Там, за зорями - Хващевская Оксана. Страница 18
И уже не верилось что они, наконец, добрались до дома, не верилось даже тогда, когда они, мокрые и продрогшие, стояли в маленькой полутемной прихожей и вода стекала по их лицам и одежде. Они смотрели друг на друга, и улыбка помимо воли рождалась на губах. Лешка улыбнулся шире, а Злата громко и немного истерично расхохоталась, а потом бросилась Леше на шею.
Анька выглянула в прихожку и, застав там обнимающуюся парочку, ухмыльнулась и деликатно удалилась.
Потом они пили чай на кухне, переодевшись в сухую одежду, хихикая и перешептываясь, словно дети.
Когда гроза закончилась и Леша ушел домой, Злата прошла в маленькую комнатку, их с Аней спаленку. Забравшись на кровать, она распахнула окно и впустила в комнату свежий вечерний воздух, наполненный сладким ароматом омытой жимолости и цветов. Оперевшись локтями о подоконник, она устремила свой взгляд туда, к горизонту, где садилось солнце и таяли грозовые облака. Беспечный покой и благодатная тишина были разлиты в воздухе, и только одинокая трель соловья тревожила сердце… Хотелось писать. Так хотелось не пропустить ни минуты этой весны и описать ее свежую прелесть и красоту максимально точно. Описать так. как чувствовалось, попробовать подобрать нужные слова…
Шум подъезжающей машины, вторгнувшись в сознание, вывел девушку из состояния мечтательности. Чуть подавшись вперед она высунулась из окна не из любопытства, скорее, просто машинально, и тут же об этом пожалела. В поле ее зрения возник темно-синий капот «ГАЗели», а через секунду она увидела и хозяина машины. Он, конечно, ее тоже заметил. Широкая улыбка осветила его смуглое лицо, и он поднял руку в приветственном жесте. Девушка отпрянула от окна как ошпаренная. Впрочем, особой надобности в этом не было, машина все равно уже проехала и исчезла за поворотом дороги.
«Вот сволочь! — в крайнем раздражении подумала Злата. — Рукой он мне машет! Как будто знакомой!»
И снова, как удар молнии, сознание пронзила мысль о той ночи, о том человеке. А вдруг это все же Дорош?
Девушка закрыла окно и, упав на кровать, зарылась лицом в подушку. Ох. пропади он пропадом!
Глава 6
На Радуницу с утра зарядил дождь. На улице было сыро, ветрено и прохладно. Дождь шел и вчера, и от тепла минувших дней не осталось и следа. Леша Блотский уехал в Минск два дня назад и увез тепло с собой.
Злато не хватало друга. Более того, успев привязаться, она скучала и. забывая, что он уехал, ждала его прихода. Леша звонил. и не раз, рассказывал о радиостанции, где уже побывал и официально написал заявление. Пока еще он не знал, когда его выпустят в прямой эфир, пока что он просто знакомился с жизнью радиостанции и ее обитателями.
Леша уехал, а Злата все еще мысленно возвращалась к тому последнему вечеру, который они провели вместе. Что-то было в нем такое, существенно отличающееся от всех других, проведенных вместе. Что-то тревожило сердце, а что именно, Полянская не понимала…
Это не было любовью. Она влюблялась прежде, и чувства эти были ей знакомы. Возможно, это могло бы стать любовью… Почему-то эта мысль пришла к ней только после отъезда Блотского. И почему-то она не прогнала ее прочь.
Леша должен был уехать рано утром, поэтому попрощаться зашел к ним с вечера. Злата, решив устроить маленькую прощальную вечеринку, полдня возилась с малиновой коврижкой, которая плохо запекалась в старенькой духовке. Лена Викторовна сделала целую гору «хвороста», посыпав его сахарной пудрой.
Когда Леша пришел, они поставили чайник и уселись всей семьей за круглый стол. Как-то так случилось, и в этом в первую очередь была заслуга Алексея, за столь короткий срок все обитатели большого дома привязались к нему, более того, он стал им родным.
