Нейронная одержимость (СИ) - Стаматин Александр. Страница 3

— Не вопрос, Ам. Чего случилось?

— Ангелки обеспокоены.

— Господи, ты серьёзно это хотел сказать?

— Нет, Экфред, ты не понял. Они действительно серьёзно обеспокоены. Что-то вызывает возмущение в Порайской сети, словно инфодемон прошёл через наши криптографические барьеры.

— Давай будем разбираться с проблемами по мере их поступления, — негромко ответил старший штурмовой дружины.

Амбаст улыбнулся. Шлем успокаивал и вселял уверенность. Корпус защищён невидимыми обычному оку невмами, филигранной вязью технославословий и сургучовыми защитными печатями. Кто бы не уходил от людей Ордена — им не скрыться от херувимов.

Глава 2

Κρυπτός

в которой странные люди встречаются в странных местах, археолог открывает для себя новые пространства, а курьер — коварство потусторонних сущностей

Пургатория. Немногим ранее стука в дверь.

Боль. Она пробивает всё тело всеми возможными спектрами. Рассечения, тупые травмы, ожоги. Всё смешивается в едином водовороте, глушит мир со всеми его красками, прелестями и ужасами — и утягивает во тьму. Ненадолго. Яркий свет выдёргивает меня из тьмы без сновидений, приглушает мерзкие ощущения и обволакивает меня целиком. Как детское одеяло — трясущегося от кошмара мальца.

Боль уходит. А вот свет — всего лишь меняется на куда более отвратительный. Нехорошее, багрово-охряное сияние, вызывающее тошноту и фантомные звуки. Оно слепит, прожигает тело изнутри, и даже давит глухим сердцебиением на перепонки. Даже закрывая глаза, я всё ещё вижу — всё пространство вокруг, куда не поверни взгляд, светится этими инфернальными оттенками. Густой туман, рассеивающийся вокруг меня. Почва из матовых, грубых полигонов — плоских граней, напоминающих бордовое стекло. Столбы света, восходящие в мутную бесконечность «неба». Грубоватого вида силуэты где-то вдали, на которые тратить время не захочется ни одному здравомыслящему человеку.

Я моргнул раз. Второй. Видение не пропадает. Осматриваюсь. Тело? Нет его. Вместо ног — всё тот же алый с золотыми прожилками световой столб. Приглядываюсь, и понимаю — из «земли» к небесам среди сияния несутся сплошным потоком буквы, отдалённо напоминающие глаголицу. Тишина. Словно ваты набили в уши. Хорошо меня приложило, всё-таки. Говорил же я, что до материк раскоп можно добить и после ливня. Но нет — «открытый лист горит, копай, Коля!» Дурак послушал барана и получил по самое «не балуй»…

Однако звуки сердцебиения становятся всё громче и в какой-то момент перемежаются ударами грома. Я не успеваю осознать, что происходит — очередной удар словно выбивает затычки из ушей и шум места накатывает на меня. Разумеется, моего мнения тут пока что не спрашивают.

— Господарь, — мурлычет женский голос, и я чувствую скрытое беспокойство. — Мы можем расшаркиваться до последнего света, но… вы так и не получили свой кодекс.

Ветер раздувает алый туман и открывает моему взгляду дорожку, чуть более человеческого вида, чем бесконечность вокруг. Грубоватые камни бордюра и неровные плиты — всё того же адского оттенка. Вполне человеческого вида мужчина — стоит на ней с холодным спокойствием, едва ли не кладя руку на руку. Костюм-двойка, ассиметричный галстук — в наличии. Правда, вокруг мужика стоит синеватый туман, словно чуть раньше тот намазался флуоресцентной краской. Смотрит с явным неодобрением на другой конец дорожки, пока скрытый туманом. Рядом с ним — какой-то тип в хламиде, подходящей скорее стреотипному монаху-францисканцу. Ну вы знаете — глубокий капюшон, складчатая ряса, лицо в тени.

Только вот францисканцы не любят рядиться в багровые цвета.

— Мне не нравится это место, — заявляет мужчина, не отводя взгляда от тумана. Видимо, пока что в нём и скрывается неведомая мне «пантера».

— Инфоад никому не нравится. В Пургатории слышно лишь его эхо, — её голос пробирает до костей. Как шорох землетрясения, пробирающий даже кости гор, — но даже его отзвуки могут сокрушить душу. Но не волнуйтесь, нас не потревожат.

