Братья - Чен Да. Страница 26

В день суда я попросил разрешения взять с собой уголовный кодекс, стоял прямо перед толстым судьей и твердо смотрел ему в глаза.

— Как вы ответите на обвинение, преступник Шенто? — спросил судья.

— Я невиновен, — ответил я твердо.

— Вы знаете, что наш уголовный кодекс призывает быть снисходительными, если преступник честен перед судом и чистосердечно признается в содеянном, и призывает жестоко карать, если обнаружится, что преступник лжет, чтобы избежать наказания. — Судья уставился на меня. — Теперь, когда вы понимаете нашу политику, пожалуйста, сообщите мне, на каком основании вы считаете себя невиновным?

— На основании защиты жертвы насилия, судья. Я убил троих, потому что они насиловали мою одноклассницу Суми Во в школе для сирот. Согласно Уголовному кодексу Китайской Народной Республики, изнасилование также является преступлением, которое карается смертной казнью. И человек, убивший насильника, должен быть оправдан.

Я застиг судью врасплох такой трактовкой уголовного права. Он, нахмурившись, некоторое время глядел на меня, а потом спросил серьезным тоном:

— У вас есть какое-либо свидетельство, чтобы доказать, что вы действовали с целью защитить жертву?

— Я полагаю, что оно есть у вас, ваша честь. — Мой тон был спокойным и уверенным. — Я сумел послать письмо жертве насилия месяц назад и попросил, чтобы она написала, как все было, и отправила бы письмо вам на рассмотрение. Согласно судебной системе Китая, роль судьи заключается не только в том, чтобы судить, но также и в том, чтобы проводить расследование. — Я процитировал предложение, которое прочитал в уголовном кодексе.

— Я действительно получил письмо. — Его глаза сузились, а рот искривился.

— Тогда, пожалуйста, освободите меня, ваша честь, — попросил я с надеждой.

Толпа в зале суда притихла. Судья огляделся, собрался с духом, а потом с силой стукнул своим молотком.

— Молодой человек, меня возмущает, что вы лжете перед судом о событиях той ночи, когда произошли эти убийства. Мисс Суми Во действительно написала мне письмо. — Он держал письмо в своих пальцах, похожих на сардельки. — Но на нее никогда не нападали, и она не была изнасилована. Фактически она утверждает, что вы убили их из личной мести.

— Нет, судья, — сказал я, потрясенный. — Этого не может быть. Это фальсификация. Вся школа может свидетельствовать это.

— Доказательство, молодой человек, раз вы, похоже, изучили право. Правило номер один — доказательство. Убедительное и пригодное доказательство. Ваша подруга Суми бросает вас в этом письме, адресованном мне по вашей просьбе. Это дело решено. Охрана!

— Нет, пожалуйста, судья. Суми никогда не поступила бы так по отношению ко мне.

— Она сказала правду. Согласно статье девяносто девять уголовного кодекса, вы приговариваетесь к смертной казни, которая будет приведена в исполнение сегодня днем в открытом море.

Я чувствовал себя так, будто в моей голове взорвалась бомба.

— Судья, вы все неправильно поняли. Суми не может бессовестно лгать. Пожалуйста, позвольте мне увидеть ее письмо.

— Уведите его из зала суда, охрана!

Мои колени ослабли, голова закружилась. Слова о смертной казни прозвучали подобно грому. Я сопротивлялся, как пойманное животное, сражаясь за свою свободу. Охранник ударил меня по голове толстой палкой, я упал от ужасной боли и потерял сознание.

На меня надели наручники и бросили на палубу морского катера, чтобы я очнулся. Потом облили холодной водой, пробуждая меня для моих последних мгновений перед смертью. Я начал кидаться влево и вправо, словно пойманная рыба.

На сей раз я действительно умру. Я прошел весь этот путь только для того, чтобы умереть подобно пирату или вору? Я кричал, мои легкие разрывались от гнева и отчаяния.

Офицер зарядил три пули в патронник старого револьвера и прицелился в меня.

«Все кончено», — подумал я. Я стоял с открытыми глазами, желая уйти, глядя на этот мир, каким бы подлым он ни был. Но офицер опустил оружие и закричал:

— Что это у тебя за амулет?

Подарок Дин Лона, видимо, выскользнул из-под моей рубашки во время борьбы.

