Плохая война - Конофальский Борис. Страница 8
А добыча делиться уже начала сама собой. Еще когда кавалер обедал, пришли Брюнхвальд и Стефано Джентиле.
– Хотите ли пообедать? – предложил им Волков.
– Нет, кавалер, спасибо, – за обоих ответил Брюнхвальд, – мы только что отобедали. Мы подождем, пока вы закончите.
– Нет, вы мне не мешаете, господа, – сказал Волков и положил себе еще кусок солонины, разогретой в пряном бульоне, налил еще вина. – Говорите, зачем пришли.
– Господин Джентиле хочет выкупить все арбалеты, что мы захватили у врага, – произнес Брюнхвальд.
– Вот как? – удивился Волков. – Сеньор Джентиле, а мне помнится, что вы говорили, что у вас совсем нет денег, когда нанимались ко мне. Говорили, что едва находите денег на прокорм вашим людям. А тут вдруг хотите купить… – Кавалер обратился к Брюнхвальду: – Карл, сколько там арбалетов нам удалось захватить?
– По списку семьдесят два, кавалер, – отвечал ротмистр.
– И вы найдете деньги на эти арбалеты, сеньор Джентиле?
– У меня есть друзья в Малене, – скромно отвечал ротмистр ламбрийских арбалетчиков. – Думаю, что они рады будут мне помочь.
– Не сомневаюсь, – улыбнулся Волков. – Нисколько в этом не сомневаюсь.
– Я давно подумывал увеличить отряд, – продолжал Джентиле, – и, если мне удастся купить эти арбалеты, я смогу найти еще людей. И в будущем еще послужу вам, кавалер.
– Конечно, конечно, – кивал Волков, соглашаясь с ним. – А не скажете, по какой цене вы готовы купить эти арбалеты?
– Если вы будете не против, кавалер, то я хотел бы купить их по три талера за штуку.
«Ах, мошенник, я так и знал…»
– По три талера? – переспросил Волков.
– Если вам так будет угодно, – отвечал ламбриец.
– Помилуйте, друг мой, в мою молодость и то таких цен на арбалеты не было, а горцы славны своим доспехом и оружием. Или вы думаете, что их арбалеты плохи?
– Нет, я так не думаю, – отвечал Джентиле, чуть помявшись, – но вряд ли я найду деньги, если буду покупать арбалеты за полную стоимость.
«Конечно, не найдешь, твои приятели-торговцы и менялы не дадут денег, если цена не будет сладкой».
– Арбалеты у горцев всегда были хороши, немногим хуже, чем у вас, у ламбрийцев, – начал Волков, – а вы просите за свои арбалеты восемь, а то и девять талеров. Почему же хотите эти купить за три?
Стефано Джентиле развел руками.
– Может, оттого что они уже были в пользовании.
– Даже бабу, если она хороша, вы возьмете себе, пусть она и была до вас в пользовании, а уж про оружие и говорить не нужно. Там же нет ломаных арбалетов?
Ламбриец молчал.
– В общем, если вы готовы купить, то берите их по пять талеров.
Ротмистр арбалетчиков, поглядывая на Волкова, думал, а потом сказал:
– Поеду в Мален, если предложу моим друзьям по четыре пятьдесят, думаю, они согласятся.
– Езжайте. Предложите по четыре пятьдесят, – согласился кавалер.
Ротмистры поклонились и вышли из его шатра.
Вечером долго-долго в его шатре сидел вымытый Сыч и его приятель, что был с ним в тюрьме. Сыч все говорил и говорил про тюремную жизнь. Говорил он весело и так интересно, что и Максимилиан, и юный Гренер, и даже серьезный фон Клаузевиц его слушали и смеялись.
Монах брат Ипполит пришел, смеялся со всеми так, что позабыл про пост, стал пить вино. И другие молодые господа стали проситься в шатер, и Волков всех пускал, не гнать же. И вскоре в шатре места не было, где присесть, и так тепло стало, что кавалеру пришлось раздеться до рубахи. И он все требовал и требовал вина, пока оно не кончилось. Всё выпили молодцы, а Сыч, не снимая шубы в жаре, не унимался, рассказывал и рассказывал разные случаи из своей жизни. И Волков видел его пьяное веселье и был рад, что оживал он, что был уже не таким, каким его привезли утром. Вот только худоба да отсутствующие зубы показывали, что Фриц Ламме недавно был в тюрьме.
