Там, за зорями - Хващевская Оксана. Страница 37

Когда пальчики девушки коснулись его ширинки и стали нежно поглаживать жесткую ткань, ему показалось, он больше не выдержит, взорвется и опростоволосится, как мальчишка. Что она вытворяете ним? Неужели не понимает…

— Злата… — глухо простонал он.

Перестав ласкать его, девушка стала расстегивать пряжку ремня. Потом потянула вниз собачку молнии и стала стаскивать вниз джинсы. Чтобы помочь ей, мужчина чуть приподнялся. Когда его плоть, наконец, оказалась на воле, Злата наклонилась и хотела коснуться ее губами, но мужчина остановил девушку.

— Нет! — сдавленно произнес Дорош, понимая, что этого он уж точно не выдержит. — Иди ко мне! — почти грубо приказал он и потянул ее на себя.

Девушка не сопротивлялась. Охваченная лихорадочным огнем возбуждения, она припала к губам Дороша, прижимаясь грудью к его груди, окутывая их обоих водопадом волос. Мужчина, обхватив ладонями ее ягодицы, опустил девушку на себя, медленно проникая вглубь. Наконец-то они стали единым целым! Невероятное ощущение счастья накрыло их с головой Это было не просто долгожданное слияние тел, это было долгожданное слияние душ, когда говорят: «Ты моя!», «Ты мой!» Они принадлежали друг другу, и сейчас, в наивысший пик наслаждения, так легко в это верили.

Глава 12

Злата выпрямилась во весь рост и привычным движением руки отбросила с лица волосы. Со всех сторон их обступали колосья, слегка покачивающиеся, шелковистые и звенящие. Звезды были так близко, и казалось, до них можно дотянуться рукой. Девушка подняла лицо к небу и от всего сердца возблагодарила бога и за эту ночь, и за любовь, и за Дороша, и за все, что случилось. Сердце переполняли чувства. Хотелось смеяться, кружиться, петь и плакать от радости! Казалось, стоит только раскинуть пошире руки и можно взлететь…

Злата сделала несколько шагов вперед, проведя ладошкой по тонким шелковистым усикам колосьев, приятно щекочущим кожу, а потом бросилась бежать в поля, в ночь. Ее счастье было огромным, оно распирало грудь. Казалось, его хватит на весь мир, казалось, мир вокруг, как по мановению волшебной палочки, раскрасится радугами и фейерверками.

Она бежала, раскинув руки в стороны, как будто хотела обхватить эту ночь и этот мир руками, и кружилась, а ее волшебный, дивный смех музыкой разливался в душистом ночном воздухе.

Дорош поднялся на ноги и засунул руки в карманы джинсов. Он стоял, не двигаясь, не сводя с нее глаз, слышал ее смех, и сердце сжималось в груди. Неужели это любовь? Мужчина усмехнулся. Любовь! Как банально и глупо! Он даже в юности не верил в любовь, избалованный вниманием женщин, слишком уверенный в себе. Конечно, ко всем своим женщинам он был предельно внимателен, ко всем у него был интерес, тяга, желание и страсть. Но Злата Полянская затронула в нем те чувства, о которых он даже не подозревал. Чувства, спрятанные глубоко в душе.

— Злата! — окликнул ее мужчина.

Она обернулась и со всех ног бросилась к нему. Дорош поймал ее на бегу и, оторвав от земли, прижал к себе. Девушка, все еще смеясь, обвила руками его шею и прижалась щекой к его виску.

— Пойдем домой? — спросил он, коснулся губами ее шеи и осторожно опустил.

Оказавшись на земле, девушка немедленно обхватила руками его талию и уткнулась лицом в грудь. Ей просто необходимо было касаться его ежесекундно, чувствовать рядом. Мужчина зарылся обеими ладонями в длинные волосы, заставляя ее поднять голову и посмотреть на него. Он хотел что-то сказать, но, увидев ее огромные глаза, в которых отражались звезды, и припухшие от поцелуев полураскрытые губы, напрочь позабыл все слова. Вместо этого он коснулся легким поцелуем этих губ, а потом прижал ее к себе и повел домой.

