В огне любви - Картленд Барбара. Страница 11

Окно, которое она закрыла на защелку, внезапно распахнулось. Безумный ветер ворвался в комнату. Казалось, что он на миг подхватил Давину, но тут же опустил обратно в бездну отчаяния.

Она почувствовала себя совершенно беспомощной. О, как же ей не хватало сильных и надежных рук, которые могли бы ее защитить!

По всей вероятности, это будут руки не лорда Дэлвертона!

В месте не очень далеком, но неизвестном Давине, Чарльз пошевелил головой и застонал.

Ему казалось, что гром, раздававшийся где-то над ним, может расколоть его череп пополам. Он хотел открыть глаза, но его веки налились свинцовой тяжестью.

Где он?

Языки пламени, лениво шевелящиеся в камине, были первым, что он увидел. Но с каждой вспышкой молнии он различал все больше и больше деталей вокруг. Стул на трех ножках, низкая деревянная дверь, стропила под соломенной крышей, легкое одеяло, которым он был укрыт. Такие окна, как здесь, обычно бывают в домах бедных фермеров.

Дождь глухо барабанил по соломенной крыше над головой.

Как он оказался в этом месте? Надо попытаться вспомнить.

Стук копыт по темной дороге, фигуры, надвигающиеся из тумана.

Воскресив в памяти грубые голоса, удары, вкус грязи, он нахмурился.

То, что произошло с ним после того, было как в тумане. Он помнил мерцающий свет огня... без сомнения, того самого, который горит и сейчас. Губку, пропитанную прохладной водой, прижатую к его лбу. Маленькую бутылочку, поднесенную к губам. Голос, приказывающий пить. Жидкость, которая обожгла горло. Конвульсии на убогом ложе, пахнущем сеном. Высокую темноволосую фигуру, которая то вплывала в сознание, то растворялась.

Была еще одна фигура, причудливая, с копной белых волос и сумасшедшими глазами. Эта либо бормотала что-то бессвязное у его кровати, либо сидела, скрючившись у огня.

Перед глазами проплыло еще одно видение, которое словно целебным бальзамом успокоило воспаленный разум.

Девушка с фиалковыми глазами и нежным взором. Этот призрачный образ родил в памяти имя. Давина. «Давина», — прошептал он, и внезапный укол в сердце напомнил о том, что это прекрасное создание было источником не только радости, но и боли.

Попытавшись чуть повернуться, он понял, что ранен. Правая рука висела на грубой перевязи. Когда сел, перед глазами поплыло. Пощупав голову, обнаружил повязки. Он опустил ноги на пол и поморщился от боли.

Мышцы затекли, поэтому ему пришлось собрать в кулак всю силу воли, чтобы подняться с кровати.

Пошатываясь, он подошел к двери и открыл ее, но тут же обернулся к широкому камину.

От скрипа двери рядом с камином зашевелилась какая-то фигура. По полу покатилось миска, из которой пролилось молоко. Перед глазами Чарльза мелькнула какая-то укутанная в шерстяную ткань фигура и тотчас исчезла, как вспугнутая кошка.

Чарльз снова оказался в комнате один. Так ему казалось.

Где-то в тени послышалось бряцанье браслетов, и на свет камина вышла женщина.

В руках она держала оловянную тарелку, на которой лежала краюха хлеба. Ее плечи прикрывала пурпурная шаль. Но ничего этого Чарльз не заметил, потому что у него перехватило дух, когда он увидел лицо женщины.

Гордый римский профиль. Черные как смоль волосы до талии и миндалевидные агатовые глаза. Красные губы блестели, словно налитые соком ягоды на ветке куста. Обилие браслетов, золотые серьги в виде колец, зеленые вышитые юбки — все говорило о том, что она цыганка. Однако ее осанка была не менее величественной, чем у царицы Египта.

Когда она заговорила, оказалось, что голос у нее глубокий и уверенный.

— Итак, вы встали, — сказала она.

Чарльз с трудом поклонился.

— Да, сударыня. Но, похоже, я нахожусь в вашей власти и, возможно, многим вам обязан.

При обращении «сударыня» глаза женщины удивленно вспыхнули, и он понял, что она не привыкла к такому светскому обращению.

Он махнул рукой в сторону стула.

— Прошу... прощения. Я испугал вашего гостя.

— Не важно. Она вернется, — ответила цыганка.

