Во льдах (СИ) - Щепетнев Василий Павлович. Страница 22

Все — единогласно. Это комсомол, а не клуб одиноких сердец.

А теперь — концерт!

Концерт не сюрприз, концерт в программе.

Слушаем.

И, наконец, последний номер. Тот самый сюрприз. Его я задумал в январе, с Пахмутовой и Добронравовым поговорил в феврале, с ЦК Комсомола — в марте, с остальными участниками — в мае, а получил их окончательное согласие, когда стал чемпионом.

— Премьера песни. Музыка Александры Пахмутовой, слова Николая Добронравова! — объявляет ведущий. После короткой паузы. — Исполняет ансамбль «АББА» и Михаил Чижик!

И мы исполнили!

Авторское отступление

Я сдвинул сроки 18 съезда ВЛКСМ на осень, мне показалось это логичным в свете борьбы за экономию, которая тогда активно декларировалась.

Подарочные билеты на книги для делегатов съезда, равно как и допуск их к «товарам повышенного спроса» имел место.

Советские фотоаппараты «Зенит» пользовались огромным спросом: зеркалка! Их охотно покупали за рубежом, из зеркалок «Зенит» был самым недорогим, китайская техника тогда ещё не заполонила рынки. В ФРГ «Зенит» продавали за 199 марок. В СССР за 100 рублей. Валюта стране была нужнее рублей, и потому фотоаппараты сначала шли на Запад, и лишь остатки — на внутренний рынок. Здесь их расхватывали влёт.

Ансамбль «АББА» и в самом деле мог приехать в СССР, правда, годом позже. Велись переговоры, но сорвалось, о чём-то не договорились. Здесь — договорились, это промо-акция к выпуску у нас лицензионного альбома с оперой «Пустыня».

В реальной истории Анатолий Карпов вышел на связь с космонавтами 29 октября, за несколько дней до их приземления. Космонавты и в самом деле следили за матчем, интересовались, болели. Кстати, Карпов стал членом ЦК комсомола в 1974 году, в возрасте 23 лет.

Глава 11

3 ноября 1978 года, пятница

Превращение в москвича

Вид за окном и манил, и пугал. Девочки не зря сказали: если долго вглядываться в Кремль, Кремль начинает вглядываться в тебя.

Он и вглядывается, да. Как рентгеном просвечивает, проникая в самую суть: кто ты? на что годишься? не пора ли тебя съесть?

Многие и не прочь, чтобы их съели, переварили и усвоили, видя в том способ стать частицей чего-то настолько великого, что и жизни не жаль. Сами прыгают на сковородку. В надежде, что после ассимиляции станут мозгом страны. Ага, ага. Непременно мозгом, непременнейше, архиважнейшая задача сегодняшнего дня — стать мозгом страны!

И, попав в кипящее масло, караси прыгают весело и бодро — ну, так видится со стороны. Остальные смотрят и завидуют: как повезло тем, кто уже там! Когда же придёт настоящий день, а с ним и наш черёд?

Я на сковородку не торопился. Да я и не рыбка, я птичка. Не только прыгать, летать умею. Безо всякого кипящего масла.

Будучи кандидатом в ЦК комсомола, я имел право голосовать на выборах аппарата. Правда, голос мой был совещательным, то есть фактически не весил ничего. Но я всё-таки поприсутствовал, чтобы проникнуться духом времени.

Первым секретарем был избран Пастухов. Сорок пять — дядя юным стал опять. Да, вожаку комсомолии сорок пять, но разве это возраст? Только-только зрелость подступает. Тяжельникова тоже в сорок пять выбрали. А вот Павлова — в тридцать. То есть тенденция к смещению возраста от молодости к зрелости очевидна.

С нами говорили приветливо. Интересовались, чем бы мы, собственно, хотели заняться.

Я ответил прямо, что считаю своей первоочередной задачей подготовку к матчу-реваншу. Шахматная корона должна остаться у нас, и никак иначе!

Меня выслушали благосклонно, одобрили, и обещали всяческую поддержку в достижении желаемого результата.

Лиса с Пантерой — другое. С ними обсуждали раз, обсуждали два, и продолжают обсуждать. Всерьёз и долго. Вот и сейчас они в кабинетах власти. Решают судьбу. Ну, правильно, «все выше, и выше, и выше стремим мы полёт наших птиц!» Чижик уже чемпион, миллионер, орденоносец, трудно придумать что-то новое. А девочкам нужна биография.

