Белый Пилигрим - Краснов Антон. Страница 31

– Только не говорите, что для визита к Трилогию Горынычу нам нужно забраться на эту верхотуру!

– Тем не менее это так, – кротко сказала Чертова и скромненько улыбнулась, видно втайне радуясь нашему замешательству. – То есть почти так.

– А вы говорили, что ездили к нему неоднократно, – вмешался я, – и как же вы забирались на эти неприступные скалы? Ведь тут даже опытный альпинист со всем снаряжением спасует!

– Ладно, – сказала Чертова, – не буду вас мучить. В конце концов все гораздо проще.

И, открыв рот, она заорала так, что у меня заложило уши:

– Уважаемый хозяин! Мы по вашу душу! Это я, Чертова, из сыскного агентства «Чертова дюжина»! Уважаемый Трилогий Горыныч! Будьте так любезны!!!

Не думал, что у нее такая луженая глотка. Утверждают, что шум от проходящего мимо поезда измеряется сотней децибел. У последовательницы Шерлока Холмса в ротовой полости таилось по меньшей мере два тяжелогруженых состава. Так что результат не заставил себя долго ждать. Крупнозернистый базальт дрогнул и поплыл… сначала неуловимо, еле заметно, как если бы основание могучих скал окунули в туман. Я задрал голову и увидел, что черная антрацитовая стена трескается, как гигантское зеркало, распускается на огромные каменные полосы, похожие на клинки, и обрушивается на меня.

– А-а-а!!

…Конечно, это был мираж. Простейший мираж, наведенный многомудрым хозяином здешних мест, чтобы его не тревожили досужие путники. Истаяли, как и не было, базальтовые утесы, раскололась и исчезла неприступная антрацитовая стена, отбивавшая всякое желание идти дальше… И перед нами оказался внушительный грот с высоким, метров двадцати в ширину и ну никак не меньше пятнадцати в высоту, входом. Чертова лукаво улыбнулась и сказала:

– Нет ничего проще. А вот и сам хозяин. Наверно, па этот раз он был не так увлечен чтением, как в прошлый раз. Когда я к нему приехала проконсультироваться по делу о похищении пятнадцати поросят с царской кухни, он читал одновременно три книги, при этом еще и делал отметки на полях. Я сорвала себе голос и… (Тут Чертова вдруг присела в каком-то подобии институтского книксена, не отрывая взгляда от входа в пещеру.) Здра-а-а-авствуйте, Трилогий Горыныч!

Я, Нинка и Макар смотрели во все глаза… Зрелище, открывшееся нам, было одновременно впечатляющим, устрашающим и смехотворным. Да уж! Такого мне в самом деле еще видеть не приходилось. Итак: здоровенная туша размером со слона как минимум. Три головы на длинных шеях, короткие передние лапы и две задние – толстые, массивные. Вышел Горыныч из пещеры словно белый человек – чинно, в чем-то вроде просторного сюртука диковинного покроя; сюртук – величиной с чехол для небольшого самолета, не меньше! Самое забавное, однако, было не в этом. Головы. Да, головы. Две массивные головы на толстых, мускулистых шеях, средняя подвязана каким-то подобием шейного платка размером с хорошенькую простыню. Третья голова – чуть в отдалении, в сторонке. На длинной змеиной морде сидели очки, и выражение ее было откровенно обиженным и надутым. Две прочих морды выглядели хотя и вполне упитанными и довольными жизнью, но каждая, кажется, почитала своим долгом скорчить мину глубочайших раздумий о смысле бытия, о бренности, о Боге… И прочей тягомотине, которой вот уже несколько тысяч лет отравляют воздух философы. В левой передней лапе Трилогий Горыныч держал здоровенный пухлый том, который по своим размерам и массе вполне мог послужить чьей-нибудь надгробной плитой. Правая лапа была отягощена внушительной чашей вина. О, свои люди!.. То есть… гм… Не совсем люди, конечно, но…

– Здравствуйте, Трилогий Горыныч, – вежливо поздоровался я.

– День добрый, – синхронно ответствовали две упитанные головы, а третья, на отшибе, тоже пробормотала что-то вроде: «Ну, допустим, здравствую я весьма относительно… Гуманистические универсалии не терпят суеты… и… » Чертова буркнула в сторону: «Ну вот, кажется, не очень удачно зашли: Спиноза Горыныч опять фрондирует!»

