В дали веков - Красницкий Александр Иванович "Лавинцев А.". Страница 25

Франки стойко встретили нападавших. Они знали, что в случае поражения пощады не будет ни им, ни их семьям. Но видя, как мало нападавших, они вовсе не посчитали серьезным начавшееся дело. Тем не менее, бой закипел не на живот, а на смерть.

Впереди ватаги варягов, высоко взмахивая своей секирой, бежал Рюрик. Вокруг него падали навзничь поверженные, но варяги, воодушевленные смелостью своего вождя, не отступали ни на шаг, шли за ним.

Вдруг передние ряды латников расступились, и варяги очутились лицом к лицу с отборным отрядом рыцарей. Грудь в грудь сошлись враги, слышен был только лязг железа.

Сам не замечая того, Рюрик оказался в стороне от товарищей. Он был окружен врагами. Несколько копий было направлено уже в него. Гибель отважного вождя варяжских дружин казалась неминуемой. С усилием взмахнул он, уже уставший, своею тяжелой секирой и опустил ее на голову ближайшего латника.

Тот отчаянно взмахнул руками и опрокинулся наземь. Голова его была рассечена надвое вместе с тяжелым, прикрывавшим ее шлемом, но в ту же секунду Рюрик почувствовал, как холодное острие коснулось его груди. Еще миг, и оно вонзилось бы в сердце вождя варягов, но вдруг раздался треск, и переломленное копье выпало из рук нападавшего.

Рюрик, как сквозь дымку тумана, увидал около себя гигантскую фигуру и испещренное шрамами лицо Рулава.

Старый норманн спас своего вождя и друга.

Тут же ряды латников дрогнули и подались назад. Как ни стойки были защитники городка, а все-таки они не смогли выдержать бурного натиска пришельцев. Да и не много их оставалось на поле брани. Везде виднелись груды тел, там и тут блестели на высохшей под лучами солнца земле лужи крови.

Еще один натиск, и франки врассыпную бежали, преследуемые варягами. Городок оставался беззащитным, даже ворота его были распахнуты.

Рюрик, услыхав победные клики товарищей, пришел в себя. Он видел, что победа осталась за ними. Теперь нужно было докончить начатое, стереть с лица земли этот несчастный город.

С победными криками ворвались варяги в его стены. К шуму битвы как раз в это время присоединился и протяжный звук колокола. Это звонили в церкви городка, призывая несчастных, обреченных на гибель жителей обратиться с последней мольбой о помощи к Тому, на Кого в этот ужасный миг оставалась одна только надежда.

С толпой товарищей одним из первых очутился на узкой улице несчастного городка ослепленный своим успехом вождь. В ожесточении сыпал он удары своей секиры направо и налево. Ненасытная жажда крови овладела варягом. Он не разбирал, куда и на кого падают его удары – женщина ли, ребенок подвертывались под секиру – ему было все равно.

Вдруг унылый звук набата раздался совсем близко от него. В тот же момент грустное протяжное пение донеслось до него. Рюрик невольно поднял голову. Ослепительно яркий свет ударил откуда-то прямо ему в глаза. Свет этот был настолько резок, что варяг невольно прикрылся рукой. Когда он отнял ее, то увидел прямо пред собой несказанно удивившую его картину.

На ступенях, впереди собравшихся в беспорядочную толпу женщин и детей, стоял седой старик в светлой длинной одежде. В одной руке он держал небольшую чашу, другой высоко поднял золотой крест. Лучи солнца так и горели на нем, разбрасываясь и отражаясь во все стороны. Рельефно выделялась фигура Распятого. Грустное лицо Богочеловека как бы с укоризной было обращено в сторону свирепых окровавленных людей, окружавших его храм. Прошло несколько мгновений, а Рюрик все не мог оторвать глаз от Распятия. Он стоял ошеломленный, сдерживая свободной рукой напиравших на него товарищей. Те рвались вперед, но все-таки остановились, видя, что с их вождем творится что-то необычное и не понимая, что именно случилось с ним.

Лицо старика-священника составляло резкий контраст с бледными дрожащими лицами его перепуганной паствы, совсем оцепеневшей в ожидании неминуемой гибели. Оно было бесстрастно, спокойно, только глаза сверкали каким-то вдохновенным нечеловеческим блеском, да губы чуть шевелились, шепча последнюю молитву.