Кстати, об орденоносцах: нет. Не слыхать насчёт «Трудового красного» (кстати, некоторые острословы так величают портвейн «777» и прочие дешёвые вина красного цвета). Не то, чтобы я беспокоился и переживал, но собственную позицию нужно знать досконально. Сама награда не делает человека другим, но отношение к ней — делает. «Владимир третьей степени», «Анна» на шее, «Кавалер Золотой Звезды» — этапы большого пути, да.

«АББА» вернулась в Европу, продолжать гастроли. Но мы всё-таки записали песню Пахмутовой в студийных условиях. И да, подписан договор на выпуск в Советском Союзе «Пустыни», специальное издание. Так что удачно съездили — и Москву посмотрели, и на главной сцене страны выступили, и альбом попадёт на советский рынок.

Ладно.

Я послушал полуденный выпуск последних известий. В стране всё спокойно. И мне бы успокоиться. Не звонят, не вызывают, не приезжают — так это же прекрасно! Я ведь не таинственный доктор Магель, исцеляющий недужных добрым словом и чудо-кефиром — была у меня такая книжка в далёком октябрятском возрасте. Немецкая, довоенная, детская, красивая, я любил её рассматривать и мечтать, как даю этот кефир дедушке Ленину, и он, мудрый, задушевный и простой, сразу поправляется. Дальше этого мечты мои не шли, выздоровел, и довольно, ясно же — со здоровым Лениным придёт всеобщее счастье, которое вообразить никому не по силам. Даже мне.

И я отправился в Спорткомитет.

Миколчук встретил меня почти сердечно. Предложил чаю, индийского, со слоном.

— Знаю, знаю, Михаил Владленович, что вы поклонник зелёного, но эта партия — просто необыкновенно хороша. И вкус, и запах, и бодрит необыкновенно. Выпьешь чашку — и словно на пять лет молодеешь!

— Мне молодеть пока рано, — сказал я, но чай попробовал. Да, неплохой. Скорее даже, хороший.

Мы пили неспешно, говорили о пустяках, не желая портить чаепитие. Но вот чашки опустели, и начался серьёзный разговор.

— Мы получили предложения от ФИДЕ по месту проведения, — сказал Миколчук. — Свои кандидатуры выдвинули Амстердам, Берлин, Буэнос-Айрес и Монреаль. Мы должны выбрать три города в порядке предпочтения. То же сделает и противная сторона. А ФИДЕ, сопоставив наши ответы, объявит победителя.

— Условия?

— Условия на этот раз одинаковые, ФИДЕ решило в порядке эксперимента установить единые требования. Три миллиона долларов. Два — победителю, один — побежденному. Это чистыми, доля ФИДЕ выделяется отдельно. Матч из двадцати четырех партий, победит тот, кто наберет двенадцать с половиной очков. При равенстве, двенадцать — двенадцать, чемпион сохраняет звание.

— Замечательно. Михаил Моисеевич давно предлагал вернуться к этому формату.

— Матч должен начаться в первую неделю сентября.

— И это хорошо. Но у меня вопрос. А Берлин — какой? Западный, Восточный?

— Западный, естественно. Три миллиона долларов для наших друзей в Германской Демократической Республике — сумма неподъёмная.

Я задумался. Не о месте будущего матча, а о том, почему для Западного Берлина три миллиона — подъёмная, а для Восточного — неподъёмная. Ответ напрашивался: с жиру бесятся буржуины, из штанов выпрыгивают, пытаясь доказать, что их экономика эффективнее, позволяет такие траты. А социалистическим странам ничего никому доказывать не нужно, и так всем понятно: мы — впереди! И деньги тратим на спорт массовый — бесплатные спортплощадки, секции, школы олимпийского резерва. К чему при социализме миллионы, что на них купит человек социализма?

Я представил наш чернозёмский универмаг, наш чернозёмский гастроном, наш чернозёмский «Дом Книги» и утвердился во мнении: миллионы — ни к чему. Если есть дом, дача и автомобиль, десяти тысяч в год вполне достаточно. Исходя из разумных потребностей.

— Тогда ответ напрашивается. Берлин, Амстердам, Буэнос Айрес. В таком порядке.

Миколчук кивнул:

— Мы тоже так считаем. Можно жить в нашей части Берлина, а на партию ездить в Западный Берлин.