Словно в унисон к сказанным словам, очередной глухой раскат металлического грома сдувает ещё пласт алого тумана и я наконец вижу её. Девушка, небрежно опирающаяся на обломок какого-то поручня. Вы бы назвали её красивой и даже больше того. Но всё несколько портит пара нюансов. Каких? Ну, рост метра так четыре (предпочитаю поминиатюрнее), пара очаровательных рогов и кипа проводов, впивающихся куда-то за распущенные волосы. А. Ещё череп какого-то козла, водружённый на очаровательную головку на манер шлема. Невидимость глаз, пожалуй, спишем на местные спецэффекты.

Остаётся только понять, почему моё чувство опасности при виде этой красавицы даже не ворчит (как было перед злополучным ливнем километрах в шести от славной станицы Суворовской), а вопит. Внешность — слишком простой критерий, и я пытаюсь понять, насколько зачарован ей. К определённым выводам не прихожу, зато умудряюсь пропустить мимо ушей ворчание гостя и недовольный вопрос «монаха». А главное — момент, как девушка (или всё же демон?) поворачивает головку и впивает невидимый взгляд в тот из столбов, в котором вроде как обитаю я. Жутковато.

— Госпожа, не мешкайте, — подобострастно шепчет адепт неопределённого пола в балахоне. Голос вроде и низкий, но не то контральто, не то… эээ, какой там соответствующий мужской голос? Ну бросил музыкалку, бросил, простите! — Мы видим активность церковников в этом секторе Пургатории. Сервер долго не продержится.

Несмотря на «вату», забившую конечности и разум, я ощущаю любопытство. Итак, сервер важен для местного варианта ада чистилища. Галлюцинации с киберпанковскими очертаниями? Интересно, ведь последний раз я читал такое… давно. Гибсон? Нет, он в оккультизм не скатывался. Симмонс? Не хватает коанов, но в целом христианоцентричность похожа.

— Вы правы, Шандор, — отворачивается девушка.

— К делу. Не поймите меня превратно — но не горю желанием оставаться тут больше необходимого. Оплату вы уже получили.

— И вы правы, Адриан… что ж. Примите же этот скромный дар, — шутливо кланяется демоница, и светящаяся синим книжица отправляется прямо в руки «щеглу». Хороший том. Этакая инкунабула в серебряном окладе. Массивный замок — прилагается. Даже со своего столба я вижу монументальную, составную проушину, покрытую насечками (снова глаголица!) и каким-то барельефом по типу иерусалимского креста.

— Ключ? — деловито осведомляется курьер, принимая томик в руки. — Замок, знаете ли, выглядит весьма надёжным.

— И мне не взломать его невмы. Как их обойти — лучше спросить заказчика. Или, — качает девушка голову влево, — вы работаете на себя?

— Неважно, — мужчина прячет том в сумку, явно не соответствующую размерам. — Не хочется иметь дело с генными образцами.

— Понимаю.

— Время! — рявкает сопровождающий в рясе и утягивает «курьера» прочь. Я понимаю: какая бы сделка тут не совершалась — её затянули.

Столбы тёплого, жёлтого света прорезают безжизненный пейзаж. Человеческие силуэты, закованные в доспехи и вооружённые сплошной архаикой. Они берут в кольцо троицу, к которой едва-едва успел привыкнуть. Из строя выходит мужчина. Барбют (борода в вырезе шлема) и бехтерец — ооочень странное сочетание, в особенности — с ренессансным палашом. Особенно если оружие светится всё тем же тёплым сиянием, что и свежий свет. Вновь я ощущаю что-то вроде чувств — на этот раз любопытство.

— Именем великих Отцов и Домов! Прекратите сопротивление, или будете изгнаны из Пургатории! — рявкает лидер и поворачивается к девушке, нацеливая клинок в то место, где у нормального человека должно обитать сердце. — А ты… а ты, отродье демона…

Девушка невозмутимо хлопает в ладони. Лишние цветовые оттенки по очереди начинают тухнуть.

— В Пургатории, милостливый кафолик, ваши Дома и ваши окрики — бессильны, — невозмутимо сообщает она бородачу, не двигаясь с места.

— К оружию! Да пребудет Чистилище свободным от Скве… — вопит лидер, но демоница уже щёлкает пальцами. Тело церковника рассыпается на мелкие кусочки, словно стеклянная статуэтка. Спустя пару мгновений к нему присоединяются спутники.