Портрет предателя (СИ) - "Мурзель". Страница 39
Он приблизился к Доминике и угрожающе навис над ней. Она молча сидела на полу и глядела на кузена как затравленный зверь, стыдливо прикрывая руками свою наготу.
— Отвечай, шлюха! — прорычал Себастьян и дал ей пощечину, от чего ее голова резко дернулась, а спутанные пряди упали на глаза.
Доминика не проронила ни звука. Никогда в жизни ей еще не приходилось испытывать такого унижения. Она была в полном ступоре и хотела только одного — умереть.
Он схватил ее за волосы и запрокинул ей голову.
— Смотри мне в глаза! — процедил он сквозь зубы. — Смотри на меня, Доминика!
Его белое как мел лицо было искажено такой дикой болью и гневом, что она невольно содрогнулась.
— Ты лгала мне, Доминика! — сорвался на крик Себастьян. — Притворялась, что хочешь сохранить честь до свадьбы! И где твоя честь Доминика? Где она? Почему ты ее не сохранила? Ответь мне, Доминика!
Ее начало трясти, она задыхалась от стыда и смятения, будучи не в силах вымолвить ни слова.
— Шалава! Мне следовало бы прикончить тебя, — яростно прошипел он. — Не хочу просто марать руки о такую тварь, как ты!
Себастьян резко отпустил ее волосы, повернулся к стене и со всего размаху ударил по ней кулаком.
— Мразь! Потаскуха! Ненавижу тебя! Держала меня за дурачка, а сама трахалась с этим ублюдком! Каким идиотом я был, что поверил тебе!
Он внезапно осекся, сдавленно всхлипнул и закрыл руками лицо, затем обессилено привалился к стене, и его плечи затряслись от рыданий.
Доминика в ужасе и отчаянии смотрела на него, ее сердце разрывалось от горя и стыда. Меньше всего на свете она хотела причинить ему такую боль. Ее горло сжало спазмом, и она с огромным трудом выдавила из себя хриплым, будто чужим голосом:
— Прости!
Он отнял ладони от лица. В его глазах блестели слезы.
— За что, Доминика? За что? Почему ты так поступила со мной? Я же любил тебя!
— Прости! — глухо повторила она.
— Как ты могла, Доминика? Я же верил тебе! Почему он? Чем он лучше меня? Чем?
— Прости! — еле слышно прошептала она.
Себастьян схватился за голову, судорожно сжимая пряди волос, он тяжело дышал, капли пота выступили на лбу.
— Как я могу простить такое, Доминика? Как?
Она молча сжалась в комок и обхватила руками колени, чувствуя себя последней тварью. Он не заслужил такого! Она вырвала бы свое сердце, если бы это помогло облегчить его боль!
— Я чуть было не женился на тебе! Кретин! Рогоносец! Вы так называли меня с этим подонком? Вы смеялись за моей спиной! Да, Доминика?
— Нет, — пролепетала она. — Пожалуйста, прости меня!
— Ты мне противна! — горько выплюнул Себастьян. — Я не хочу тебя больше видеть!
С этими словами он направился к двери, пошатываясь словно пьяный. Она вскочила с пола, накинула на плечи пеньюар и бросилась за ним.
— Постой! Куда ты?
— Во дворец. Не желаю больше ни минуты оставаться в этом доме.
Доминика схватила его за руку и попыталась обнять.
— Не уходи! Прошу тебя!
Он с силой отшвырнул ее от себя.
— Не трогай меня, потаскуха!
Себастьян прошел в свою комнату. Она кинулась за ним и увидела, что он достал из шкафа дорожную сумку и принялся кидать туда свои вещи. Доминике вдруг стало страшно. Она до безумия, до дрожи в коленях испугалась остаться одна.
Она встала в дверях, бессильно привалившись к косяку.
— Не уходи, пожалуйста! — взмолилась она. — Не бросай меня!
Он продолжал молча собираться.
— Что мне делать? — в отчаянии спросила она. — Что теперь со мной будет?
— Не знаю! Мне на это плевать! — холодно прозвучало в ответ.
Себастьян грубо отодвинул ее плечом и вышел из квартиры, громко хлопнув дверью. Все кончено! Закончилось вот так — грязно, мерзко и дико болезненно!
Доминика сползла на пол и зашлась в горьких рыданиях.
