Там, за зорями - Хващевская Оксана. Страница 50

— Знаю. Может, и я смогу чем-нибудь помочь?

— Ты и так помог. Очень помог, я просто не представляла, как мне самой управиться. Уже собиралась учиться косить Судя по тому, что я сегодня видела, вряд ли у меня получилось бы. Спасибо тебе, Лешка!

— Нет, Злат, ну я серьезно. Давай я оставлю тебе немного денег.

— Мне? — округлила глаза девушка. — Что ты, Леш, мне не надо!

— Злат, не тебе, так бабе Вале или Маняше. Я тоже хочу помочь. К тому же я работаю, получаю приличную зарплату и могу помочь!

— Лешечка, ну тебе-то это зачем?

— А тебе?

— Мне? Но ведь я… — девушка пожала плечами. — Я чувствую какую-то странную ответственность за них всех. Мне хотелось бы хоть немного помочь им! Возможно, в этом и нет смысла, это странно и непонятно. Возможно, некоторые меня осудят и не поймут, я знаю, что не поймут. Но я все равно хочу помочь!

— В этом нет ничего странного, Злата, просто время сейчас такое! Делать добро просто так, от чистого сердца, уже не модно, более того, как-то даже стыдно выставлять напоказ то, что спрятано внутри. Сейчас каждый заботится только о себе и о собственной выгоде! Кому интересна эта умирающая деревня? Кому нужны эти люди, доживающие свой век? Кого волнует, как здесь всё было раньше? И никто не станет печалиться, если деревня и вовсе исчезнет с лица земли!

— Как странно, Лешка, что ты все это понимаешь, — задумчиво сказала Злата, срывая на ходу розовый цветок смолки клейкой.

— Я понимаю все это в большей степени через тебя, Злата. Вот как ты все это видишь, я так и понимаю! И знаю, это правильно, так и должно быть! Ты знаешь, только после знакомства с тобой мне открылись иные стороны жизни, неведомые ранее, и это стало для меня в некотором роде потрясением.

Солнце скрылось за горизонтом. Небо полыхало золотисто-розовой дымкой заката. Безмятежный покой, как благодатная молитва, разливался над миром. Деревня, полускрытая садами, лежала перед ними тихая и безлюдная. Только где-то далеко был слышен собачий лай. Да жаворонок в полях мелодично и громко заливался, то падая камнем вниз, то снова поднимаясь к небу. И было так спокойно, и было так хорошо…

Злата смотрела на этот дорогой ее сердцу мирок и не понимала, как можно равнодушно относиться к нему, как можно пройти и не заметить, как можно дать ему погибнуть. Нет, она не даст. Как это сделать, девушка не знала. Пока не знала. Ей было всего двадцать три года. Она, так сказать, еще только вступала на широкую дорогу жизни, но твердо знала, ее судьба и судьба Горновки неразрывно связаны.

— Леш, а когда ты уезжаешь в Минск? — спросила девушка, не оборачиваясь к нему.

— Завтра.

— Завтра? — переспросила она. — Я поеду с тобой!

Она не собиралась ехать, даже не думала об этом. Эти слова сами собой слетели с губ, и она не собиралась их брать обратно.

Блотский только кивнул в ответ. Как будто и сам забыл о своем приглашении, как будто не думал об этом весь сегодняшний день и оттягивал момент, когда надо было напомнить о скором отъезде, спросить о ее решении и услышать в ответ тихое, но твердое: «Нет!» Едва сдерживая желание радостно засмеяться и схватить Злату Полянскую в охапку, он неторопливо продолжал идти рядом с ней.

Они бродили вокруг деревни, тихонько переговаривались, но больше молчали, каждый думая о своем и просто наслаждаясь теплым летним вечером. Сегодня ребята решили не гулять допоздна. Завтра утром надо было рано вставать. Каким-то образом надо было добраться до районного центра, побывать в родительской квартире и успеть после обеда на автобус до столицы.

Леша проводил девушку до калитки, пожелал спокойной ночи и как бы в шутливом жесте пожал ей руку. Злата засмеялась и убежала домой. Леша постоял еще с минуту и, засунув руки в карманы, неторопливо пошел вперед.