На веранде все так же горел свет, у золотистого абажура кружилась мошкара, а на востоке начинало светлеть небо. Злата вошла на маленькую веранду и с интересом стала оглядываться. Нет, она. конечно, смогла все рассмотреть в окно пару часов назад, но это ведь было совсем не тем, что виделось изнутри. И запах здесь был каким-то особенным. Девушке легко коснулась пальчиками льняной скатерти, украшенной кружевом, и обернулась к Дорошу.

— Так! Все! Спать! — сказал он. запирая двери и поворачиваясь к ней. — Ох, и утомили же вы меня сегодня, Злата Юрьевна! — с плутовской улыбкой на губах пожаловался он.

Девушка приподняла брови, а мужчина рассмеялся и, преодолев разделяющее их расстояние, легко подхватил Полянскую на руки. Все произошло так неожиданно и стремительно, что Злата даже ахнуть не успела, но рассмеялась и обвила рукой его шею.

— Я тяжелая!

— И правда! Кажется, я сейчас тебя уроню! Скорей открывай двери!

— Виталя! — закричала девушка и вцепилась в него обеими руками.

Мужчина толкнул ногой дверь, ведущую в жилые помещения, и переступил порог. Маленькая чистенькая комната оклеенная обоями в цветочек, вмещала в себя лишь тяжелый буфет из темного, до блеска отполированного дерева, заставленный посудой и старыми фотографиями в рамках. Деревянное кресло-качалка с подушечками, украшенными рюшами уютно примостилось рядом с тумбочкой, на которой стоял новый телевизор. В углу стоял небольшой холодильник. На полу радовала глаза яркая россыпь лоскутных ковриков. На окнах все те же ажурные занавески. Под потолком — золотистый китайский фонарь. Из стены, разделяющей две комнаты, выступала голландская печка, обложенная красивым кафелем и изразцами, рядом с ней стоял небольшой диванчик на двоих.

Мужчина опустил девушку на пол.

— Так красиво, — сказала она, оглядываясь по сторонам.

Дорош ничего не сказал. Просто распахнул перед ней створчатые двери в другую комнату.

— Прошу.

Злата улыбнулась и вошла в спальню, все такую же крошечную и невероятно уютную. Как-то не сразу Злата сообразила, что обстановка и атмосфера этого дома существенно отличаются от той, что царили в других домах Горновки. В старых деревенских хатах властвовал дух времени, а здесь все было новеньким, аккуратным, по-городскому, с намеком на особенный провинциальный стиль.

Вторая комнатка была чем-то вроде спаленки. Здесь в две из четырех стенок были врезаны малюсенькие окошки, завешенные кружевными занавесками и темно-зелеными атласными гардинами, прихваченными светло-зелеными лентами. За голландской печкой стояла железная кровать с высокими спинками, застланная светло-зеленым стеганым атласным покрывалом. На ней горкой возвышались подушки. Над кроватью висела небольшая репродукция Шишкина. Напротив кровати, между окнами, стоял узкий платяной шкаф. За кроватью — трюмо с кружевной салфеткой. Под двумя другими окнами — старая вытертая тахта. На полу — все такие же цветные коврики, а под потолком — старая люстра с хрустальными подвесками.

Злата, как завороженная, смотрела на убранство этой комнаты. Ей здесь нравилось, определенно нравилось. Девушка обернулась и взглянула на Дороша. Он стоял у дверей, оперевшись плечом о косяк и скрестив руки на груди.

— Мне здесь нравится, — просто сказала она.

И ей здесь не просто нравилось. Этот уютный домик как-то очень гармонично вписывался в их историю любви. Злате с ее воображением вдруг представилось, что они останутся здесь навсегда. Здесь будут жить и любить друг друга. И нарисованная картина пришлась ей по душе.

— Мне нужно во что-то переодеться.

— Моя рубашка подойдет?

— Вполне.

Мужчина подошел к шкафу и, открыв дверцу, стал искать там рубашку, а Злата убрала с подушек кружевную накидушку, сложила покрывала и расстелила постель. Пока она всем этим занималась, Дорош отыскал в недрах шкафа старую, но чистую рубашку и протянул девушке. Злата положила ее на кровать и обернулась. Дорош собрался стаскивать с себя футболку.

— Отвернись! — строго приказала девушка.

— Это еще почему? — страшно возмутился мужчина, даже брови взметнулись вверх.

— Я стесняюсь! — стыдливая улыбка коснулась ее припухших от поцелуев губ, а ресницы затрепетали.