По меркам тех варваров, местных жителей можно считать очень чистоплотными. Они моются в реке, выносят отбросы за пределы города и вообще во многих отношениях превосходят других своих соплеменников, с которыми мне доводилось общаться прежде. Конечно, их нельзя назвать по-настоящему чистыми и опрятными, разве что в сравнении с остальными норманнами.

Как я уже упоминал, в Трелбурге живут в основном мужчины, а немногочисленные женщины, находящиеся среди них, – это рабыни. Жен у норманнов в этом лагере нет, и всех женщин здесь можно брать тогда, когда любому из мужчин этого захочется. Питаются жители Трелбурга в основном рыбой и небольшим количеством хлеба; земледелием они не занимаются, равно как и не разводят домашний скот, хотя среди окружающих город болот есть немало участков земли, пригодных для возделывания. Я спросил у Хергера, почему они тут ничего не сажают и не сеют, и вот что он сказал мне в ответ:

– Они ведь воины. Они не станут копаться в земле.

Беовульф и воины его отряда были радушно приняты советом вождей Трелбурга, состоявшим из нескольких человек, главный из которых носил имя Сагард. Сагард – мощный и свирепый мужчина, ростом едва ли не выше самого Беовульфа.

Во время вечернего пиршества Сагард спросил у Беовульфа, куда и по какому делу направляется тот со своими спутниками. Беовульф поведал ему о том, какие вести принес посланник Вульфгар. На этот раз Хергер перевел мне все говорившееся почти дословно; впрочем, к тому времени я уже достаточно освоился среди этих дикарей и, наблюдая за ними, выучил несколько слов на их языке. Таким образом, я теперь могу представить читателю разговор Сагарда и Веовульфа со всеми существенными деталями, имеющими отношение к делу.

Сагард сказал следующее:

– Очень разумно со стороны Вульфгара взять на себя миссию посланника, поскольку он сын короля Ротгара и, видимо, не хотел участвовать в распрях за трон, происходящих между братьями.

Беовульф сказал, что он ничего не знал об этих распрях – примерно так звучали его слова. Но, по моему наблюдению, само по себе это известие его не слишком удивило. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что Беовульфа было вообще чрезвычайно трудно чем-либо удивить. По крайней мере внешне он всегда старался сохранять спокойствие и невозмутимость, каких требовало положение командира военного отряда и героя.

Сагард вновь заговорил:

– Ведь у Ротгара было пятеро сыновей, и трое из них пали от руки еще одного – Виглифа, человека хитрого и решительного [16], чьим соучастником в этом заговоре стал герольд старого короля. Верным отцу остался только Вульфгар, который предпочел покинуть родной дом в качестве посланника.

Беовульф сказал Сагарду, что он был рад узнать эти новости и учтет это, когда прибудет на место. На этом их разговор закончился. Ни Беовульф, ни кто-либо из его воинов не выказал удивления словами Сагарда. Из этого я сделал вывод, что среди королевских сыновей северных народов оспаривание трона друг у друга не является чем-то из ряда вон выходящим.

Случается, что время от времени кто-либо из сыновей убивает своего отца-короля, чтобы занять трон. В этом здесь также не видят ничего необычного, и норманны расценивают это примерно так же, как убийство в поединке или в пьяной поножовщине. У норманнов даже есть пословица, которую буквально можно перевести следующим образом: «Не забывай оглядываться за спину» или «Береги спину». Они считают, что человек всегда должен быть готов защищаться, даже отец – защищаться от собственного сына.

Вскоре после нашего отплытия из Трелбурга я спросил Хергера, почему дополнительная линия укреплений защищает поселение со стороны суши, а со стороны побережья такой защиты нет. Казалось бы, норманны, которые сами нападают с моря, должны понимать, что именно береговая линия в первую очередь подвергается атаке. Но Хергер сказал:

– Опасна земля. Я спросил его:

– Почему же земля опасна? На это он ответил:

– Из-за тумана.

В момент нашего отплытия из Трелбурга все свободные от службы воины, находившиеся в лагере, стали стучать рукоятками мечей и древками копий по щитам, подняв при этом невообразимый шум. Устанавливая парус, мы, едва не оглохли от этого грохота. Мне объяснили, что такое прощание было устроено с целью привлечь к нашей экспедиции внимание Одина, одного из их богов, чтобы этот самый Один проявил благосклонность к отправляющимся в путешествие с благородными целями Беовульфу и его двенадцати воинам.