Глава 5
На рассвете пленным раздали хлеб и просо, дали котлы, разрешили варить еду. Кавалер не успел отдать приказ, чтобы их больше не кормили, как с того берега приплыл посыльный и сказал, что совет кантона Брегген просит и дальше кормить пленных, так как решение принято и сейчас советники только думают, брать деньги из казны или объявить сбор с гильдий, селений и коммун.
Волков тряс пальцем у приехавшего горца перед носом и отчитывал его, хотя понимал, что это всего-навсего посыльный:
– Думаете, я вашей хитрости не вижу, умными себя полагаете? Думаете, дурачить меня будете без времени? Не надейтесь, сегодня последний день, что я кормлю ваших людишек из своего кармана, завтра все это велю прекратить. Так и передайте этим пышным господам из вашего совета.
– Я… я передам… все передам, – мямлил посыльный.
– Ишь ты, – глядя вслед уплывающей лодке, говорил Волков, – думают, что я буду ждать, пока они объявят сбор да начнут собирать деньги.
– Думаете, привезут деньги завтра? – спросил у него фон Клаузевиц.
– Надеюсь, что так, – ответил Волков. – Господин Рене.
– Я здесь, кавалер! – откликнулся ротмистр.
– Вы, кажется, говорили, что солдаты ваши жаждали резать горцев.
– И сейчас будут не против, – заверил его Рене.
– Скажите им, что каждый, кто был в бою у холмов, получит долю от выкупа пленных. Может, это остудит их кровожадность.
– Думаю, что это их порадует, – согласился Рене.
Нужно было посчитать, сколько всего остального они захватили, и для этого Рене, Роха и Брюнхвальд пришли в шатер к Волкову. Только расселись с бумагами, как вернулся Максимилиан и сообщил, что приехал Бертье. Уже по виду молодого знаменосца кавалер понял, что дело странное. Максимилиан был если и не напуган, то уж точно удивлен или обескуражен.
– Кавалер, – говорил он заметно тише обычного, словно не хотел, чтобы слышал его какой-нибудь посторонний, – Бертье приехал, встал чуть севернее лагеря.
Волков, еще не понимая этого странного поведения молодого человека, сказал:
– И зачем же он там встал? Пусть сюда едет.
– Он просит вас быть к нему, – все так же загадочно отвечал Максимилиан. – Дело важное.
Все, все, кто был в шатре, смотрели на него с непониманием. А Роха, который был небольшим любителем бумаг и всякой писанины, предложил:
– Господа, вы тут занимайтесь делами, а я пойду к Бертье, узнаю, чего ему нужно и почему он не идет в лагерь.
– Нет-нет! – сразу запротестовал Максимилиан. – Бертье просил кавалера.
Волков бросил на стол перо, которое крутил до сих пор в пальцах, и прикрикнул на молодого человека:
– Да скажите же вы, в чем дело, если вам это известно!
– Известно, – кивнул Максимилиан.
– Ну? И в чем же?
– Ротмистр нашел кавалера Рёдля, – ответил Максимилиан.
– Нашел? – Волков пристально смотрел на него. – Рёдль мертв?
Максимилиан только кивнул в ответ.
«Дьявол, этого мне как раз сейчас и не хватало».
Кавалер сидел несколько секунд молча. Еще бы. Весь блеск его победы тускнел от этой глупой смерти Рёдля.
– Но как же так, кто ж его убил? – удивлялся Брюнхвальд, видя, что Волков находится в замешательстве. – Гренер говорил, что сам видел, как Рёдль живой и здоровый уезжал с бароном с поля боя.
Все смотрели на Максимилиана, а тот не знал, что сказать, и только разводил руками и непонимающе качал головой. И, видя это его странное состояние, кавалер спросил довольно грубо:
– Что вы машете головой, как баран, почему не говорите, вы видели тело?
Молодой человек кивнул вместо того, чтобы ответить. Это взбесило Волкова: «Что это за ярмарочный балаган, один болван не едет в лагерь почему-то, другой не может ничего сказать толком!» Он вскочил и закричал:
– Я вас просил, Максимилиан, найти мне лакея, слугу, денщика… Хоть кого-нибудь! Вы мне нашли человека?
– Еще нет, кавалер, нет подходящих…
– Так дайте мне шубу сами. Где остановился Бертье? Далеко? Конь понадобится?