Разоблачение - Крайтон Майкл. Страница 62

Сидевшие по сторонам от Мередит Хеллер и Блэкберн хранили на лицах непроницаемое выражение. Обе женщины-ассистентки тоже сидели с каменными физиономиями. Сандерс понял, что заявление Мередит не было импульсивным и она заранее согласовала его с юристами. Но зачем? Почему она изменила свою легенду?

Джонсон откашлялась и продолжала, все так же часто останавливаясь, обдумывая каждое слово:

– Думаю, правильно будет признать, что я была добровольным участником событий. И возможно, я слишком забегала вперед, что пришлось не по вкусу мистеру Сандерсу. Потеряв голову, я, по-видимому, перешла границы приличий, и мое поведение не соответствовало моему положению в компании. Серьезно все обдумав, я поняла, что мой взгляд на происшедшие в понедельник вечером события и позиция мистера Сандерса имеют намного больше общего, чем мне казалось вначале.

В зале воцарилось долгое молчание. Судья Мерфи молчала. Мередит Джонсон опустилась на стул, сняла очки, повертела их в руках и снова надела.

– Мисс Джонсон, – подала наконец голос судья Мерфи, – насколько я понимаю, вы заявляете о своем согласии с версией, приведенной здесь ранее мистером Сандерсом?

– Во многих пунктах да. Даже в большинстве пунктов.

Сандерс внезапно понял, что произошло: они знали существовании магнитофонной записи. Но откуда? Сам Сандерс узнал о ней только два часа назад. Левин все это время находился с ним и не мог и ничего сказать. Откуда же тогда они знают?

– Мисс Джонсон, – продолжала судья, – признаете ли вы тогда и справедливость обвинения в сексуальном преследовании, которое предъявил вам мистер Сандерс?

– Отнюдь нет, Ваша честь. Не признаю!

– Тогда я боюсь, что не понимаю вас. Вы изменили свое отношение к имевшему место инциденту, вы согласились с тем, что в большинстве пунктов версия мистера Сандерса соответствует истине, но вы не согласны с тем, что у него есть основания для жалобы?

– Нет, Ваша честь, не согласна. Я же говорю, что произошло недоразумение.

– Недоразумение? – повторила Мерфи со скептическим видом.

– Да, Ваша честь. И мистер Сандерс также способствовал возникновению этого недоразумения.

– Послушайте, мисс Джонсон, по словам мистера Сандерса, вы начали его целовать вопреки его воле; вопреки его воле вы опрокинули его на кушетку; вопреки его воле вы расстегнули ему брюки и обнажили половой член; сами вы разделись тоже вопреки его воле. И поскольку мистер Сандерс является вашим подчиненным и его положение в значительной степени зависит от вашего к нему отношения, я не вижу причин для того, чтобы не признать стопроцентное и неоспоримое преследование по сексуальным мотивам с вашей стороны.

– Понимаю, Ваша честь, – спокойно ответила Мередит Джонсон. – И я сознаю, что изменила свою версию. Но все это произошло в результате недоразумения, возникшего с самого начала: я искренне верила, что мистеру Сандерсу хотелось восстановить со мной любовные отношения, но я оказалась не права, и мое заблуждение определило все мои дальнейшие поступки.

– То есть вы не согласны с тем, что вы преследовали его.

– Нет, Ваша честь, потому что у меня были чисто физические признаки того, что мистер Сандерс являлся добровольным участником событий. Иногда он даже брал на себя активную роль. Я вот сейчас спрашиваю себя: зачем ему это было нужно, чтобы потом так внезапно устраниться? Не знаю, почему он так поступил, но полагаю, что он должен разделить со мной ответственность за происшедшее. И я уверена, что все случившееся с нами – не более чем недоразумение. И я хочу сказать, что сожалею, глубоко и искренне сожалею о том, что невольно сыграла определенную роль.

– Вы сожалеете? – Судья Мерфи раздраженно обвела взглядом присутствующих. – Может ли кто-нибудь объяснить мне, что здесь происходит? А, мистер Хеллер?

Хеллер развел руками:

– Ваша честь, моя клиентка посвятила меня в суть сказанного сейчас ею. Я считаю, что это благородный поступок. Она искренне желает торжества истины…

– Ой, держите меня… – не выдержала Фернандес.