Два матроса выступили вперед, чтобы снять его. Я пинался и отчаянно боролся с ними, крича:

— Не прикасайтесь к нему! Я хочу умереть вместе с ним! Он принадлежал моему отцу.

— Твоему отцу? — удивился матрос.

— Не слушай его, — сказал другой. — Сними это.

— Нет! — кричал я, но меня повалили два человека, которые сняли с меня знак династии.

— На нем выгравирован иероглиф «Лон», — сказал моряк.

— Дай мне посмотреть. — Офицер стал исследовать амулет. — Он тяжелый и сделан из чистого серебра. Что означает этот иероглиф, преступник?

— Это фамилия моего отца.

— И кто же твой папочка? — спросил офицер с любопытством.

— Генерал Дин Лон.

— Конечно, а я — сын председателя Мао, — усмехнулся офицер.

— Оно проклято! Вы можете взять его, — сказал я со злостью. — Дин Лон убил мою мать и отказался от меня как от незаконнорожденного.

— Ладно, ладно. Кто тебе поверит?

— Я не жду, что вы мне поверите. Никто не верит мне. Теперь я только хочу умереть. Давайте, застрелите меня!

Но моряки казались заинтригованными историей, которую я рассказал. Военно-морской офицер взвесил серебряный медальон в своей руке, и злая улыбка заиграла на его губах.

— Возможно, ты говоришь правду. Все мы восхищаемся либидо генерала Дин Лона, не так ли? — Матросы непристойно засмеялись.

Офицер спустился с палубы в нижнюю каюту, чтобы связаться по радио со штабом военно-морского командования на берегу. Когда он вернулся, у него было мрачное выражение лица.

— Позвольте мне умереть! Застрелите меня! — Я снова боролся и пнул ведро, которое покатилось по палубе.

— Боюсь, что мы не можем сделать этого, — сказал мне офицер, а затем обратился к матросам. — Развяжите его.

— Почему? — спросил матрос.

— Сам командующий прибывает, чтобы забрать его. Поторопитесь!

Матросы немедленно сделали то, что им приказали.

Не прошло и получаса, как к катеру подошел большой военный крейсер. Оттуда выбежали три доктора с армейскими носилками. Они забрали меня и убежали.

— Куда вы несете меня? — кричал я. — И почему?

— Ты задаешь слишком много вопросов, — сказал доктор, вводя желтую жидкость мне в руку. Сразу же наступила темнота.

ГЛАВА 14

Каждый месяц мисс Йю передавала мне в школе конверт. В нем находился самый последний выпуск журнала «Ранняя весна», журнал ее группы. Я тайно читал его у себя в спальне. Стиль письма мисс Йю был поэтичным и волнующим. В одном выпуске она выступила с идеей организовать типографию, чтобы издавать сборники эссе и даже художественные книги, чтобы привлечь внимание людей к их организации. Несколькими месяцами позже вышел первый роман. Автор был не кто иной, как Девственница, девушка, борющаяся против ограничений прав женщин в обществе. Я с жадностью прочитал роман за ночь и плакал, сочувствуя героине. Вскоре его распространили в огромных количествах посредством ручного копирования.

Однажды мисс Йю появилась в классе с темными кругами под глазами. Видно было, что накануне она плакала.

— В чем дело? — тихо спросил я после урока.

— Разве ты не читал? — прошептала она, после того как последние студенты вышли из классной комнаты. — Полиция разрушила «Стену Демократии», и профессора Ко больше нет.

— Что с ним случилось?

— Его тайно убили. — В ее голосе прозвучал тихий гнев. — Разве правительство могло найти лучший способ разрушить нашу организацию?

— Мне очень жаль.

— Это не твоя вина, — сказала она.

Я опустил глаза:

— Я чувствую, что и моя тоже.

На следующий день мы сидели в классной комнате без нашего преподавателя по английскому языку. Мы долго ждали, а затем пришел ректор и сообщил, что мисс Йю арестована и вряд ли снова приступит к исполнению своих обязанностей. Ошеломленный, я сразу же ушел из классной комнаты и попросил своего водителя отвезти меня прямо к моему отцу, в армейский штаб, который находился в нескольких кварталах от школы. Вооруженные охранники помахали мне рукой в знак приветствия, не задавая никаких вопросов. Номерной знак на автомобиле говорил сам за себя — номер пять. У генсека Хэн Ту был номер один. Я вызвал отца с заседания.