========== 37. Дела насущные ==========
Доминика просидела на полу спальни почти до самого вечера, и лишь когда заходящее солнце окрасило комнату в зловещие багровые цвета, медленно, с трудом поднялась. Все ее тело затекло, ноги подкашивались, а глаза опухли от слез.
Повинуясь внезапному порыву, Доминика подошла к гардеробу Себастьяна и распахнула дверцы. На плечиках висели несколько рубашек и камзол, и в первую секунду у нее отлегло от сердца. Он вернется! Он ушел не по-настоящему. Он придет за своими вещами, и они смогут поговорить. Они помирятся! Они ведь и раньше ссорились, но потом всегда мирились, ведь у них нет никого ближе друг друга!
Но в следующий миг ее будто окатило ледяной водой.
Дура! Он сейчас в королевском дворце, зачем ему эти жалкие тряпки? Там у него будет сколько угодно нарядов и всего, чего он только пожелает. Он не вернется никогда! Он тебя бросил!
Отчаяние вновь наполнило ее душу, она повалилась на кровать Себастьяна и зарыдала, уткнувшись носом в его подушку. Доминика совершенно не знала, что ей делать дальше. Даже после переворота и побега из дворца кто-то всегда был рядом, кто-то заботился о ней, брал на себя решение всех проблем.
Она не могла поверить в то, что осталась совсем одна. Осталась без денег, в чужом городе… Да еще и беременная в придачу!
Когда на улице совсем стемнело, а Себастьян так и не вернулся, Доминика поняла, что ей придется самой устраивать свою жизнь. Нужно было с чего-то начать. Самое первое, о чем следовало подумать — это деньги.
Она тщательно обыскала квартиру, перерыла все ящики стола, все карманы, все сумки, но не нашла ни гроша. Себастьян забрал с собой все наличные.
«Он ведь не мог просто так меня бросить на произвол судьбы! — попыталась обнадежить себя Доминика. — Он вернется! Он меня любит и простит. Мы поговорим, и что-нибудь придумаем!»
Простит? Ложь и притворство? Измену за его спиной? Чужого нагулянного ребенка? Ты и впрямь в это веришь?
***
Доминика прометалась на кровати всю ночь. Ее бросало из крайности в крайность, от отчаяния к надежде. Одеяло и простынь сбились в комок, подушка промокла от слез. Лишь под утро она забылась тяжелым беспокойным сном с мучительными кошмарами.
На рассвете ее разбудило доносившееся из столовой бодрое позвякивание посуды.
«Себастьян вернулся!» — радостно подумала она.
Доминика встала с постели, накинула пеньюар, быстро пригладила растрепанные волосы и, обворожительно улыбаясь, вошла в столовую. Но улыбка сползла с ее лица — это была всего лишь служанка, накрывающая на стол.
— Ах, это ты Лиззи, — разочарованно протянула Доминика.
«Какое счастье, что у нее вчера был выходной, и она не видела ту отвратительную сцену, что разыгралась между мной и Себастьяном» — подумала она.
— Доброе утро, госпожа, — поздоровалась Лиззи. — Господин Финелли еще не проснулся?
— Э-э-э… Себастьян уехал по делам на несколько дней, — соврала Доминика. — На него не накрывай.
— Хорошо, госпожа, — служанка замялась. — Могу я попросить вас об одолжении?
— О каком?
— Понимаете… Ваш супруг всегда выдавал мне жалование за три дня до конца месяца… Просто мне нужно заплатить за жилье…
— И что? — подняла бровь Доминика.
— Вы не могли бы заплатить мне сегодня? — смущаясь, попросила Лиззи.
Доминика похолодела. У нее не было ни гроша.
— Понимаешь ли, моя дорогая, — уклончиво заговорила она. — Мне очень жаль, но я вынуждена тебе отказать.
— Прошу вас, госпожа! — взмолилась Лиззи. — Я не смогу заплатить за квартиру, и хозяйка меня выгонит!
«У меня та же проблема!» — с досадой подумала Доминика, а вслух сказала:
— Нет. Я не могу принимать таких решений без своего супруга. Вот он вернется, с ним и поговоришь!
Служанка недовольно фыркнула, закатила глаза и ушла на кухню, всем своим видом выражая крайнее неодобрение.
«Что мне делать? — в панике размышляла Доминика, нервно теребя шелковый поясок пеньюара. — Где же взять эти чертовы деньги?»
В комнате вновь появилась Лиззи с серебряным подносом, на котором стояли фарфоровый чайничек, тарелка с булочками и блюдце сливового джема.