– Мисс Фернандес, принимая во внимание это радикально отличающееся от прежней версии заявление мисс Джонсон, – заговорила Мерфи, – не желаете ли вы устроить перерыв, прежде чем продолжать задавать ваши вопросы?

– Нет, Ваша честь, – отказалась Фернандес. – Я готова.

– Понятно, – озадаченно сказала Мерфи. – Ну, хорошо! – Судья ясно видела, что все присутствующие знали что-то, во что она, судья Мерфи, не была посвящена.

Сандерс продолжал прикидывать в уме, откуда Мередит могла узнать о существовании магнитофонной записи. Он посмотрел на Фила Блэкберна, который сидел на конце стола и нервно поглаживал свой переносной телефон, лежавший на столе перед ним.

Регистрация телефонных разговоров, подумал Сандерс, больше неоткуда.

«ДиджиКом» пригласили кого-нибудь – может быть Гэри Босака – следить за всеми телефонными переговорами Сандерса в поисках чего-нибудь, его компрометирующего. Босак, конечно, мог подслушать все телефонные разговоры Сандерса по его переносному телефону. Разумеется, он не мог не обратить внимания на телефонный разговор в понедельник вечером, продлившийся без малого сорок пять минут, – это означало, что переговоры длились столь долго, что батарейка истощилась. Босак, надо полагать, посмотрел на время, когда прошел звонок, и все понял, что тогда происходило: Сандерсу не с кем было болтать столько времени, а раз телефон не отключился автоматически, значит, он был подключен к автоответчику. Значит, должна быть и запись… Джонсон, узнав об этом, соответствующим образом изменила свои показания. Вот и все.

– Мисс Джонсон, – начала Фернандес, – давайте для начала уточним некоторые факты. Подтверждаете ли вы теперь, что посылали свою секретаршу покупать вино и презервативы, приказали ей запереть дверь вашего кабинета и отменили деловое свидание, назначенное на семь часов вечера в предвкушении сексуальной связи с мистером Сандерсом?

– Да, подтверждаю.

– Иными словами, до этого вы лгали.

– Я изложила свою точку зрения на события.

– Мы сейчас говорим не о вашей точке зрения, а о фактах. И, основываясь на этих фактах, я не могу понять, на каком основании вы теперь считаете, что мистер Сандерс должен разделить с вами ответственность за имевшие место в понедельник вечером события.

– Потому что я полагала… я чувствовала, что мистер Сандерс пришел тогда ко мне в кабинет с явным желанием вступить со мной в половую связь, а позже он категорически такие намерения отрицал. Я думаю, что он хотел меня унизить. Он взял на себя инициативу, а когда я сделала ответные шаги, он обвинил меня во всех смертных грехах.

– Вы почувствовали себя униженной?

– Да.

– И поэтому считаете, что он должен разделить с вами ответственность?

– Да.

– Каким же образом он вас унизил?

– По-моему, это очевидно: все тогда зашло достаточно далеко, а он вдруг садится на кушетке и заявляет, что не намерен продолжать. Я бы сказала, что это унизительно.

– Почему?

– Потому что нельзя заходить так далеко, а потом резко дать обратный ход. Это был обдуманный враждебный акт, направленный на то, чтобы оскорбить и унизить меня. Я… я полагаю, что это всем должно быть и так ясно.

– Хорошо. Давайте в деталях разберем тот момент, предложила Фернандес. – Насколько я понимаю, разговор идет о той минуте, когда вы с мистером Сандерсом лежали на кушетке, причем как он, так и вы были наполовину раздеты. Мистер Сандерс стоял на коленях на краю кушетки, обнажив половой член, в то время как вы, сняв трусики, лежали перед ним на спине, раздвинув ноги, так?

– Да, в общем. – Мередит качнула головой. – Это у вас прозвучало так… грубо…

– Но ситуация, сложившаяся к тому моменту, передана верно, так?

– Да.

– Так. А в этот момент вы говорите: «Нет, нет…», и мистер Сандерс на это отвечает: «Ты права, нам не надо этого делать», – и встает с кушетки?

– Да, – признала Мередит, – так он и сказал.