Анька, пребывая в полном недоумении, просто не понимала, что ж такое происходит между сестрой и Блотским. Она же была почти уверена, что у них роман. Конечно, Златка ужас какая скрытная, поэтому все отрицала, но Аньку-то не проведешь, она ж видела… А теперь Леша уезжал…
И родители жалели о Лешкином отъезде. Нет, они, разумеется, не строили никаких предположений, просто тоже скоро собирались уезжать, и им было бы куда спокойнее в городе, зная, что здесь они оставили дочку под Лешкиным присмотром.
И вот теперь Блотский уезжал…
Для них это было так странно, так неожиданно и так тревожно. Они не хотели для своей единственной дочки жизни в глухой деревне. И все же без возражений приняли ее решение переехать в Горновку, потому что ей так было нужно. Она захотела остаться здесь, и они согласились, не стали спорить, но все равно беспокоились и переживали, не представляя, как она, городская девочка, останется одна в почти вымершей деревне, где по соседству лишь пустые хаты да воспоминания. Одна, не приспособленная к такой жизни. А когда появился Лешка Блотский, воспряли духом. Уж Леша, конечно, сумеет о ней позаботиться. Теперь Лена Викторовна не могла скрыть тревогу.
И все же они мило посидели. Мужики, конечно, по такому случаю раскрутили жен на «пять капель», и целый вечер за столом не смолкал смех. Было уже поздно, когда они поднялись из-за стола. Леша тепло попрощался со всеми, выразив надежду на скорую встречу, и собрался уходить. Злата отправилась его провожать.
На улице было темно. Полянская подняла глаза к небу и удивилась, не увидев звезд. Небо затянуло облаками. А ведь каким чудесным сегодня был закат…
Они вышли за калитку и остановились. Злата оперлась плечом о ворота и скрестила руки на груди. Вся веселость, которая владела ею еще минуту назад там, в доме, за столом, сейчас исчезла, и Полянская радовалась темноте и тому, что Лешка не может видеть ее лица. Девушке вовсе не хотелось огорчать и расстраивать Лешу своей грустью. Пусть он уезжает с легкостью на душе и не думает ни о чем.
Молчание между ними затянулось. Злата лихорадочно пыталась найти прощальные слова, но сейчас на ум ничего не приходило. Хотелось, чтобы голос звучал легко и беззаботно, но горло как будто обручем сдавило, и Полянская понимала: не сможет она сказать так.
Молчал и Леша, молясь про себя, чтобы Злата сказала что-нибудь смешное и беспечное, улыбнулась, как всегда, солнечно и радостно, пусть в темноте он уже и не увидит ее улыбки. Пусть бы она заговорила и разрушила это тягостное молчание. Заговорила и избавила его от необходимости произносить ненужные, банальные, неискренние слова. Ему не хотелось говорить их, ведь в них не будет и крупицы правды. А врать ей, особенно сейчас, Блотскому не хотелось.
Сейчас все его заветные мечты, его цели и стремления перестали казаться такими уж великими и значимыми. Сейчас, если бы только девушка попросила его остаться, ну или хотя бы намекнула, Лешка остался бы, не раздумывая. Он забыл бы о своих честолюбивых планах и с утра до вечера бродил бы с ней по этим полям и лугам, взяв ее за руку. Он собирал бы для нее цветы, любовался б ее лучистой улыбкой, слушал бы ее голос, звучавший музыкой в его ушах.
— Поздно уже, — только и смогла сказать Злата. — Тебе завтра рано вставать, — голос ее прозвучал тихо, но ровно и спокойно. Никакой дрожи, никакого надрыва.
Парень опустил голову и до боли сжал ладони в кулаки. Ему до смерти хотелось ее коснуться, но он все же не посмел. Он ведь был просто другом для нее, и так было с самого начала, а теперь что-то менять уже поздно.
Больше она ничего не смогла сказать, просто вдруг оттолкнулась от ворот и качнулась к нему. Ее легкие, прохладные пальцы коснулись его щеки в мимолетном прощальном жесте…
А в следующий миг девушка, отвернувшись, скрылась за калиткой.
А Блотский так и остался стоять.
Хлопнула входная дверь. Загорелся и погас свет в спаленке, которую Полянская делила с Анькой, а он по-прежнему не двигался с места, не находил в себе сил уйти…
В эту ночь Злата плохо спала, а утром проснулась поздно. Леши в Горновке уже не было, а за окном шел дождь.