Чарльз покачнулся от внезапного приступа головокружения и попытался ухватиться за что-нибудь рукой, чтобы не упасть. В мгновение ока она оказалась рядом с ним, сжав его локоть свободной рукой, провела к стулу и помогла сесть.

— Неудивительно, что вы так слабы, — участливо сказала она. — Вы много дней ничего не ели.

Чарльз поднял на нее глаза.

— Сколько дней?

— Шесть.

Он был потрясен. У него не было сил, чтобы задать возникающие в голове вопросы. Прислонившись спиной к стене, он наблюдал, как цыганка стала крошить хлеб в висевший над огнем котел.

Она помешала пузырящуюся в котле массу, потом зачерпнула большой ложкой и налила в миску, которую сняла с каминной полки.

— Съешьте это, — велела она, протягивая миску и ложку.

Чарльз послушно стал есть, но после нескольких глотков отложил ложку.

— Не могу, — пробормотал он.

— Это суп с кроликом. Невкусно?

— Очень вкусно. Просто мне... не хочется есть.

Цыганка подошла и приложила к его лбу ладонь.

— Это потому, что у вас до сих пор горячка, — спокойно констатировала она.

Когда она отводила руку, он заметил, как сверкнул на ее пальце красный камень, вставленный в золотую оправу кольца.

Что-то смутно шевельнулось в его памяти, но он не смог понять что, а в следующую секунду и вовсе перестал об этом думать. Цыганка забрала у него ложку и миску.

— Идем, — просто сказала она. — Вы должны вернуться в кровать. Вам нужно еще отдохнуть.

— Отдохнуть? Это невозможно. Мне нужно... мне нужно идти.

Цыганка ничего не сказала и лишь насмешливо наблюдала, как Чарльз неуверенно поднялся на ноги и сделал несколько шагов в сторону двери. В следующее мгновение он согнулся и медленно повалился на пол.

Дверь распахнулась, пропустив внутрь порыв влажного ветра. Где-то там в ночи, за пеленой дождя, расхохоталась фигура с всклокоченными волосами, увидев, как цыганка тащит лорда Дэлвертона обратно на соломенную постель.

Взволнованный тем, что дочь становится все молчаливее и все бледнее, лорд Шелфорд решил, что ей необходимо больше бывать на свежем воздухе.

Поэтому он обратился к Говарду Дэлвертону за советом, где лучше купить пони, на котором Давина могла бы кататься.

— Мои лошади все слишком большие, и стремена у них высокие, — объяснил лорд Шелфорд.

— У меня есть человек, который поможет вам! — сказал Говард. — Джед Баркер. О лошадях он знает все. Он найдет вам красивого и смирного пони.

На следующий день после грозы Джед и Говард вместе подъехали к Прайори-Парку. Джед вел в поводу белую кобылу, которая смирно следовала за ним, грациозно переступая ногами. Лорд Шелфорд, придя в восторг, тут же позвал дочь.

— Давина, — сказал он. — Я не знаю, что тебя гложет, но прогулка на этой маленькой красавице наверняка поднимет тебе настроение.

Давина, видя, как отец беспокоится о ней, выдавила из себя улыбку.

— Папа, это так мило! Она... она просто очаровательна.

— Почему бы вам не попробовать прокатиться прямо сейчас? — предложил Говард. — Я буду рад сопровождать вас.

— Я не одета для прогулки верхом, — тихо сказала Давина.

— Мистер Дэлвертон подождет в библиотеке, пока ты переоденешься, — вмешался отец. — А его человек может побыть пока здесь с лошадьми.

— Прошу прощения, лорд Шелфорд, — неожиданно заговорил Джед. — Я не слуга.

Повисла неловкая тишина. Затем лорд Шелфорд вежливо поклонился.

— Прошу меня простить, — сказал он. — Конечно же, я буду рад, если вы присоединитесь к нам с мистером Дэлвертоном.

Давина, которой было неловко за отца, решила больше не противиться уговорам и поспешила в свою комнату, где Джесс помогла ей переодеться в костюм для верховой езды.

— А он симпатичный, правда? — сказала Джесс, поправляя вуаль на шляпке Давины.

— Кого ты имеешь в виду? — рассеянно спросила Давина.

— Мистера Говарда, конечно! — воскликнула Джесс.

— А-а, наверное, — сказала Давина.