После этого она вступила с хозяином пещеры в диалог, быстро переросший в полилог, если учитывать количество голов Горыныча. Из него я понял, что Трилогий Горыныч занят изучением капитального труда Артура Шопенгауэра «Мир как воля и мое представление о нем», а также то, что две упитанные головы именуются соответственно Цицероном Горынычем и Сократом Горынычем. Фрондирующая (по меткому выражению Елпидофории Федотовны) голова звалась Спинозой [9] Горынычем.

Чертова между тем уже заканчивала передавать приветы от Бабы-яги, а вместе с приветами передала Горынычу внушительный пирог с черникой. Головы немедленно затеяли смехотворную дискуссию по умозрительному вопросу, формулировку которого и за уши-то не притянешь!

Цицерон Горыныч. Как вы полагаете, коллеги, сумеет ли кулинарное искусство уважаемой Бабы-яги послужить стабилизирующим фактором для… кхе…

Спиноза Горыныч (покачиваясь в отдалении). Послушайте, коллега, почему же вы именуете ее Бабой-ягой? Это неэтично по отношению к даме. Зовите ее Леди Яга или хотя бы Сударыня Яга. Кстати, уважаемый Сократ Горыныч, не могли бы вы приостановить употребление спиртных напитков хотя бы на текущие сутки, поскольку опьянение у нас общее, а не далее как сегодня утром у меня начались нестерпимые головные боли!

Сократ Горыныч {делая внушительный глоток из винной чаши.) Проще надо быть, уважаемый. Проще! Между прочим, мы вот к вам со всей душой, а вы к нам… Кто недавно отказался есть свинину, а? Свинья была из подарочного комплекта Кощея, а вы так старика обижаете. Это, знаете, сепаратизмом попахивает. А кто поднял тему обрезания? (В лучшем духе Макарки Телятникова делает еще один головокружительный глоток из чаши и ставит ее на камень у входа в пещеру.) Обрезание! Между прочим, вы не учитываете, что у нас общий…

– Как вам не стыдно! Это просто-таки пещерный антисемитизм! – стыдливо возмутился Спиноза Горыныч, выразительно кивая в темную глубину пещеры, где он с двумя другими головами (а равно туловищем, хвостом и лапами) проживал. – Возмутительное попустительство! Произвол! Вы таки давите большинством, пользуясь тем, что я соответственно меньшинство, к тому же – национальное! А еще вы злоупотребляете тем, что один из вас управляет левой половиной туловища, а второй – правой и хвостом в придачу! Конечно, легко обижать существо, состоящее из одной головы и ранимой души!

– А вот коли не угомонишься, душа моя, – басом сказал Сократ Горыныч, при своем древнегреческом имени и благообразном устройстве мозгов порой проявляющий мужицкие ухватки, – так устроим тебе такой погром, что и в Жмеринке с Бердичевом не видывали!

– В Александрии Египетской тоже немало их брата, евреев-то, – отметил знаток географии и этносоциологии Цицерон Горыныч, кажется, с ГОЛОВОЙ втянувшись в дискуссию и совершенно забыв о нашем существовании. – Житья никакого нету! Как летали туда на летние вакации, так никакого избавления, сплошной катарсис, матерь его!

Чертова многозначительным кашлем напомнила о том, что у любезного Трилогия Горыныча гости. Только тут хозяин степенно пригласил нас в дом… тьфу ты, в пещеру. Впрочем, внутри она была обустроена совсем-совсем недурно. Евроремонта, конечно, не наблюдалось, но жить, и неплохо жить, можно. Трилогий Горыныч пригласил нас в ту часть пещеры, где свод достигал в высоту никак не менее полусотни метров. Наверно, здесь была своеобразная гостиная. Она освещалась, и довольно сносно, огромной аметистовой друзой, зависшей у свода. У меня, как у всякого корыстолюбивого человека, перехватило, пережало дыхание, когда я попытался представить себе стоимость этой драгоценности. Черррт!.. На всю жизнь хватит. Целому городу. Впрочем, где гарантия, что громадные кристаллы драгоценного камня под сводом пещеры – не очередной мираж?..

Хозяин сказал любезно (на двух из трех морд обозначилось нечто вроде улыбки, насколько вообще строение этих физиономий допускало мимические сокращения лицевых мышц):