«Это Он! Он. Распятый Сын невидимого мне Бога!» – вихрем пронеслось в голове Рюрика.

Сколько раз слыхал про Него вождь варягов, видел не раз и изображение Распятого, но теперь, в этот ужасный момент, оно особенно поразило его. Рюрик хотел было преодолеть возникшее в нем чувство и приподнял секиру, чтобы поразить ею этого слабого, но вместе с тем и дерзкого старика, выступившего без всякого оружия на защиту несчастных против рассвирепевших, жаждущих крови людей. Но вдруг снова блеснул луч солнца и, отразившись в золоте креста, сверкнул прямо в глаза варягу. Рюрик почувствовал, что рука его бессильно опускается, и сделал шаг назад.

Послышались свирепые крики. Это варяги пришли в себя, и их охватило негодование на своего вождя, так позорно, по их мнению, отступившего перед стариком, когда весь уже город был в их власти.

– Прочь! – раздались голоса. – Это наша добыча.

Несколько варягов кинулись вперед.

– Убью, кто хоть шаг еще сделает! – перекрывая шум, закричал Рюрик и взмахнул своей тяжелой секирой.

Он был охвачен внезапным порывом жалости, неизъяснимого сострадания к этой толпе беззащитных женщин и детей, искавших помощи у Того, Кого, не зная, суровый вождь любил и уважал. На этот раз секира его легко, как перышко, взметнулась в воздух.

Толпа товарищей, пораженная неожиданным для нее восклицанием вождя, на мгновение остановилась и с изумлением смотрела на него.

Рюрик в этот момент был прекрасен.

Между тем наступила критическая минута. Первое изумление прошло, и не понимавшие, в чем дело, варяги кинулись вперед. В тот же миг тяжелая секира Рюрика опустилась. Послышался стон и чье-то тело тяжело рухнуло на землю.

– Рулава положил, смерть ему! – заревела толпа. – Изменник, предатель – своих бьет!

Рюрик ничего не слышал. Он мельком кинул взгляд и увидел около себя ярлов Аскольда и Дира. Лица юношей горели восторгом. Они, очевидно, вполне разделяли взгляды своего вождя.

– Не с женщинами и не с беспомощными стариками воюем мы! – зазвенели их молодые голоса. – Прекратите резню!

И среди варягов произошло смятение.

– Бегите, бегите! – послышались вдруг тревожные окрики. – Рыцари!

Действительно, рыцари успели прийти в себя, построились по правилам тогдашнего военного искусства и двигались на варягов.

Из нападавших те обратились в обороняющихся. Все происшедшее в течение последних минут было забыто. Только что грозившие своему вождю смертью варяги снова сплотились вокруг него, готовясь встретить новую опасность. Закованные в железо защитники городка в грозном молчании подходили все ближе и ближе. Старик-священник, так мужественно выступивший на защиту несчастных, пошатнулся. Он, наверное, упал бы, если бы не поддержали его. На узкой улице разгорелся ожесточенный бой. Из церкви же до слуха сражавшихся доносилось величественное пение, среди которого выделялся старческий слабый голос, особенно выразительно певший: «Те, deum, eaudamus!»

А жестокая битва на улицах несчастного городка все кипела.

10. СМЕРТЬ СТАРОГО НОРМАННА

Счастье на этот раз изменило варягам. Не помогли им ни храбрость, ни ожесточение, с которыми они защищали свою жизнь. К защитникам городка прибыло подкрепление, и они одолели варягов.

Рюрик бился в первых рядах своих товарищей, чувствуя, однако, что от усталости силы его все убывают. Он уже не так легко взмахивал своей секирой, все более и более наседали на него враги. Наконец, тяжелый удар меча свалил его с ног. Он лишился чувств и рухнул на землю.

Когда Рюрик очнулся, битва уже кончилась. Потерявшие вождя варяги кинулись в беспорядочное бегство. Но франки и не думали их преследовать. Слишком они были утомлены и ограничились только тем, что выпустили вслед беглецам тучу стрел.

В первое мгновение после того, как вернулось к нему сознание, Рюрик не мог дать себе отчета, где он и что с ним. Кругом раздавались стоны раненых. Кто-то наклонился над ним. Рюрик приподнял голову и увидел над собой доброе старческое лицо и горевшие юношеским блеском глаза.