Золотистая луна взошла из-за леса, осветив дома, улицу и вербы-великанши, что росли вдоль дороги, таинственным волшебным светом. Леша шел, глядя на луну — верную подругу всех влюбленных, шел и мечтал. Мечтал о том, что будет завтра. О том, как они будут ехать вместе в автобусе и Злата будет сидеть рядом с ним. Мечтал о нечаянных прикосновениях, от которых его бросало в дрожь. О ее больших голубых глазах и трепещущих ресницах. О поцелуе, на который сегодня он так и не решился. Он обещал себе, что не станет больше притворяться и скажет ей все, а там будь что будет…

А Злата… Войдя в дом, девушка не стала зажигать свет. Сбросив шлепанцы, она прошла босиком по гладким прохладным половицам к себе в комнату и, взобравшись на кровать, распахнула настежь чуть прикрытые створки окна. Лунный свет, пробиваясь сквозь листья деревьев, проникал в комнату и ложился на пол причудливыми сказочными узорами. Они дрожали и менялись, как живые. Легкий ветерок, теплый и ласковый, заставлял трепетать листья березы, что росла на углу дома. Теплая ночь и лунный свет господствовали над миром и над душами людей, пробуждая мечты и желания.

Благоухание цветов в саду врывалось в открытое окно и, кружа голову, порождало сладкие и столь желанные мечты. Леша Блотский мечтал о Злате. А Злата мечтала о другом. Уткнувшись щекой в сложенные на подоконнике руки, она всматривалась в ночь и как будто не видела ее. Она мечтала о человеке, которого не видела целую неделю, который был ей так нужен, но сейчас был так далеко.

Его холодность сегодня очень обидела и задела ее, и именно поэтому она сегодня согласилась поехать с Лешкой в Минск. Парень так много делал для нее, и Злата просто хотела отблагодарить его.

Но эта летняя лунная ночь стирала обиды, и больше всего на свете Злате Полянской хотелось, чтобы любимый человек был сейчас рядом. С ним ей хотелось сидеть у окна, чувствуя его крепкие и надежные объятия. С ним ей хотелось любоваться этой ночью и потихоньку шептать всевозможные нежности и слова любви. Хотелось слышать его тихий веселый смех, от которого у нее мурашки бежали по спине. Хотелось дышать его дыханием и чувствовать себя самой счастливой на земле.

Злата долго еще сидела у открытого окна, а потом осторожно прикрыла его, пододвинула к себе ноутбук, открыла его и стала писать.

Дороша не было сейчас с ней рядом. И напрасны были ее смутные надежды и ожидания. Он как сказал, так и сделал. Она была не властна над ним, но над своим романом и его героями она имела полную власть. Эта волшебная ночь не прошла бесследно. Почти до рассвета пальчики Златы Юрьевны, молодой талантливой писательницы и фантазерки, неустанно порхали по клавиатуре, рисуя ночь, и мечты, и ожидания, которые сбылись у ее героини.

Когда Лешка, не дождавшись, когда ему откроют входную дверь, перелез через палисадник и приоткрыл сворку окна, картина, открывшаяся ему, заставила парня улыбнуться. Его подружка, не раздевшись, сладко спала на неразобранной постели, прижимая к груди ноутбук. Парень вздохнул и осторожно постучал.

До районного центра они добрались на удивление легко. К бабе Мане сын приехал, а так как он никогда надолго не задерживался в родительском доме, ребята успели собраться и подъехали с ним. Дома у Полянских они плотно позавтракали, позвонили на автовокзал, чтобы узнать расписание автобусов. Злата предупредила родителей о своем отъезде и собрала необходимые вещи: платье, которое она надевала на выпускной в университете, и сапожки на высокой тонкой шпильке из белого атласа в тон платью. Родители были рады повидать Блотского, рады, что их дочь наконец-то выбралась из Горновки и решила paзвеяться. Они ничего не сказали ей, но в душе… В душе они были уверены, что Лешка Блотский скоро станет их зятем. Ведь они были такой красивой парой.

Всю дорогу до Минска Злата проспала у Лешки на плече. Сказались бессонная ночь и невыносимая духота, царившая в автобусе. Зато по прибытии на Центральный автовокзал чувствовала себя бодрой и отдохнувшей.

Лешка жил на улице Карла Маркса, в угловом доме, недалеко от Александровского сквера. Просторную однокомнатную квартиру ему оставили бабушка к дед, которые теперь не мыслили своей жизни без Горновки. Парень вызвался было нанять такси, чтобы добраться до дома, но Злата, решительно отказавшись, захотела поехать на автобусе.